С первых минут знакомства Ольга проявила ко мне большой интерес — спрашивала, как я разбился на Лексусе (об этом ей рассказал Саня), чем я занимаюсь, какие создаю сайты. Я охотно отвечал. Ольга создавала впечатление красивой и умной женщины. Конечно, ни Сане, ни ей я ничего не рассказывал про тюрьму — мне хотелось, чтобы об этих страшных страницах моей жизни знали как можно меньше людей. Разговор складывался легко и непринужденно.

— Тебе нравится новая машина? — спросила Ольга.

— Да.

— У меня есть мечта, — сказала она.

— Какая?

— Я хочу ребенка.

— Я тоже хочу ребенка, — сказал я.

Это, наверное, была единственная правда из всего того, что я в последнее время говорил и делал. Я действительно хотел ребенка, только непонятно, почему я говорил об этом здесь, в этом кафе, посреди мало знакомых людей, девушке своего новоиспеченного друга. Кокаин невероятно раскрепощал и снимал всякие барьеры. Разговор перескакивал с одной темы на другую, как крутящийся на ветру флюгер.

— Что ты будешь делать на Новый год? — спросил меня Саня.

— Я поеду в Карелию, к своей девушке, — ответил я. — А вы?

Они переглянулись.

— А мы пока не знаем. Нас и туда зовут, и туда, но мы ещё не определились.

Я видел перед собой двух успешных и взаимодополняющих друг друга людей. Мне казалось, что эти новые знакомства — следствие моего социального роста. Мне очень нравилось общаться с такой современной, модной и перспективной парой.

— А давайте, — предложил я, — поедем на Новый год в путешествие.

— Куда?

— Для начала в Карелию, к Оксанке, — ответил я. — Познакомитесь с моей девушкой. Там есть свободная комната. Встретим Новый год, а дальше решим.

Они снова переглянулись.

— Нам надо подумать, — сказал Саня. — Очень много разных предложений.

— Хорошо, — сказал я. — Позвони, когда что-нибудь надумаешь.

На следующий день он позвонил и сказал, что они согласны на путешествие.

— Чего мы не видели в Питере, — говорил он, — а тут разнообразие. Так мы ещё не встречали Новый год.

— Значит, завтра с утра я за вами заеду, — сказал я.

С утра я был у них. Упаковав в багажник все необходимое, мы отправились в путь. Я доверил водительское место Сане. После аварии мне было страшновато первое время садиться за руль на дальние расстояния. Я сидел на пассажирском месте. Ольга расположилась сзади. Мы с Саней взяли в дорогу «немного расслабиться», каждый сколько мог, по мере своих средств и связей. Когда Ольга об этом услышала, выяснилось, что она тоже пробовала кокаин.

— Вот это да, — воскликнул Саня. — А почему я раньше об этом не знал?

— А потому что не спрашивал, — с улыбкой ответила Ольга.

— Не думал, что у меня девушка — наркоманка, — сказал он с иронией.

По его интонации я понимал, что для них это нормальное общение, они так шутят.

— Нет, ну ты слышал, — говорила мне Ольга с манерными нотками в голосе, — Сам «обнюханный» предлагает своей девушке кокаин, а потом говорит, что она наркоманка.

Я кивнул головой. «Веселое у них общение, — думал я. — Наверное, они друг на друга никогда не обижаются, потому что всегда шутят, а как можно обижаться на шутки».

— К тому же, — продолжала Ольга, — я пробовала всего пару раз, в отличие от некоторых.

Кончился этот «веселый разговор» тем, что все втроем мы зарядили наши носы порошком и в необычайно теплой обстановке продолжили путь. На календаре было 31-ое декабря. Саша и Оля были для меня как настоящие дед мороз и снегурочка — полны сюрпризов и подарков.

Мы ехали по Мурманскому шоссе в сторону Карелии. Мне вспомнился фильм «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», где журналист Рауль Дюк и его адвокат едут по дорогам этой жизни на ярко-красной машине с открытым верхом и с полным чемоданом наркоты в багажнике. Под комедийным соусом фильм очень философский и неоднозначный. Правда, в нашем багажнике не было чемодана с наркотой. Там были запрятаны всего лишь несколько грамм кокаина и несколько грамм «голландских бошек». Но этих запасов должно было хватить на время путешествия.

Вечером мы были у Оксаны. За всё время поездки был только один неприятный случай — недалеко от Петрозаводска мы увидели преградивший дорогу автобус, вокруг которого было большое скопление людей и инспекторов ДПС. Подъехав ближе, мы увидели страшную аварию. В нескольких метрах от примятой кабины автобуса, стояла раскуроченная легковушка. По всей видимости, машину на очень большой скорости вынесло на встречку, где и произошло лобовое столкновение с автобусом. Между остатками машины и автобусом лежал водитель этой несчастливой легковушки, без головы. Там, где у него должна быть голова, был накинут пропитанный кровью кусок ткани. Это было страшное зрелище. От этой сцены некоторое время был неприятный осадок. В остальном дорога была спокойная и веселая.

Когда мы доехали до Оксаны, оставалось пара часов до нового года. Стол был накрыт, и мы уселись отмечать. Девочки зарядились кокаином, а мальчики покурили «бошки». Почти сразу я заметил неладное — во взгляде Александра и Ольги читалась тоска. Здесь была совсем не городская атмосфера — маленький городок, тихая квартира, никаких лихих друзей и манерных подруг, никакого новогоднего ажиотажа. По их лицам я понял, что они ожидали чего-то большего. С тоской оглядев обстановку и грустно вздохнув, Саня начал разливать алкоголь по бокалам. Мне стало от этого немного не уютно. «Нужно ли было выдергивать их из города? — подумал я. — Там более привычная для них среда». Но самое интересное началось, когда они затеяли между собой диалог. Ольга начала рассказывать про свою жизнь, но я с первых же слов почувствовал, что она говорит обо мне. Это было нечто новое, с чем я ещё никогда не сталкивался. Не помню весь разговор дословно, он был достаточным долгим, но основные моменты запомнились хорошо.

— Уже в 13 лет считать себя кем-то особенным, — говорила Ольга, — представляешь?

— Можно списать на возраст, — отшучивался Саня, словно выступая в роли адвоката.

Поначалу я подумал, что у меня разыгралось воображение и что это просто совпадения, но с каждой очередной фразой всё больше убеждался, что они говорят именно про меня. Ольга с иронией пересказывала мою жизнь и обличала те вещи, о которых я не любил рассказывать. Наконец их разговор дошел до такой точки, когда в этом не оставалось никаких сомнений:

— Когда ты в 17 лет, по своей несусветной глупости, попадаешь в такое место, где приходится просто выживать, — говорила Ольга, — от гордости не остается и следа.

Меня посадили в тюрьму, когда мне было почти 17 лет, и мою гордость там выжгли хлоркой. «Откуда она может об этом знать, — встревожился я. — Сане я об этом не рассказывал». Теперь я был точно уверен, что они говорят обо мне и что они совсем не те, за кого себя выдают.

— Представляешь, как уродуется психика? — продолжала Ольга. — Не каждый взрослый смог бы выдержать такое, а тут малолетка.

— Может, нужна помощь психиатра? — в шутку спросил Саня.

Ольга махнула рукой.

— Бесполезно, — сказала она, — это не лечится.

Их диалог напоминал перекидывание мяча. Я переводил взгляд с него на неё, пытаясь понять, кто же они, наконец, такие. Страх пробирался в душу, нашептывая самые нехорошие догадки. Они лукаво смотрели друг на друга заигравшимися глазами и как ни в чем не бывало попивали виски, время от времени поглядывая на меня, словно хотели увидеть мою реакцию.

— Особенно, когда 9 лет вырваны из жизни и подарены непонятно кому, — продолжала Ольга. — Скажи, как можно после этого так ничего и не понять?!

Каждое слово било точно в цель. Они знают, что я провел в тюрьме 9 лет. Мне захотелось встать и закричать: «Что происходит? Кто вы такие и что вам надо?» — но я всеми силами старался держать себя в руках. «Так ничего и не понять…» — эхом повторилось в голове.