В тринадцать ко мне стали обращаться разные люди с просьбой написать им какую-нибудь программу. Одни находили меня через Алекса с Кислотником, другие через отца, третьи через друзей отца. Как правило, это были программки для учета и калькуляции чего-нибудь, табличные формы и базы данных. Я охотно соглашался, мне это было интересно. А когда мне за эту работу стали предлагать деньги, я почувствовал, что становлюсь самостоятельным человеком. Это было так необычно и так интересно. Помню, что брал всегда то, что платили, но платили почему-то всегда хорошо. По крайней мере, по моим детским представлениям. У меня стали появляться карманные деньги в больших количествах, я мог позволить себе «заапгрейдить» свой компьютер, а больше меня ничего и не интересовало.

Чем больше я выполнял различные заказы, тем больше это не нравилось отцу. Он видел, что я перестаю быть зависимым от него, и это его злило. Однажды он позвал меня на «серьезный разговор» и сказал:

— Ты стал самостоятельным — значит, и живи самостоятельно. Берешь продукты из моего холодильника — плати мне деньги.

Помню, я тогда ответил:

— Хорошо, я больше не буду брать продукты из твоего холодильника.

С того дня я стал покупать себе каждый день пачку пельменей, и мне этого хватало. Его это злило ещё больше. Через некоторое время разговор возобновился:

— Пользуешься моим телефоном — плати мне деньги, — звучали ультиматумы. — Хочешь жить в моей квартире — плати мне деньги.

Конечно, дело было совсем не в деньгах. Отцу не нравилось то, что я перестал зависеть от него. Он любил, когда все ходят «под ним», когда все просят деньги у него, когда он заведует всем и всеми. Я понимал, что на самом деле он хочет, чтобы я целыми днями печатал вкладыши на его видеокассеты, не занимаясь ничем другим, кроме его бизнеса. А мне не хотелось заниматься его бизнесом, мне хотелось обучаться программированию. Тогда я погрузил свой компьютер на ручную тележку и уехал жить на дачу. Я сделал это быстро и незаметно. Остановить меня никто не мог. Братьям я сказал, куда поехал, чтобы они передали это родителям. Так я ушел из дома.

Поселившись в дачном доме, я безотрывно сидел за компьютером. В соседнем доме жила добрая бабулька тетя Надя. Она все время сетовала, что я в таком молодом возрасте живу один, без родителей. Будучи никак не приспособленным к деревенской жизни, я угорел: просто не знал, что заслонки в печке можно закрывать только тогда, когда в ней прогорят дрова, и закрыл их раньше времени. Помню, что мне вдруг сильно захотелось спать. Я прилег и моментально уснул. Очнулся я от криков тети Нади, которая тащила мое обмякшее тело из дома на веранду.

— Очнись, Максим, очнись, — кричала она. — Ты угорел.

Я не понимал, что происходит — у меня жутко болела голова, меня тошнило, и не было сил даже перевернуться с бока на бок, не говоря о том, чтобы встать на ноги. Руки болтались, как веревки, ноги не слушались. Тетя Надя проветрила дом и привела меня в чувство. Когда я оклемался, она рассказала, что в деревне было много случаев, когда люди умирали от угара. Она объяснила, как правильно топить печку. До этого дня она ни разу не заходила ко мне в дом. До сих пор задаюсь вопросом, что заставило её прийти проведать меня в тот день.

Я жил на даче несколько месяцев, постоянно занимаясь компьютером. Сын тети Нади работал в местной больнице. Когда он узнал, чем я занимаюсь, он попросил меня прийти к ним в больницу — настроить компьютеры. Там я познакомился с Володей — взрослым дядькой, который работал в милиции, в ОБЭП.

— У меня дома недавно появился компьютер, — сказал он. — Не мог бы ты как-нибудь зайти ко мне, научить им пользоваться.

— Этому надо долго учиться, — ответил я.

— Ну, хотя бы основы, — просил Володя. — Я даже не знаю, как он включается.

«Ну вот, — подумал я, — пришел настроить компьютеры, а теперь ещё и обучай». Но отказывать не стал. Как-то неудобно было отказать взрослому человеку, который искренне хотел научиться тому, чем я владею в совершенстве. Так я стал домашним учителем.

Я мог в любое время, когда Володя не был на работе, придти к нему в гости. Я обучал его простейшим вещам, азам работы с компьютером, но и это ему давалось нелегко. Тогда я понял, что взрослому человеку гораздо сложнее чему-то научиться, чем ребенку. Не раз он предлагал мне взять у него деньги, но я всегда отказывался. Я видел, что он живет не богато, и мне было стыдно брать с него что-то. Я ограничивался теми угощениями, которые ставила на стол его жена, когда мы с ним сидели за компьютером. Володя всегда с огромной радостью встречал меня и просил, чтобы я приходил почаще.

Через некоторое время я познакомился с местными ребятами. Это была довольно большая компания подростков — парней и девчонок. Мы стали собираться у меня дома, играть в карты и просто бездельничать. Компьютер их не интересовал. Они в моем возрасте уже попробовали спиртное и сигареты, и это был их основной интерес. Мне тоже предлагали, но меня это не привлекало. Я сказал, что предпочитаю покурить травку. К моему огорчению, травки в тех краях не было. Тогда кто-то из них спросил:

— А ты пробовал таблетки? Это круче, чем травка.

Мне стало интересно.

— Какие таблетки? — спросил я.

— От которых «глюки» ловишь.

Я согласился попробовать. Таблетки назывались «тарен». Мне сказали так: две таблетки — то, что надо, три — сильные «глюки», от четырех будет очень плохо, а от пяти люди умирают. Звучало убедительно. Первый раз я съел две таблетки. Ощущения не заставили себя долго ждать — через короткое время узоры на полу зашевелились, все вокруг стало меняться в объемах и переливаться различными оттенками.

Мы сели играть в карты, и я увидел, что валеты, дамы и короли — объемные, почти что живые, готовы вот-вот выпрыгнуть с картинки и пойти гулять по комнате. Это было очень необычно. Я смотрел на карты, поворачивая их так и эдак и пытаясь понять, как такое может быть. Трогаешь карту — она гладкая, а смотришь на неё — объемная. Остальные также были увлечены собственными «глюками». Одни разглядывали картинки на картах, другие — узоры на полу, третьи — обои. Если бы в дом зашел взрослый, он увидел бы компанию совершенно невменяемых подростков, распластанных на кроватях и со стеклянными глазами что-то бессмысленно разглядывающих по всей комнате. Но взрослые в этот дом не заглядывали.

Так я познакомился с галлюциногенами. Мой следующий опыт общения с «тареном» оказался гораздо более серьезным. Это произошло через несколько дней после первого приема. Ребята снова собрались у меня, при них было большое количество спиртного и таблеток. На этот раз мне захотелось испытать больше «глюков», и я съел три таблетки. Поднимать эту планку ещё выше я не собирался. Во всех комнатах было полно молодежи, я отправился бродить по дому. Таблетки начинали «накрывать». Я зашел на кухню, там тоже сидел народ. На столе стояла баночка с таблетками «Сукразит» — это обычный заменитель сахара. Одна таблетка «сукразита», добавленная в чай, приравнивается к чайной ложке сахара. Кто-то из парней покрутил эту баночку в руке, а потом спросил меня:

— Будешь «тарен»?

С этими словами он положил на стол три белые таблетки. Я плохо понимал, что происходит. Мне показалось, что он решил пошутить и под видом «тарена» предлагает мне заменитель сахара, который только что крутил в руках. «Эти таблетки — из этой баночки», — подумал я. Чтобы подыграть ему, я кивнул и съел эти три таблетки. Оказалось, что это действительно был «тарен», а никакой не заменитель сахара. В тот день я съел шесть таблеток. Для неокрепшего подростка это смертельная доза.