— Придётся перелезать, — сказал Паша, глядя на шкаф перед нами. — Я первый.

Он подошёл к шкафу, отпустив руку девочки, затем потрогал рукой доску, в которую хотел упереться, проверил её прочность и за несколько секунд оказался на вершине этой деревянной груды. Стоял он не сильно удачно, слегка покачивался. Я подвёл к нему девочку и поднял её вверх. Паша принял её и, развернувшись, опустил на другой стороне, где мне отсюда было уже ничего не видно.

Внезапно я услышал чей-то стон и невнятные мольбы о помощи. Звуки шли оттуда, где недавно рядом с нами прозвучали выстрелы и грохот.

— Что ты делаешь? — возмутился Паша и подал мне руку, чтобы помочь взобраться. — Перелезай давай!

Я оглянулся, пытаясь разглядеть того, кому требовалась помощь, или хотя бы увидеть, что кто-то другой к нему направляется, но в этих узких проходах между шкафами и другой мебелью я никого не увидел.

— Иди, я догоню, — сказал я и уверенно направился туда, откуда, как мне казалось, доносятся болезненные стоны.

— Коля! — крикнул мне в спину Паша, но я не обернулся.

Я не мог бросить человека в беде, особенно в такой, поскольку если я ему сейчас не помогу, то его либо найдут рипперы и убьют, либо же, что много хуже, он станет одним из них.

Я прошёл мимо образовавшегося завала из шкафов, миновал маленькую площадку с четырьмя диванами, повернул возле наставленных друг на друга множества тумбочек и комодов, и, остановившись и прислушавшись, сориентировался в пространстве и свернул в ещё один боковой проход. С каждым шагом я всё больше отдалялся от спасительного выхода, приближаясь к негромким, но частым хлопкам-выстрелам и, соответственно, к рипперам. И через несколько метров я увидел того самого немца, который, казалось, уже так давно пытал меня. Его придавил один из комодов, на вид слишком увесистый, чтобы его в одиночку смог поднять средней силы человек. Видно, Джон отмывал деньги отнюдь не в ущерб качеству продукции, используя толстые куски древесины для своей мебели.

Кнут пытался хоть немного приподнять комод, но прижало его не очень удачно — ноги по пояс были под комодом; как бы они ещё не оказались сломаны. Он мог всего на какой-то жалкий миллиметр приподнять этот тяжеленный гроб, но выползти из-под него достаточно быстро он бы не успел, и тогда его ноги точно раздробило бы.

— Друг! — заметил он меня. — Помогать!

— Иду!

Я подскочил к нему, и мы вместе попытались приподнять комод, но тот даже для нас двоих оказался непомерно тяжёлым. Нет, мы его приподнимали, но удержать достаточно долго в воздухе не могли, чтобы Кнут успел выползти.

— Сейчас, — я ободряюще хлопнул его по плечу. — Я рычаг возьму.

Пару метров назад я удачно заметил толстые узкие доски безо всякой обработки. Я вернулся, взял одну такую и, подсунув торцом её под комод, начал приподнимать чёртов деревянный ящик. Было тяжело, но куда легче, чем голыми руками. Кнут без труда выскочил и принялся судорожно осматривать свои собственные ноги. Выглядели они практически нормально, если не считать покрасневших мест, где комод упирался в мягкие ткани и особенно в кости — там кожа оказалась содрана, но ничего особо страшного. Кнут встал и поморщился от боли, а затем отблагодарил меня по-немецки. Во всяком случае, я надеюсь, что это были слова благодарности.

Но тут нас прервали рипперы, целых четверо, разом зайдя с двух сторон неравными группами: три спереди и один сзади. Кнут схватил валявшуюся неподалёку УЗИ и выпустил в троицу остатки обоймы, но те не обратили никакого внимания на полученный ущерб. Я неуверенно вытащил подаренный Джоном пистолет и, вставив в него обойму, прицелился в четвёртого риппера. К моему несильному облегчению тот оказался смертельно ранен, судя по количеству пуль, выпущенных в его торс.

Стрелять или не стрелять? Он ведь всё равно почти наверняка мертвец, но ведь это пока ещё человек, и можно попробовать его спасти.

Решиться на выстрел мне пришлось тогда, когда этот риппер схватил стоящее рядом с ним мягкое кресло и с завидной силой швырнул прямо в нас. Я выстрелил наугад, но попал только в летящее в нас кресло. Оно отфутболило нас в разные стороны, Кнут упал прямо на тот злополучный комод, а я же врезался спиной в упакованную стопку тёмно-коричневых деревянных дверей. Те покачнулись и упали прямо на мою спину, едва не впечатав меня в пол. Было очень больно, мне сдавило почти всё тело, кроме ног ниже колена и правой руки, по-прежнему сжимавшей пистолет. Встать я самостоятельно не мог, я даже дышал с трудом.

— Кнут, — прохрипел я. — Кнут, помоги!

Немец был у меня прямо перед носом, а четверо медленно ковыляющих рипперов немного дальше. Лицо Кнута было искажено страхом за собственную жизнь и практически полным непониманием того, что здесь происходит. Он пробормотал что-то про контрактные условия и подло сбежал в один из боковых проходов.

— Кнут!!! — крикнул я ему вслед. — Вот жопа…

Я прицелился и выстрелил ближайшему одержимому в лодыжку — выше я всё равно не мог попасть, даже если бы захотел. Пистолет на удивление мягко выпустил облачко дыма, и подступающий риппер покачнулся на раненой ноге и упал на пол, но тут же сообразил, что ко мне с тем же успехом можно и подползти. Теперь я мог его убить, но, сколько я ни пытался перебороть себя и нажать на курок, пустив несколько грамм свинца ему в голову, у меня ничего не выходило. Спусковой крючок застыл на месте и никак не желал поддаваться на мои уговоры.

Выхода не было. Даже если бы я его застрелил, всё равно оставалось ещё как минимум три риппера, если не больше. Я не мог убежать, я не мог спрятаться, и отступать тоже было некуда — проклятые двери сдавили меня тисками. Но внезапно мой взгляд упёрся в выпавший, должно быть, из одного из шкафов хорошо знакомый мне металлический кейс, в котором, я уверен, было несколько ампул с молочного цвета содержимым. Ядовитым содержимым, способным отравить не только тело, но и душу. Но, как известно, в малых дозах яд может даже спасти.

Выход появился у меня прямо перед носом, и оставалось самое лёгкое — просто дотянуться до него. К моему сожалению, я не мистер Фантастик с резиновыми растягивающимися руками, и те три метра становились для меня фатальными.

Проклятье! Я совсем не управляю своей жизнью, даже прикончить себя наркотой не могу.

— Коля, ты что так долго? — раздался спасительный вопрос в соседнем боковом проходе.

— Паша! — обрадовался я. — Живо сюда, а то мои новые друзья как-то странно на меня смотрят…

Рипперы действительно смотрели на меня так, словно намеревались сожрать. С них станется…

Паша резко выскочил из-за угла и сходу оценил ситуацию.

— Стреляй в них, мать твою! — крикнул он, убив одним выстрелом подползающего ко мне риппера.

Он ещё несколько раз бегло выстрелил, разрядив до конца обойму и, подбежав ко мне, помог выбраться из-под дверей. Но стоило мне вылезти из одной западни, как я уже вместе с Пашей угодил в другую, более крупную: рипперы сходились к нам со всей округи, блокируя абсолютно все выходы и проходы. Особо наглые прогрызали себе путь прямо через мебель.

— Где девочка? — спросил я его, оглядываясь.

— Дай пистолет! — вместо ответа он выхватил у меня мою пушку и стал выбирать цель. — Их слишком много.

— Где девочка? — настойчиво повторил я, открывая кейс и доставая оттуда одну из ампул.

— Относительно в безопасности, — туманно ответил он и выстрелил несколько раз.

Парочка одержимых упала, но вокруг нас их всё ещё оставалось никак не меньше десятка, а к ним подступали ещё. Выстрелов больше практически ниоткуда не доносилось, и это означало только одно — битва проиграна. Хочется надеяться, что люди Джона благополучно отступили вместе с ним, а не сложили свои головы здесь. По крайней мере, среди рипперов никаких знакомых лиц я не видел — сплошь воняющие фиг знает чем бомжи да бедняки в ободранных одеждах, хотя изредка попадаются и обычные люди вроде меня или Паши. Мужчины, женщины, старики и, чёрт Инессу побери, даже дети! Нет, ну зачем детишек-то трогать?!