С лязгом захлопываются ворота.

– Аллен! – негромко бросает рыцарь, когда ажиотаж утихает и наемники, поняв, что развлечение окончено, покидают двор, оживленно обсуждая происшествие. Нет сомненья, что в их редакции оно приобретет поистине эпический размах.

– Да, господин, – Аллен Свансон, баронов слуга и доверенное лицо, возникает из ниоткуда и сгибается в почтительном поклоне.

– Мне кажется, – задумчиво произносит барон Ральф, внимательно изучая догорающую здесь же, в центре двора, куклу, – что девочка жива.

– Жива… – эхом отзывается Аллен. Он ничего не понимает, но ждет приказа, который, несомненно, сейчас последует.

– И еще, – продолжает рыцарь, со вздохом отрывая взгляд от своеобразного аутодафе, – будь она хоть трижды ведьма, далеко по нынешним дорогам ей не уйти.

Аллен Свансон согласно кивает. Если девчонка не умеет летать, ей придется идти, как всем, чавкая по грязевому месиву, в которое превратилась дорога. Лошади у нее нет – их пересчитали, все на месте.

– Пошли-ка следопытов, – резюмирует барон. – Пусть найдут.

– Ведьму? – изумляется управляющий. – З-зачем нам ведьма?

– Дурак ты, хоть и умный, – следует меланхоличный, с легким налетом сожаления, ответ. – Ну подумай сам. Она была здесь. Она видела наемников. Она могла даже слышать их речи. А выступаем мы только завтра – за сутки многое может случиться…

…

– Найдите и убейте – ей нельзя позволить уйти.

Аллен снова кланяется – он все понял и все сделает.

Примерно в это же время подвешенный под скрипящей по проселочной дороге телегой Денни делает несколько взмахов ножом, и на землю, прямо в мокрую грязь, из разрезанного гамака, что он привязал вчера под этим примитивным экипажем, вываливается маленькая ведьма. Еще пара секунд – и мальчишка следует за ней вместе с остатками веревок – теперь, даже обследовав дно телеги, вряд ли что-то можно будет найти.

– Ну, как тебе приключение? – маленький воришка донельзя доволен собой, прямо скажем, у него есть на то основания. Затем лицо его приобретает озадаченное выражение.

– Э, да ты совсем замерзла, – осуждающим тоном произносит он. – Ну-ка, пошли, надо развести костер. Не для того я тебя спасал, чтобы ты простудилась.

Дети уходят в лес, а десятью минутами позже по дороге пролетает погоня – люди барона под руководством Аллена Свансона, если им поставить цель и придать должное ускорение, действуют весьма и весьма эффективно. Сказывается опыт полуразбойничьего рыцарского быта.

Отпечаток в дорожной грязи привлекает внимание всадников – они останавливаются, спешиваются и, после недолгого изучения следов в раскисшей глине, направляются в чащу. Направляются, впрочем, медленно – в числе прочего дядя Нил научил Денни путать следы, и если бы не Мэри, которая едва держится на ногах, он бы вообще не оставлял за собою следа.

– Здесь можно развести костер, – задумчиво произносит мальчишка получасом позже. – Смотри, тут огонь делаем, а на камнях сидеть и сушить… что такое?!

Он выхватывает нож и лихорадочно озирается. Никого и ничего, лес вокруг выбранной им поляны пуст и спокоен, и уж всяко, будь там хоть что-то опасное, он углядел бы это раньше своей подопечной. Вот только маленькая ведьма пятится из каменного круга, и лицо у нее такое, словно она утопленника увидела… Нет, дюжину утопленников.

– Что там такое?!

– Идет! – В голосе девочки звенит не страх даже – ужас.

– Что?! – Денни, напротив, остается совершенно спокоен, он же мужчина, и все такое… в общем, дядя Нил был бы доволен своим воспитанником.

– Это магический круг, – свистящим шепотом говорит Мэри, продолжая при этом пятиться. – Сюда что-то идет – оттуда. Я чувствую… Что-то страшное… Нам надо бежать!

– Что-то… – недовольно бормочет Денни, продираясь сквозь мокрые кусты, обильно увитые паутиной. – Нет бы сказать – «кто-то». Девчонка, одно слово. А еще говорила, что не ведьма!

Он не хочет признаваться самому себе, что тоже это ощутил, так ясно, что и сомнений никаких не возникло. Ощутил, и не спрашивайте, как. Просто – что-то, чужое до жути, не злое, нет, но и не доброе, а – неправильное прорывалось в этот мир, в круг, очерченный вросшими в землю валунами. Валуны гулко роптали в ответ, просыпаясь.

– Ладно, найдем другую поляну.

Их преследователи – люди сэра Ральфа, один из десятка разосланных в разных направлениях отрядов – выходят на поляну с каменным кругом четвертью часа позже – и замирают, в изумленье.

Засада – дело долгое и муторное. Это в геройских балладах, что за еду или мелкую монету рассказывают ротозеям бродячие барды, можно неделю ждать врага, сидя в кустах, потом дождаться и геройски победить. Нет, можно, конечно. Но между «ждать» и «победить» будет много разных других слов. Например, слово «комары».

Питер Батлер, наемник барона Джона Рэда, худощавый молодой человек двадцати лет от роду, делает стремительное, но осторожное, чтобы, не приведи Господь, ничего не звякнуло, движение, и одним комаром в этом мире становится меньше. Ждать, да. С тех пор как люди Ральфа Нормана, прозванного Везучим за череду стремительных побед в местного масштаба стычках, сделали своей профессией разбой на дорогах, – добро бы на своих, так нет же, на дорогах соседей! – от услуг людей, вроде Питера, нет отбоя. Разбойника ведь тоже можно поймать.

И повесить.

В засаде их пятеро – пять ветеранов, пусть никому из них еще не исполнилось тридцати, но возраст в таких делах не главное. Главное опыт и воинские навыки, а уж стрелять и драться они все умеют, это точно. А больше и не надо. Один залп из луков – и у тебя становится на пять врагов меньше – это еще до того, как все началось. В этот момент враг тебя обнаруживает и начинает защищаться. Закрывается щитами, у кого они есть, поднимает на дыбы коней – у кого, опять же, есть кони… А есть они не у многих. Щит в кустах – помеха, разбойники – а охотился Питер со товарищи именно на разбойников, предпочитающих засады ратному строю, – вряд ли возьмут в лес щиты. Скорее, у них будут луки. И брони на них не будет, звенит броня, выдает. Самое большее, будет кожа, а кожа для стрелы не помеха.

Что до лошадей, то конь в засаде – это вообще никуда не годится. И значит, ничего они тебе сразу противопоставить не сумеют, можно спокойно делать второй выстрел. Десять врагов.

Считает Питер хорошо и очень этим гордится.

А потом можно отложить лук, взяться за меч – и уложить еще пятерых. Если повезет. Итого, пятнадцать, а милорд Джон, храни его Господь, платит за каждого разбойника звонкой монетой.

И все бы хорошо, вот только комары.

«И ведь не то чтобы местность здесь была болотистой, – с досадой думает молодой наемник. – Холмы. Лес – хороший лес: сосна, орешник, ель…»

Он вздыхает (тихонько), вспомнив, что именно в вечном полумраке ельника комарам самое раздолье и есть. Ну да ладно. Зато времена стоят – золотые, господа делят корону, а господа поменьше, пользуясь случаем, делят добрую старую Англию. Наемному клинку в такое время всегда найдется работа.

Раньше было не так. Сам-то он помнит это время плохо – был совсем малышом, но внимательно слушал истории, что рассказывали старики-ветераны. Англия крепко получила тогда по рукам от Франции, война кончилась скверно, и переставших быть нужными наемников поразогнали… Это было ошибкой. Очень скоро оказалось, что лучше уж война, чем толпы безработных солдат, вооруженных до зубов и злых на весь мир. В такую пору самое время затеять спор о престоле, воевать, так сказать, со своими, раз уж с чужими вышло неладно.

Работу свою Питер любит. Да, то засада в дождь, то переходы в жару, и порой прилетает из придорожных кустов кое-что похуже комара… Шрамов у молодого человека накопилось изрядно, что да, то да. Но зато и платят куда лучше, чем землепашцу, да и кланяться приходится пореже. Совсем не приходится, разве что барон Джон решит поорать, так это не считается.