– Понимаешь, он просит помочь!

– Чарли?

– Ага. – Девочка умоляюще смотрит на Денни. Вот ведь – цена популярности. После ее волшебного похищения и не менее волшебного штурма замка барона Ральфа, она, похоже, совершенно уверена, что маленький вор может все. То есть, совсем все. Да и не так уж много она просит.

– Просто прийти туда и – что сделать?

– Ну… – Девочка вздыхает и смешно разводит руками, явно подражая кому-то взрослому. – Надо, чтобы было много народу. И потом, поговорить с рыцарем этим, потому что он тоже должен там быть. И чтобы тебя, ну…

– Не прибил в следующий раз. – Денни погружается в состояние глубокой задумчивости. Рыцарь – это полезное знакомство, тот таинственный священник – тоже, а сэру Джону понадобится покровитель, когда все это кончится. И Церковь – самый лучший вариант, потому что она останется, кто бы ни победил, Йорки ли, Ланкастеры ли… И будет хорошо, если покровителя приведет именно он, Денни.

Вот только…

Мальчишка бросает опасливый взгляд на сидящего неподалеку ворона и, нагнувшись к уху своей собеседницы, шепчет:

– А ты уверена, что ему можно верить? А то приведет нас к рыцарю, а он – раз!

– Рыцаря я помню, – возразила девочка, подумав. – И узнаю. Я видела, как он этих «братьев» рубил. А значит, он хороший.

– Эх, как у тебя все просто!

С другой стороны, ну не сидеть же без дела!

Час спустя они выходят из замка – двое детей и следящий за ними с высоты ворон. Дорога предстоит дальняя: день в один конец – к сэру Эндрю, и еще день – в другой.

Вечер выдался непростой, а ночь обещает и вовсе быть сплошным наказанием. Дождь уже не накрапывает – он льет как из ведра и вдалеке поблескивает. Не так уж и хорошо, когда ты в чистом поле, а вокруг полно железа, и гораздо хуже, если ты собираешься в это железо облачиться, да еще и на коня забраться, чтобы быть заметнее. Например, для молнии. Впрочем, молнии, как известно, в руках Божьих, а каждая сторона считает правой именно себя.

Как в прекрасно оборудованном лагере Ральфа Нормана, так и во временном, состоящем только лишь из костров и навесов (а что делать – обоз безнадежно отстал) лагере Джона Рэда звенит металл и движутся неясные тени. Подогнать амуницию. Подготовить оружие. Нагрузить лошадей всем нужным, а все ненужное – бросить. Ну… С Богом!

Первыми выдвигаются люди барона Джона, что и не удивительно – им предстоит не только смелая вылазка, но и последующая скачка протяженностью в целую ночь и значительную часть дня. Надо поторопиться, дабы не выйти на убежище королевы торов в сумерках.

Тихо, без огней и прочих ненужных действий, способных привлечь внимание, полторы сотни всадников движутся к линии границы, разделяющей в эту ночь Алую и Белую розы. Постепенно отряд смещается в сторону, дабы выйти не абы куда, а именно на загон, где Ральф Норман держал своих лошадей.

Как это ни странно, наемники – пять десятков головорезов, не служащих сэру Джону постоянно, а лишь примкнувших на время боевых действий за деньги и часть трофеев, – тоже идут с ними. Почему нет? Поход, по всем приметам, обещает быть вполне победоносным, а о королеве торов им никто так и не сообщил. Просто – поход, бой, награда… Вполне приемлемые условия.

Что до людей Ральфа Нормана, то здесь имеет место совершенно иной принцип подбора бойцов – наемники в его отряде составляют подавляющее большинство. С одной стороны, наиболее верных людей рыцарю пришлось оставить охранять свои владения – в отличие от земель соседа, там еще было что грабить. С другой стороны, несмотря на некоторую скупость, барон Ральф предпочитает терять золото, а не людей. Наемники… наемники не возражают, война идет вовсю, и платят им хорошо.

Всего отряд Ральфа Нормана насчитывает четыре сотни бойцов, да еще пришлось нанять за еду два десятка оборванцев, коих всегда много крутится возле поля боя, чтобы они заняли место его людей в опустевшем лагере, создавая впечатление, что лагерь не покинут. И еще пятерых бойцов оставили – охранять оставленное в лагере имущество от указанных оборванцев…

Война – это планирование, управление, подсчеты и лишь в последнюю очередь – боевые действия. Увы.

Никем не остановленный – в такой ливень трудно было бы ожидать от патрулей хоть какой-то активности – отряд пересекает ручей и движется вверх по пологому склону. Туда, где предположительно находится лагерь противника. Если бы не Аллен Свансон, заметим, они бы никогда не нашли своей цели, – тьма стоит просто кромешная, а кратковременные вспышки молний скорее ослепляют, мешая глазам привыкнуть к этому мраку, нежели пытаются что-то осветить. Ливень давно превратился в упругий занавес, и на расстоянии трех шагов ничего не видно.

Ничего. Убивать врага можно и на ощупь – был бы враг.

Но врага нет.

Потрясенный Ральф Норман стоит посреди лагеря Джона Рэда, держа в руках шлем и ежась от просачивающихся за шиворот струек воды. Лагерь пуст. Собственно, и лагерем-то ЭТО назвать сложно. Навесы из какого-то тряпья, едва способные защитить от дождя, да залитые водой остатки скудных костров – когда армия такого размера хозяйничает на местности, цены на дрова возрастают неимоверно.

Обманка? Они знали? Но как?!!

– Аллен!

– Да, господин!

Будь это Джон Рэд, сейчас последовала бы одна из его коронных зуботычин, но милорд Ральф исповедует другой подход к делу.

– Что скажешь? – Спокойный голос, расслабленная поза.

– Они стояли здесь, без обоза. Это – просто тряпки, купленные за гроши или взятые в качестве любезности. Это – ложный лагерь.

– И настоящего нам не найти?

– В такой-то дождь?

Несколько секунд Ральф Норман стоит, сжимая и разжимая кулаки. Неудача. Проклятый недруг вновь посмеялся над ним. Ну что же – счет только вырос, и в один прекрасный день он заплатит.

– Мы возвращаемся.

Также незаметно, как появился, отряд исчезает за пеленой дождя. Впрочем, почему незаметно? Надежно скрытый непогодой, за суетой наблюдает сэр Эндрю Эйнджел – изрядно озадаченный таким поворотом сюжета, но вполне довольный результатом – его христианский поступок, без сомнения, спас сегодня немало жизней.

Ночь. Дождь. Хлюпанье копыт по раскисшей от воды земле. Суета. Полный ярости крик – это Ральф Норман утратил свое пресловутое самообладание, узнав, что у него только что увели лошадей.

– Ты!

– Да, господин…

– Где остальные?

– Их застали врасплох, господин.

– Кретины. Сколько лошадей увели?

– Половину. И оставили своих.

– Что?!

– Усталых.

Ральф Норман размышляет. Одно дело – увести его лошадей. Другое – заменить их на своих, уставших. Зачем это сделано? Неужели Джон Рэд собирается покинуть поле боя? До утра-то его лошади всяко бы отдохнули… Гм… Значит, он и в битве участвовать не собирался?

– Мне нужны следопыты. Те, кто способен пройти по следу, оставленному их отрядом.

Аллен пожимает плечами. По ТАКОМУ следу пройдет любой.

– Поднимай наемников. Мы идем за ними.

– Наемники будут недовольны, господин. Завтра битва. Трофеи…

– Скажи, плачу втрое.

Суета. Звяканье железа. Тени, движущиеся от шатра к шатру. Если у Джона Рэда был временный лагерь, который можно просто бросить, то у Ральфа Нормана лагерь оборудован, благоустроен, и все эти шатры и жаровни, весь провиант, одежда и оружие – все это стоит денег. Уходя, надо позаботиться о том, чтобы деньги эти не испарились под лучами завтрашнего солнца. Война – это, в основном, обозы и тылы.

Суета. Полный ярости крик – Ральф Норман второй раз за ночь утратил свое самообладание. Рекорд.

– Что значит – лошади спят?!!

– Им что-то подмешали в торбы с овсом.

– Всем лошадям?!

– Да, господин.

Говорят, если толкнуть человека в грудь дважды подряд, он упадет – но барон Ральф не таков. Он рыцарь, а рыцари предпочитают вообще не падать.

– Пошли людей – пусть уведут лошадей у соседей.