– А зачем тогда все остальное? – не понимаю я.

– Все остальное – это подборка учебных материалов, которые я взял на себя смелость порекомендовать, – отвечает Томирл. – Мне кажется, архитектура систем безопасности – не самая ваша сильная сторона.

Это мягко говоря!

Блин, а я‑то думал, что с «домашним заданием» Нор‑Е наконец разобрался, и больше такой подставе взяться неоткуда.

Но Бриа сказала, что сафектийцы ждут от меня выступления с «презентацией» и «графиками» в ближайшее время! Не знаю, что имелось в виду под ближайшим временем, но вряд ли неделя‑другая. А быстрее я это не изучу. Даже студенты, которые поднимают весь материал к экзамену за три дня, посещали хотя бы некоторые лекции перед этим… ну или по крайней мере разбираются в смежных предметах. То бишь тема для них не совсем новая и незнакомая.

А я, еще раз напомню, был всего лишь эникейщиком. Это нифига не программист, и уж тем более не программист систем безопасности!

– Ладно, – говорю мрачным тоном Томирлу. – Постараюсь вникнуть в это все как можно скорее.

Потом мне приходит кое‑что в голову, и я спрашиваю, без особой надежды на успех:

– Вы не знаете, как мне привлечь внимание кораблей, которые сейчас находятся в нашей солнечной системе?

Гигантский гриб только грустно мотает головой.

– Я обычный инженер, капитан. Я не интересуюсь политикой.

Ну конечно.

В общем, к тому времени, когда я выхожу из игры на обед, у меня пропадает желание немедленно бежать к разработчикам и жаловаться. Решаю ограничиться исключительно длинным и эмоционально заряженным описанием в журнале, который непременно напишу этим вечером.

«И больше никаких переработок, – мысленно ворчу я над столовским борщом (между прочим, сваренным вкусно, по всем нормативам). – Хватит, насиделся над их выдуманными документами вместо сна и отдыха… И чего это дало? Ничего! Тут же вылезла новая проблема, и все наработки оказались бесполезны…»

Ко мне подсаживается Оксана. К моему удивлению, она выглядит мрачно и слегка рассеянно, как будто думает о своем, и мысли невеселые.

По ассоциации вспоминаю живую Бриа во время последнего нашего разговора. Мелькает даже дурацкая мысль… Да нет, Оксана не может быть Бриа. Она не сотрудник фирмы, а такой же испытатель, как и я.

– У тебя что‑то случилось?

Вопрос вырывается сам собой, еще до того, как я успеваю задаться мыслью, хочу ли завязывать с ней диалог и слушать о ее проблемах.

– Фигня всякая в игре творится, – говорит она грустно.

Тут же вспоминаю Нирса, который буквально пару часов назад сказал мне, что пока фигня творится только у одного меня.

– Да ну? – спрашиваю я. – Тоже модули исчезают?

– В смысле, модули исчезают? – удивляется Оксана. – Нет, что ты. Просто… мелочи всякие. При смене локаций приходится ждать, как будто они подгружаются… ну знаешь, как в старых играх было. Неписи какие‑то деревянные иногда становятся. Иногда как обычно, а иногда вдруг тупить начинают. В общем, похоже на то, что игре вдруг мощности перестало хватать.

– Может, у них на сервере какие‑то работы? – спрашиваю я.

– Может быть, – вздыхает Оксана. – Надеюсь, это скоро кончится. А то как‑то настроение играть пропадает. А я в кои‑то веки нашла работу, на которую хожу действительно с удовольствием!

С удивлением провожу ревизию собственных чувств и понимаю, что у меня настроение играть не отбито. Скорее наоборот. Несмотря на досаду, несмотря на то, что эти трудности на пустом месте уже порядком надоели – мне хочется решить новую задачу. Причем, как сказал Демьян, именно в заданных условиях.

Кто бы мог подумать. Нет, я, конечно, знал, что я мазохист.

Оказывается, не сдаваться, пока выкрутиться возможно хотя бы теоретически – это для меня дело чести.

Достаю из кармана рабочий телефон, куда пересылаются файлы по игре.

– Это что? – спрашивает Оксана.

– Домашнее задание, – говорю я, углубляясь в теорию Томирла.

После обеда сперва все идет как обычно. Я подписываю рутинную документацию, немного болтаю со статистами, проверяю, как идут дела с проектом зогг (как по маслу идут дела, я даже не ожидал такого эффекта: уже получена первая оранжевая слизь, и лаборатории талесианок выделяют из нее безопасный релаксант). В очередной раз пытаюсь вызвать на разговор «оккупационные силы», и так же предсказуемо ни ацетики, ни тораи мне не отвечают.

Тогда я решаю заняться материалами, которые всучил мне Томирл. Но для начала наведываюсь к доктору Сонг.

Причина проста: у меня давненько не было повода заглянуть в лазарет, и это довольно странно. Мой медперсонал все еще не до конца опомнился от последствий нескольких эпидемий, что разразились на станции одновременно, и еще недавно главный врач чуть ли не ежедневно бомбардировала меня просьбами нанять новых людей или оплатить старым работу сверхурочно.

Однако последнее время от нее ни слуху ни духу.

Когда я добираюсь до медицинского отсека, там царит атмосфера спокойного оживления. В приемном покое скучает парочка инопланетян. Из десятка боксов с койками, если верить огонькам над каждым отсеком, занято всего две штуки. Сама доктор Сонг сидит за круглым пультом в центре помещения, набирает какой‑то текст. Значки межзвездного языка выбегают из‑под длинных тонких щупов, заменяющих ей пальцы, и повисают в воздухе сплошной стеной текста.

– Добрый день, доктор, – говорю я. – Научную статью пишете?

– Письмо родителям, – добродушно отвечает доктор, пульсируя ротовой мембраной. – У нас нынче спокойно, так что время появилось. А что у вас, капитан?

– Всего понемногу, – говорю я. – Как давно у нас появился модуль сафектийцев?

– Слишком давно, – буркает доктор Сонг. – Из‑за них с преи я, такое ощущение, только нервы и лечу. Я терапевт широкого профиля, а не психиатр!

– Вы терапевт? – почему‑то меня это удивляет.

– Это только в сериалах все врачи хирурги, – хмыкает доктор Сонг в ответ.

Я не успеваю удивиться, что у инопланетян, оказывается, тоже существуют сериалы: свет в отсеке тускнеет, остается гореть в лучшем случае одна световая панель из трех. И то оставшиеся мерцают тусклым розовым светом.

– Что за… – доктор Сонг хватается за свою трубку‑ракетницу – очевидно, рефлекторно.

– Демьян, что происходит? – спрашиваю я.

В ответ молчание.

– Демьян! – все равно молчание.

Тут зажигается мой браслет‑коммуникатор: вызов от Томирла.

– Капитан, – говорит мой главный инженер, – станция переведена в режим экономии электроэнергии.

– Что за… почему?! Неполадки на энергоустановке?

Неужели эти чокнутые тораи – или не менее чокнутые ацетики – все же по ней чем‑то долбанули?

– Можно и так сказать, капитан. Ее нет.

– Как это – нет?!

– Она только что отстыковалась и улетела в открытый космос. Предупреждая ваш следующий вопрос: я понятия не имею, почему.

Неприкрытая паника в голосе Томирла могла бы меня навести на мысль, что за него тоже сейчас играет живой оператор, но такой уверенности у меня нет: в конце концов, искин отлично умеет отыгрывать эмоции.

Тут вообще искин очень прошаренный – вот только меня за что‑то невзлюбил. А сейчас и вовсе игнорит.

И вот на этой мысли у меня и лопается терпение.

Деньги

Да какая уже разница!

Характеристики капитана

Пофиг.

Когда только учишься готовить, отрабатываешь нарезку на кабачках. Ну, по крайней мере, наш препод считал, что кабачки – идеальный материал. Они не такие твердые, как огурцы, поэтому нет риска, что ученик рубанет слишком сильно и отчекрыжит себе пальцы.