Да-да ты запретил мне править твои песни, и вот я делаю это прямо сейчас. Черкаю твои листы, переписываю строчки.

Теперь уже и Марко понял, что произошло неладное и добавил эффектов на синтезаторе, чтобы Ласло было легче.

Песня стала совсем другой. Мягче, медленнее, лиричнее. Ушла эта бессмысленная долбежка, а толпа начала покачиваться в такт моим ударам по деке. Кто-то даже начал зажигать крохотные огоньки и махать ими в воздухе.

– Придушила змеёй, – Винсент подпевал мне, а не я ему, и он ждал, что я продолжу наш странный дуэт.

– Прикопала землёй, – ответила ему.

А затем наши голоса слились в нежной гармонии.

– Воспоминания,

Которых нет.

Их нет.

В моем голосе появилось что-то похожее на вину, а Винсент звучал все так же обижено, но уже не зло.

Последние строки он уже не стал делить со мной, а спел их один глядя мне в глаза, явно требуя ответа.

– И я диким зверем рычу

В своих песнях кричу.

Так услышь же мой крик,

Пока он не стих.

Нана…

Он не играл песню дальше, а зациклил момент, топтался на месте, повторяя монотонные звуковые узоры, чтобы я ответила ему. И строки сами пришли на ум, словно уже давно просились наружу:

– Мне не страшен твой зверь

Я бы рада, поверь,

Вспомнить все. Знай, твой крик

В мое сердце проник.

Я на голос бреду

В этом странном бреду.

Ты меня не вини,

Винни…

Какое-то время после финального аккорда в зале стояла тишина, а потом она взорвалась одобрительными хлопками и свистом. Я даже неуверенно помахала всем присутствующим опухшей с непривычки рукой. Кажется, сегодня меня никто не разденет. Хотя Винсент таращится так, точно уже раздевал меня, проникает под самую кожу, выворачивает наизнанку. И я даже одернула подол платья и отвела взгляд.

Оставшиеся три песни мы исполнили уже без приключений. Я все так же помогала Ласло и взяла на себя роль баса и ударных. Всего за один день я переквалифицировалась из скрипачки в мультиинструменталистку, даже спеть умудрилась. И мне это понравилось. Чувствовать, как наши с Винни голоса сплетаются в этом неидеальном танце из давних обид. Верно шутит Шай, чтобы примириться со своим заклятым врагом, надо с ним переспеть. Может, теперь мы с Вестерхольтом наконец перестанем бодаться?

Хотя нам и делить-то уже нечего. Нас отстранили от всех соревнований, и после сегодняшнего вечера я с ним не пересекусь больше. Не будет стычек за кулисами, не будет больше этого драйва и взаимных колкостей.

Ничего уже не будет как раньше…

Убрала контрабас в чехол, чувствуя ужасную усталость и опустошение. Сегодня было слишком хорошо. Выступление в этом клубе перед на удивление благодарной толпой стало самым ярким пятном за последние годы. Может не так уж и плохо быть кабачным лабухом?

– Молодец, курочка, – похвалил Винни и потрепал меня по волосам. – Ты спасла наши задницы.

– Скорее свою, не сыграй я хорошо, её бы оголили.

– Я бы не позволил, – жестко сказал Вестерхольт, и я ему верила, слишком он был серьёзен.

– И как бы ты отбивался?

– У меня богатый арсенал. Змеи, медведи и маленькая напарница-поджигательница.

Он так искренне улыбался, что я не могла не ответить ему такой же улыбкой.

– Идёте в зал? – Марко нарушил странную неловкость между нами. – Попрыгаем, а?

Он уж успел раздобыть где-то бутылку пива.

– Я пас, – стонал Ласло. – Я сейчас помру от боли, какое ещё попрыгаем! Эй, а чего ты пьешь-то? Кто повезет нас домой?

– Упс, – наш клавишник лишь развел руками и сделал щедрый глоток.

– Я поведу, – предложил Винс. – Предлагаю забрать наш гонорар и возвращаться в академию. Нану нужно закинуть в её сестринство, а Ласло в лазарет. Девчонки сказали, что останутся до конца, и сами по домам поедут.

– Ладно… Вы такие зануды, – ныл Марко, осушил бутылку и пошёл собирать свой инструмент.

– Идите к фургону, я догоню, – бросил Винс и оставил меня вместе с беспомощным и хныкающим Ласло.

– Займу его место сзади, – бурчал парень. – Посидишь со мной, Нана? Мне та-ак плохо!

Всю дорогу до фургончика Ласло страдал и жаловался, и я не могла не чувствовать себя виноватой в его боли. Это из-за меня бутылка полетела в него. Из-за меня ее в принципе бросили на сцену.

Кажется, я уже раз пять извинилась перед ним. Но этого все равно было мало. Уложила парня на сиденье, вздрагивая от каждого его стона.

– Накроешь меня? – жалобно попросил Ласло.

Накинула на него плед. Надеюсь, он не скажет подоткнуть, это уже будет перебор.

– Посиди со мной, Елена. Мне так плохо. Не уверен, что я доеду до академии.

Села на край сиденья и положила руки себе на колени. Можно было бы попробовать облегчить его состояние музыкой. Винсент сегодня отлично мне помог, вдруг и тут справится? Сама бы я не рискнула вмешиваться в чужое здоровье. У меня все же ни навыков, ни лицензии на такие манипуляции. Интересно, а есть ли они у Винни?

Великие Музы, он снова в моих мыслях! Каждое свободное мгновение я думаю о нем, и все больше вопросов вызывает во мне этот странный студент. Ещё днём я была абсолютно уверена, что первая наша встреча была на складе инструментов, но после сегодняшнего выступления в клубе, я начинаю сомневаться в собственной памяти.

– Спой мне песню, Елена, – прошелестел Ласло одними губами, а затем начал кашлять и закатывать глаза.

К счастью, Винсент вернулся быстрее, чем моя совесть в лице покалеченного барабанщика прикончила меня. Вестерхольт открыл дверь, заглянул внутрь и крикнул мне:

– На выход, курочка. Хватит няньчится уже с этой королевой драмы. Не так уж ему больно.

– Винни, блин, – возмутился Ласло уже вполне здоровым голосом. – У нас тут почти всё срослось.

– Я жду, – повторил Винсент, не обращая внимания на протесты своего барабанщика.

– Что срослось? – похолодела я. – У тебя там перелом был, что ли?

Винсент устал ждать, забрался внутрь, подошёл ко мне и строго повторил:

– На выход, принцесса. Живо!

– А мы куда? Я никуда не пойду, ты обещал отвезти меня в академию.

– Я отвезу, только одно дело уладим и поедем. Подними уже свой царственную задницу и соблаговоли выйти из машины. Пожалуйста.

Ну точно мы не были с ним знакомы до академии. Я бы запомнила эту заносчивую скотину, и уж наверняка не дарила бы ему первый поцелуй. Да и первый поцелуй я бы запомнила. Нет на свете такой магии, которая могла бы запросто вычеркнуть целого человека из жизни и всю цепочку связанных с ним событий.

– Парамнезия, – повторила я название группы Винсента, словно это было ответом на все мои вопросы.

– Чего ты там бормочешь, курочка?

Я лишь рассеянно мотнула головой. Я все ещё не знаю, какие вопросы ему задавать, но то, как странно щекочет мой затылок, словно подсказывает, что я на верном пути, и разгадка уже совсем близко.

– А куда мы идем?

Мы возвращались обратно к клубу, рядом с котором стояло несколько патрульных машин, и ещё одна без опознавательных знаков, но явно правительственная. Тонированная наглухо, что непонятно если ли в ней вообще окна или это цельный кусок черного металла. На таких не ездят простые люди.

У меня неприятно похолодело в желудке.

– Винс… что это такое? – неприятная догадка уже зрела у меня в голове, и парень резко повернулся ко мне и положил руки мне на плечи.

– Слушай, тот придурок, что бросил бутылку, наказание конечно заслужил, и я бы лично выбил из него дурь, если бы мне дали такую возможность, но вот эти ребята, – он указал на тонированную машину, – действуют совсем по-другому. За этот проступок ему прилетит сильнее, чем он накосячил, ты же это понимаешь?

Сглотнула. Не просто так мы удаляли видео моего позора сегодня утром. Такая же черная машина могла бы приехать и в академию и устроить разборки со студентами. Странно, что до сих пор не приехала, у отца везде свои люди. Если это случится, то обучаться мне на дому. И больше я не увижу ни Шаю, ни Мари Коч с Михаилом, ни даже Винсента с его командой.