Конферансье даже слово сказать не удалось, потому что зал в едином порыве начал скандировать:

– Немет! Немет! Немет!

Дым-машина погрузила сцену в непроглядный туман, и теперь нельзя было ничего разглядеть. Там явно происходила быстрая смена декораций, подготовка выступления, и вот уже первый гитарный аккорд резанул воздух. Он множился, расщеплялся, протыкал густой дым множеством лучей, пока к нему не присоединились ударные и бас. Напряжение нарастало, а туман уже напоминал грозовую тучу, которая грозила вот-вот вот разразиться громом и молнией.

Это и произошло, натужный визг гитары, и первым на край сцены выпрыгнул Иштван, потрясая своим ирокезом:

– Вы готовы?

Это было был явно риторическим вопросом. Зрители уже были в экстазе, они свистели, улюлюкали, хлопали, и Ишт дал им время успокоиться. Дым постепенно рассеялся, и перед нами предстали остальные участники группы. Ничего особенного, обычные повседневные наряды, старые потрёпанные инструменты, ребята оставались собой в любой обстановке: и в ночном клубе, и в оперном театре.Во всей этой панковатой и непринуждённой картине Адриан Немет выглядел немного неуместным пришельцем из другого мира, или даже божеством, спустившимся с небес. Он единственный кто переоделся. Толстовку с капюшоном сменило эфемерное одеяние в восточном стиле. Казалось, оно было надето прямо на голое тело. А Немету было чем похвастаться: атлетическая фигура, сильные плечи. Его образ был противоречив и в то же время гармоничен. Мощь и хрусталь. Волосы, серёжки в ушах, узоры на одежде светились небесно-голубым, а длинные пальцы с пластырями замерли над диджейским пультом, который больше напоминал небесный инструмент или даже скрижали самой судьбы.

Адриан легонько качнул головой, и висящий на его заколке кристалл издал звук падающей капли воды. Разумеется, это шло от диджейского пульта, но ощущения были такими, словно мы все в темной пещере идём на свет и звук. А он становился настойчивее ритмичнее, выводил музыкальный узор, в который медленно вплетались другие музыкальные инструменты: бас, ударные, тромбон, а затем Иштван запел. Сначала тихо, а потом всё громче и громче:

Блуждаю я во тьме,

Но свет не нужен мне.

В моей груди огонь,

Мне его хватает.

Я магии лишён,

И ей не искушён.

Искусству вечному

Не нужна огранка.

Но если хочешь ты

Узнать мои мечты,

Своей души тебе

Я покажу изнанку.

По задумке Шутов Немет был волшебником, который наделил волшебством музыкантов. Их простая одежда преобразилась, инструменты теперь были объяты магическими всполохами, и все происходящее на сцене демонстрировало внутреннюю силу каждого выступавшего. Пусть у них не было дара к созданию иллюзий, но они не только достойны выступать на равных с другими исполнителями, они могут их превзойти в мастерстве даже без магии. Вот каким был посыл этого выступления, и он находил отклик в сердцах собравшихся, ведь не всех Великие Музы наградили волшебным даром, но общество почему-то сочло простых людей недостойными высокого искусства. А это было несправедлино. Но я в жизни бы об этом не подумала, не попади я в ночной клуб вместе с Винсентом. Не окажись я на этом отборе для независимых музыкантов. Все это для меня новая дверь в огромный и неизведанный мир, о котором я почти ничего не знаю.Прямо сейчас мне вдруг тоже захотелось сделать что-то для детей мечтающих обучаться музыки, но не имеющих магию. Организовать гранты, открыть школы по всему королевству! Вот, что со мной делала песня Иштвана и его команды!

Гори вместе с мной

И в моем ритм пой

Мы мир перевернём

Силой наших песен!

Немет не переключал на себя внимания, он лишь служил проводником, добавляя музыке насыщенность, расставляя акценты, множа бесконечным эхом мощное пение Иштвана, превращая всё это в вязкий технопанк.

Его пальцы порхали над пультом, а затем он резко поднял руки вверх. Магия исчезла, фантастические одежды музыкантов вновь стали обычными, а инструменты больше не излучали света.

Напряжение спало, но голос Ишта не терял власти над зрителями, даже без волшебных иллюзий Немета.

Блуждаю я во тьме,

Но свет не нужен мне.

В моей груди огонь,

Мне его хватает…

На несколько секунд затихло все, включая зрителей. Весь зал был ошеломлён и приходил в себя.

– Это финал, – одобрительно сказал Винсент. – Они отлично пощекотали фантазии всех, кто обделён магией. Сильная песня, участие Немета, идея. Это серьёзная заявка на победу.

Я пыталась понять, он расстроен или нет? В полумраке ложи я разглядела его улыбку, а затем поймала полный азарта взгляд.

– Будет интересно, ты готова, Нана? Мы не можем проиграть!

Это было был явно риторическим вопросом. Конечно, я готова. Лежачих бить никогда неинтересно, а Ночные Шуты теперь серьёзные противники. Но и мы не вчера музыкальные инструменты взяли в руки.

Мы не стали ждать окончания концерта. Время и так уже было за полночь, а я ещё надеялась попасть на завтрашние, то есть уже сегодняшние пары. Последние недели я не была образцовой студенткой, так что не могу позволить себе прогулять ещё день. Циммерман теперь точит на нас зуб за то, что мы выступаем как независимые музыканты. Никаких поблажек для подготовки к конкурсу у нас не будет. Винсент это тоже понимает. А ещё он не горит желанием провести ещё хоть минуту в ложе со своим отцом. Сухо попрощался с ним и первым направился к выходу. Я же чуть закопалась, что позволило Говарду слегка вывести меня из равновесия своим странным напутствием:

– Елена, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, обращайся за помощью. Как-никак мы одна семья. Ты мне почти как дочь.

Я лишь коротко кивнула, гадая, что он все-таки имел в виду? Мы семья, потому что я реально его дочь, или потому что встречаюсь с Винсентом, девушка его сына, считай названная дочь. Я только-только перестала заморачиваться на эту тему, и вот опять!

– Спасибо, – неуверенно поблагодарила я, и в совершенно потерянном состоянии побрела за Винни.

– Устала? – с пониманием спросил он, и я лишь кивнула.

Я почти убедила себя, что мы с Винсом никакая не родня, но последняя ремарка Говарда напрочь лишила меня этой уверенности, а спросить о таком напрямую у меня язык не повернётся.

– Ты что-то вспомнила да? – догадался Винс. – Ты же не просто так задремала. Рассказывай.

Я немного смущённо улыбнулась. Мысли о том моменте из детства вернули мне хорошее настроение, и я поведала Винни о нашем беге по солнечным квадратикам и своей волшебной песне на Хангрийском.

– У меня ещё так много вопросов, Винни. Что было потом?

– О? Потом самое интересное, – заговорщически сказал Винсент и взял меня за обе руки. Он нежно провел большими пальцами по обратной стороне моих ладоней. – Ты встретила своего настоящего наставника. Того, кто первым заметил твой талант и научил играть на скрипке. Мы стащили ее из кабинета твоей матери. Угадай, какой мерзкий образ ты создала первым?

– Змеи…– сказала я, сквозь ком в горле. Мне не было грустно, просто иногда счастья бывает так много, что сердце не в состоянии его вынести, оно вырывается наружу слезами. Он научил меня играть, он открыл для меня путь в музыку. Все это время это было он.

– Ну-ну, – Винсент обнял меня и погладил по волосам. – Совсем моя курочка расклеилась.

Ещё хуже делает. Шутит, обзывается, топит меня в своем тепле, и я хочу уже в голос рыдать, как мне сейчас хорошо. А ещё мне страшно лишиться всего этого в одночасье. Вдруг опять забуду, вдруг папа запретит видеться с Винсентом, а вдруг мой папа мне вовсе не папа, а я тоже одна из рода Вестерхольтов и прямо сейчас жмусь к своему единокровному брату.

Помогите мне кто-нибудь!

И помощь пришла, откуда не ждали. Не мы одни не стали дожидаться финала вечера. Иштван со своей группой тоже шли к служебному выходу.

– Елена ден Адель плачет, осознав тщетность ваших будущих потугов на конкурсе? – едко спросил лидер Шутов, и у меня глаза мгновенно высохли.