Значит, было. Это же просто…

– …охренеть…– сказала я вслух, хотя леди моего положения такого себе не позволяют. Да, что там! Леди моего положения даже обжиматься не следует с парнем на заднем сидении, не то что… – Мы переспали? О, Музы. И я даже не помню этого!

Вот это да, Нана. Ты полна сюрпризов. Не ожидала от тебя. Не ожидала от себя. Бунтарка так бунтарка. Ты хоть предохранялась? А этот… я все ещё злилась на Винни. Помнит все! Соблазнил меня наивную. Пощечину бы ему отвесить, да руки дрожат, сердце спотыкается, внизу живота приятная тяжесть. Да и глаза его эти! А что если воспоминания об этом накатят на меня как-нибудь внезапно. Вот буду сдавать зачет, а тут раз и этот тощий негодяй на меня сверху навалится. У него ещё поди тогда усики были стремные подростковые.

– Так ты рада, или злишься, я понять не могу, – встрял Винсент.Ох лучше бы ты молчал! Я придушить тебя готова.

– Ты шутишь, что ли? Забыть свой первый раз, что может быть хуже?

– Без понятия, – он постучал себя по виску. – Вот в эту голову все, что попадает, там и остается. Да и не у всех первый раз романтичен. Ласло говорит, что это было ужасно, что он бы с радостью всё забыл. А Марко бледнеет как полотно, у него взгляд такой, словно он в военных действиях участие принимал и стал безногим ветераном. Зато Виви молчит, как истинный джентльмен и угорает над нами.

– А ты? – не выдержала я.

– Что я?

Он всё-таки издевается надо мной. Я же четко сейчас спросила, куда уж конкретнее!

– Какой твой первый раз был? – повторила я.

У меня аж челюсть свело. Худшее из испытаний.

– Точнее спроси. Первый раз, когда я пиво попробовал?

– Вестерхольт, я из машины тебя сейчас выкину на полном ходу. Ты прекрасно меня понял. Секс! Мы о сексе. Говори.

Я тяжело дышала и жутко раскраснелась, но самое забавное, я гордилась своей смелостью. Это чувство свободы сложно было сравнить хоть с чем-то. Я смогла. Сказала это вслух. Твой черед, Винни. Покажи мне свою испорченность и развратность. Я жажду подробностей, я их выстрадала. Ну же!

– Так не было у меня секса. Я же сказал, я невинный мальчишка.

У меня аж мир рухнул.

Отстегнулась. Я все-таки придушу его. Плевать, что мы разобьемся. Уже плевать. Он чёртов лжец. Не может он быть девственником. Винсент Вестерхольт девственник! Это даже не смешно. Мы уже разобрались, что я чуточку умалишённая, но не настолько же, чтобы поверить в это!

– Курочка, сядь, пожалуйста, на место. Это не безопасно.

– Тебе конец, Вестерхольт, – теперь я шипела змеёй и представляла, как мои руки сомкнутся у него на шее.

Винни сделал самое умное в сложившейся ситуации, он резко свернул на обочину под новый гвалт бибиканья и осторожно притормозил, чтобы я через лобовое стекло не вылетела. Какая забота, но его это не спасёт. Переползла через рычаг переключения передач и взобралась ему на колени. Отличная машина, места-то как много. У меня, оказывается, есть вкус к тачкам.

– Знаешь, что я сделаю с тобой, Винсент?

Его кадык слегка дрогнул, перед ответом:

– Вообще, без понятия. Ты же у меня чокнутая.

– Даже не представляешь насколько!

Блеф! Я ждала, что он начнёт упираться. Как минимум ремень безопасности отстегнёт. А он сидит и не шелохнётся. Смотрит на меня, и теперь его глаза уже не болотная муть, а черный пугающий омут. А я не из пугливых! Тем более, я уже целовалась. Своими глазами видела, и даже чувствовала ту соль и металл.

Положила ему руки на грудь, с удовольствием впитывая самую прекрасную музыку, которую он мог бы написать мне: его сердцебиение. Оно не врёт. Он любит меня. Винсент Вестерхольт, человек, которого я с первой встречи записала в непримиримые враги, любит меня.

Прикрыла глаза, села поудобнее, наслаждалась моментом своего триумфа. Ни одна моя награда не была слаще этого. Грамоты, кубки, интервью, все померкло для меня и стало неважным. Даже на грядущий конкурс стало все равно.

– Нана… – хрипло, жадно зовёт, кладет руки мне на бедра, водит с досадой по ткани штанов. – И именно сегодня ты не стала надевать платье или юбку. Блеск!

Сдавленный смешок, а затем обе его крепкие руки оказались у меня на ягодицах, и я в полной мере ощутила, какие у Винсента мощные пальцы.

Вчера за такое я бы вмазала ему, а сегодня я тянусь к нему, смотрю на притягательный блеск серьги, зарываюсь в мягких волосах, от которых пахнет лавандовым мылом для рук. Теперь это мой любимый запах. Жить в учительском туалете буду.Его ладони переместились выше, выводили мозолистыми подушечками узоры у меня на пояснице, а затем Винни начал вышагивать пальцами по моему позвоночнику, пока не упёрся в застёжку.

Из проезжающей мимо машины раздались одобрительные крики, и я испуганно прижалась к Винсу, пытаясь успокоиться.

– Может, к черту Аунсбрук? – предложила я. – Свернём в лес, где мешать не будут?

Это нервное. Я не могла ему такое предложить в здравом уме. Но эти парни жутко не вовремя появились. Я сейчас в том паршивом положении, что соблазнять Винса надо уже до конца, или я буду выглядеть жутко глупо. Забралась на него верхом, а толку? Позориться так до конца. Чтобы бы и мне было что обсудить с моей новой группой, и Винсента новому научить. Что он как синий чулок-то?

У Вестерхольта в груди сейчас словно тектонические плиты сталкивались, как сильно грохотало. Мучайся, мучайся и решай скорее. Я предложила. Соскочишь?

– Ладно. Лес так лес… – покорно бормотал Винс, потянулся рукой к коробке передач, и машина медленно покатилась вперёд по обочине.

Всякий раз на очередной кочке или неровности дороги я слегка подпрыгивала, и от каждого такого движения Винни закусывал губу и прижимал меня к себе так крепко, что у меня перед глазами темнело.

Если он не соврал про свою невинность, сколько же он сдерживался? Ни одной девушки в его возрасте? Это и мило, и до чертиков пугает меня. Свой первый раз я представляла с кем-то опытным и менее импульсивным. Да чего ходить вокруг да около! Я, краснея внутри от стыда, представляла его с Флорианом. Это было бы что-то нежное на шелковых простынях. На прикроватном столике бы стояли свежие розы, ветер бы слегка шевелил прозрачную тюль на окне. Закат в розово-желтых тонах. Звуки скрипки на улице. Идеальная картина. Такая же, как мои унылые выступления.

Музы, какая банальность! Как такое вообще могло засесть в моей голове? Не спорю, в жизни должно быть все, и шелковые простыни, и кровать с балдахином. Скрипач за окном перебор! Но… Я выглянула через плечо Винни и посмотрела на заднее сидение. Мечтала-то я совсем о другом. Не то, чтобы я стремилась поскорее стать взрослой. Нет. Но в глубине моей непознанной души я хотела вот этого: неровной дороги, чистого неба над головой и моего смущенного парня. Это сейчас он ведёт меня за руку, но раньше определённо все было нет так. Уверена, мы лишь временно поменялись ролями, и пусть я младше, но чувствую, что именно я была заводилой во всех наших играх. Чего только стоит эта серёжка у него на губе. Он сохранил её навсегда, как реквием по нам. Нет, не реквием. Это надежда, что я вернусь. И я возвращаюсь!

– Ещё пара минут по этой дороге, Нана, и в лес уже можно не ехать, – смеётся, и от его смеха мне так легко на душе, словно из меня самой один за другим вытаскивают иголки. Я все меньше похожа на лоскуток ткани, приколотый к чужой выкройке. И Винни совсем другой. Хочу теперь послушать его импровизацию, будет ли в ней прежний едва гнев и боль, или я услышу новые мотивы.

По стеклам фургончика царапали ветки деревьев. Салон наполнялся запахом хвои и пением птиц, под колесами трескался валежник. Новая симфония, которая отлично ложилась на стук сердце Винса, она погружала меня в наше общее прошлое, и вот я уже сама слышала свой детский смех.

Машина резко остановилась. Вестерхольт потянул на себя ручник, а я наблюдала как вздулись вены на его предплечье.