- Это приказ? - ядовито поинтересовался тарг.

- Это приказ, - отрезал Орнари. - Все, свободен!

И снова он остался один. Долго стоял у окна, мутным взглядом всматриваясь в ночные улицы терранского города. Память живо подсунула воспоминания о Содатуме.

"…Он тогда пробыл под писхокодом ровно одиннадцать дней. За это короткое время Тойвальшены подняли открытый мятеж, решившись на вооруженное противостояние. Правители Содатума поддержали мятежников, и планету проутюжили безо всякой жалости. По его, а'дмори абаноша, приказу.

…Ольмезовский преодолел защиту хваленого прибора Магайонов с легкостью ребенка, прокалывающего воздушный шарик. От средних телепатов защита спасала, спору нет, но только кто же назовет профессора Ольмезовского средним? Высшая ступень высшего ранга. И попробуй предъявить претензии инженерам клана Магайонов! Для этого придется рассказать все: как, когда, почему и сколько времени он, Орнари Ми-Грайон а'дмори абанош, находился под психокодом. После чего о правах гражданина и личности, не говоря уже о дальнейшей карьере, можно будет смело забыть. Психиатрическая лечебница на одной из лун Мидерайда - вот самое лучшее, на что можно будет рассчитывать.

Нет, проблему следовало решить иначе. А для начала не помешало бы найти Хорошена! Где только его носит, спрашивается?!

Все сошлось один к одному. Преступления Ассирэн лиданум. Мятеж Тойвальшенов. Исчезновение Вейтаса Хорошена. И этот Ольмезовский, чтоб его вдоль и поперек разорвало…"

Поддавшись внезапному порыву, Орнари схватил статуэтку из тонкого фарфора и швырнул ее в стену. С печальным звоном осыпались на пол осколки. Легче не стало.

Я спустился в холл по той же самой лестнице, на которой поссорился с Чужими. Изувеченного оружия Ми-Грайона тарга нигде не было видно - очевидно, он все же прихватил его с собой. Хорошенький же сувенирчик останется у него на память об отсталой планете Земля. Как это он там выразился: "Ваша аморальная планета"?

Ну, образцом добродетели Земля не являлась никогда, даже в эпоху своего расцвета - в годы до Великой катастрофы, уничтожившей планету. Причины гибели Земли - вероломное нападение Юпитерианской лиги и торпедирование поверхности планеты ириевыми боеголовками - за двести сумеречных лет практически забылись. Истина, как водится, была искажена политиками Юпитерианской лиги до предела. Доступ к архивам имел далеко не каждый. Официально же считалось, что Земля пострадала в результате испытаний нового оружия, созданного военными с целью досадить все той же несчастной Лиге. Большинству землян уже было наплевать, что там произошло на самом деле. Люди пытались выжить, что оказалось довольно проблематично в условиях холодного климата и постоянной радиации из активных Провалов. Неофициальной столицей Земного Содружества стал марсианский город-купол Гринполис. Ходили слухи, что в скором времени весь чиновничий аппарат Содружества открыто переселится на Марс: дескать, там более комфортные климатические условия, да и уровень жизни неизмеримо выше, чем на умирающей Земле.

По мне, так скатертью дорога. Меньше налогами донимать будут. Может они и Филиппа Снежина с его сворой телепатов-легавых прихватят, чтобы охранял спокойный сон замечательных наших правителей. Тогда-то и начнется на Земле веселая жизнь… Не помешало бы дополнительным плазмером запастись, кстати. На всякий случай. Нечего лишний раз свою паранорму светить!

Я шел по улице, залитой многоцветной радугой ярких рекламных огней (язык не поворачивался назвать коридором заполненный нарядной толпой проспект); мимо высоких, украшенных затейливой резьбой арок; мимо нарочито исполненных в старинном стиле неоновых вывесок дешевых закусочных; мимо выдержанных в строгих цветах банковских мемориалов; мимо поющих фонтанов, окруженных экзотическими растениями; мимо бассейнов и аквариумов с пестрыми рыбками, рыбами и рыбищами, одна из которых не преминула плотоядно клацнуть на меня огромной пастью, усеянной жуткими, с мою руку, зубами; мимо приземистых пальм и роз; мимо мрачной витрины оружейного магазина и мимо (какая ирония!) оформленной в светлых хирургических тонах аптеки.

Надо мною синело вечернее небо с тускло-алой полоской остывающей зари над темными силуэтами дальних зданий, с колючими искрами первых звезд. Я разглядел Венеру, Большую Медведицу, Кассиопею и почему-то ослепительно сверкающую Вегу. Слабый, наполненный ароматом цветущих растений ветерок приятно холодил лицо.

Я вспомнил, как сам настраивал программу голографического интерьера, чтобы добиться точного соответствия с тем реальным небом, которое находилось над гостиничным комплексом. Кажется, программа снова требовала тщательной балансировки. Но большинство суетящихся под иллюзорным небом людей не обращали внимания на неправильно расположенные звезды.

Заглядевшись, я чуть было не пропустил серо-зеленую голограмму "Техникс-Центра". Я прошел сквозь фантом, и стеклянные двери приветливо распахнулись передо мной. Показал скучающему охраннику карточку, выданную терминалом после оформления заявки, и тот сразу потерял ко мне всякий интерес.

Наш глиссер уже забрали с внешней стоянки. Теперь он красовался на ремонтном круге, а двое техников примеривались, с какого бока начинать его раскурочивать. На мгновение мне стало жаль машину, так славно послужившую нам на Ганимеде. Техники обернулись на звук шагов, увидели меня, и морды у них приняли то самое выражение, которое нравилось мне в людях меньше всего.

- Ты хозяин? - спросил дин из парней.

- Угу, - кивнул я. - Бывший. Можно вещи забрать?

- А у тебя есть ключ от машины, мальчик?

Я полез в карман и вынул оттуда кодирующую карту, решив не обижаться на "мальчика". Я видел этих парней в первый и, надеюсь, последний раз в жизни. Мне было все равно, за кого они меня принимают.

Вещей было не очень много: плащ Тани, голографические кубики Кристины, планшетка с виртуальными шахматами, игрушечный утенок-талисман и, самое главное, диск бортового журнала. Посидел немного на месте водителя, в последний раз провел рукой по управляющей панели. Не летать больше нашему глиссеру по просторам Ганимеда. Разберут его на запчасти, а что нельзя будет разобрать - в переплавку отправят. "Прости", - беззвучно прошептал я приветливо мерцавшим контрольным экранам. Потом выпрыгнул наружу, отдал код-карту техникам и пошел прочь, не оглядываясь.

Девушка-кассир - воплощение холодной предупредительной вежливости, с бронзовым, начищенным до нестерпимого блеска значком третьего ранга на воротничке форменной серо-зеленой блузки, - ловко оформила все необходимые документы. Я наблюдал, как ее тонкие пальчики порхают над голографической клавиатурой - раз-два и готово. Затем она раскрыла бланк моей заявки, внесла все необходимые изменения и пропела хрустальным голоском:

- Необходимо внести наличными сумму в размере девяти тысяч двухсот пятидесяти семи юпитеранских долларов. Если вы предпочитаете рассчитываться в иной валюте, рекомендую ознакомиться с таблицей курсов местных денежных единиц по отношению…

- Юпитерианские доллары, конечно, - перебил я. - У меня сейчас шесть тысяч восемьсот, держите, - я передал ей несколько кред-карт разного достоинства. - Остальное утром будет.

Девушка привычными профессиональными движениями считала информацию и, не глядя, определила пустые карты в услужливо выдвинувшийся ящичек утилизатора.

- Вам необходимо внести дополнительно еще две тысячи четыреста пятьдесят семь юпитеранских долларов. Ваша заявка действительна восемнадцать часов с момента оформления. В случае неуплаты недостающей суммы в указанное время заявка аннулируется, а предварительно внесенная сумма переводится на ваш временный счет с вычетом пяти процентов.

- Прекрасно, - сказал я. - Когда можно осмотреть покупку?

- Когда вам будет удобно.

- Мне удобно сейчас.

Девушка скосила глаза на терминал.