Я осторожно прощупал пространство - нет ли где следов точечных провалов. Затем перекинул поле на другой край. Земля дрогнула, рождая низкий, стонущий гул. Камни, кипящая вода пополам с песком и гравием, гранитная крошка, - все это поднималось со дна пропасти, смешивалось, спрессовывалось и укладывалось вдоль вектор-направляющей психокинетической силы. Получался мостик, надежный, прочный, способный выдержать вес и не одного снегохода. Хороший мостик, правда, узкий и тонкий. Не для слабонервных водителей.

- Поехали, - бросил я через плечо, направляясь к снегоходу.

Чужие поспешили следом. Орнари Ми-Грайон через каждый шаг оглядывался: все никак поверить не мог в то, что видел. И эм-фон его отражал те же самые чувства, какие всегда испытывал я по отношению к имеющим ранг телепатам: удивление, изумление, потрясение детский восторг и легкая зависть, сожаление и затаенный страх.

Мне вспомнился Айр и его слова: "Наш дар - это почти проклятие". Удивительное дело, мне захотелось сказать то же самое и Ми-Грайону. В самом деле, разве не из-за своих уникальных способностей я очутился на Ганимеде и пережил там все, что пережил?

- Психокинез, как и всякая сила, годится не только для разрушения. С его помощью можно так же и созидать материальные объекты, и защищать их. Этот мост будет стоять здесь тьму веков, до тех пор, покуда океан вновь не покроет местные горы. Пойдемте. У нас не так уж и много времени…

Я подвел машину к самому краю мостика и осторожно въехал на узкое полотно. Так, держит, не шатает… неплохо. Краем глаза я заметил, что тарг снова наплевал на страховку.

- Пристегнись! - сказал я ему. - Вниз свалимся - простым переломом не отделаешься. Шею свернешь, лечить не стану, позвонки сращивать не обучен.

- Манфред, не отвлекайтесь, пожалуйста, - нервно проговорил Орнари Ми-Грайон. - И помедленнее, прошу вас, помедленнее!

Вот когда выдержка ему изменила! Сейчас, при одном только взгляде на тоненькую узкую ленту дороги, висящую над поистине бездонной пропастью, ему становилось дурно во всех смыслах сразу.

- Нет, - сказал я. - Здесь помедленнее нельзя. Наоборот, надо быстро.

И я бросил снегоход вперед одним мощным рывком. Орнари Ми-Грайон прикрыл глаза. Тарг стукнулся обо что-то башкой и выругался. Нет, ну никак до него не доходит, что в снегоходах пристегиваться надо! Вот же баран упертый.

Дальнейший путь до Катуорнери не порадовал нас никакими сюрпризами. Голая заснеженная равнина под низко идущими, нагруженными последним зимним снегом тучами, и ничего больше. Далеко-далеко, на самом горизонте, где унылое серое небо сливалось с унылой серой равниной, разгоралось знакомое зеленоватое марево провала. Я замедлил ход и начал отворачивать в сторону, намереваясь по широкой дуге обогнуть опасную зону.

- Нет-нет, - встрепенулся Орнари Ми-Грайон, - надо ехать прямо!

- Куда прямо? - осведомился я. - Там же провал!

- Какой еще провал? - недоуменно переспросил Чужой.

- А вон то зеленое радиоактивное свечение. - указал я рукой.

Ми-Грайон посмотрел в ту сторону. Затем обернулся ко мне.

- Это не провал, - мягко произнес он. - Это город. Наш город.

- Катуорнери? - настала моя очередь удивляться. - А впечатление такое, будто там провал. Вот и радар со мной согласен…

Прибор тихо попискивал, регистрируя повышение радиоактивного фона, типичное для некрупных стабильных провалов.

Тарг пробормотал со своего места что-то грубое, насчет варваров, не умеющих отличить пространственно-временной разлом от защитного полициклического поля. Орнари шикнул на него.

- Полициклическое защитное поле, значит. Понятно, - проговорил я с умным видом, ничего на самом деле не понимания.

Дар психокинеза предполагает наличие определенной чувствительности ко всякого рода излучениям, полям самого разнообразного происхождения и радиации. Все мои ощущения говорили о том, что движемся мы как раз в центр старого, в меру устойчивого разлома. Интересненькую защиту Чужие для своего города придумали, ничего не скажешь. А какая тревога промелькнула в глазах Орнари! Наверняка загадочное защитное полициклическое поле - это страшная тайна за семью печатями. Не дай бог, недоразвитые варвары научатся его генерировать, а пуще того - уничтожать!

Снегоход окунулся в призрачное зеленоватое сияние, и я прикрыл глаза, ожидая, что вот тут-то нас и разорвет на атомы. Но ничего страшного не случилось. Зеленовато-серый туман неохотно расступился перед нами, и вместо зияющей пасти провала я увидел лежащий в низине правильный восьмиугольник города Чужих Катуорнери.

- Подождите здесь, - сказал мне Орнари Ми-Грайон, указывая на ворох пестрых подушек, разбросанных вокруг столика из полупрозрачного, слабо светящегося материала.

- Как долго? - поинтересовался я, устраиваясь поудобнее и оглядывая круглую светлую комнату, очень похожую на приемный холл какой-нибудь престижной клиники в стольном городе Токадо. Вот только "медбратья" в черных комбинезонах с шайерхами портили всю картину. Одинаковые холодно-безразличные квадратные физиономии и такое же одинаковое агрессивно-нейтральное настроение у всех вместе и у каждого по отдельности. То ли почетный караул, то ли охранники, поди разберись.

- Не очень долго, - уклончиво ответил Орнари Ми-Грайон, исчезая за дверью.

Я вздохнул, взял в руки одну из подушек и с интересом начал ее рассматривать. Правильной восьмиугольной формы, украшенная спиральным голографическим узором, довольно жесткая. Ничего особенного. Воины усердно изображали из себя неподвижные статуи. Разговаривать с ними совершенно не хотелось. Восемь солдат. Любят Чужие число "восемь", хотя система исчисления у них шестнадцатеричная. Восемь шайерхов. Как защищаться-то будем, а? Внешний слой пробьет сразу, антиматерия - это тебе не вульгарная плазма и даже не электрический разряд большой мощности, как в заурядной "Молнии". Значит, внутренних слоев должно быть несколько… скажем, таких и вот таких и еще один перекошенный не помешает… Но все равно, проверять, выдержат ли они одновременный залп восьми шайерхов, как-то не хотелось.

Самым первым уроком, преподнесенным мне Наставником, было правило не полагаться всецело на дарованную природой и жившими бессчетное количество лет тому назад генетиками силу психокинеза. В памяти как живой всплыл его голос: "На всякую силу всегда можно отыскать еще большую силу… " "Или хитрость", - добавил Ольмезовский, выковыривая меня, парализованного с макушки до пяток, из челнока Ганимед-Орбитальной. Что я всегда усваивал хорошо, так это практические занятия. Чтобы не защищаться от шайерхов, не надо доводить дело до их применения.

Наконец одна из дверей распахнулась, пропуская Орнари Ми-Грайона и еще одного Чужого в светло-зеленом комбинезоне. Сразу было видно, что он тоже не воин. При нем не было никакого оружия, а в уложенных в высокую прическу волосах темнели иссиня-черные пряди - аналог седины. Лицо гладкое, без морщин, но явно не молодое, в светло-фиолетовых глазах мудрая печаль немало прожившего человека. Его эм-фон был наполнен стерильно-чистыми, как хирургическая операционная, тонами профессионального интереса.

- Мои приборы фиксируют наличие неизвестных полей довольно высокой мощности, - начал он без всяких предисловий. - Полагаю, источник данных полей именно вы, юноша, не так ли?

- Наверное, - осторожно сказал я. - А простите, кто вы такой?

- Непаэль Лилайон, ак'лидан, - представился он, усаживаясь на подушку напротив меня.

Орнари Ми-Грайон остался стоять. Я взглядом спросил у него: "Кто такой, черт побери, этот Непаэль Лилайон ак'лидан?". Орнари ответил несколько кривоватой улыбкой: "Все, что мог сделать, я сделал, извини".

- Мне сообщили, что вы чуть ли не единственный оставшийся в живых психокинетик, обладающий уникальным, практически неограниченным даром… - продолжал тем временем этот Лилайон.

- Послушайте, уважаемый, я здесь не для того, чтобы обсуждать мои психокинетические способности. Я должен передать Мину лантаргу ценную информацию. Вы проводите меня к нему?