- Будь ты проклят! - с тоскливой ненавистью подумал я, отчаянно пытаясь пробить толстые прочные стены тюрьмы моего разума.
- Бесполезно. Оставь ненужные метания. Тебе не поможет никто и ничто. Ты в полной моей власти, дружок.
- Скотина! Как ты посмел втравить в такое дело ребенка!
- Ты об этой ошибке эксперимента? Она не ребенок, да и ты ей не папочка. Прекрати барахтаться! Ты мне мешаешь…
Ярость, дикая ярость. Я бешено заметался, стремясь определить, откуда исходил ненавистный голос, чтобы нанести сокрушающий удар. Тонкий издевательский смех звучал, казалось, повсюду.
- Хватит сопротивляться, мальчик. Давай разрушим этот гадкий город, и я вернусь к более важным делам…
- Да пошел ты…
Психокинетическую силу невозможно направлять без участия сознания. Никакой психокод или ментальный приказ не заставит меня отпустить подвластную моему телу мощь. Перестраховка военных генетиков, создававших мое тело, в который раз обернулась моим спасением…
Разум безумца направляет подвластную ему силу, руководствуясь своей особой безумной логикой. Например, нормальному человеку незачем разрушать города и планеты, сумасшедший же вполне способен найти в этом извращенное удовлетворение…
- Я не сумасшедший!
- Это не надолго, поверь мне.
Снова смех, издевательский, ненавистный, сводящий с ума хохот, со всех сторон гремящий в плотном белесом коконе захлопнувшейся ловушки. Первый ментальный удар пробудил во мне бешеную черную боевую ярость сродни той, что помогла мне разнести на части весь Ганимед вместе с логовом врага. Вокруг меня стремительно образовывался водоворот закручивающегося в тугой смерч вихря силы невиданной мощности.
- Здесь, в мире телепатов, в нашем мире, ты бессилен, малыш. Здесь важны лишь знания и умения, приобретаемые с каждым рангом, помноженные на способности. Твоя же четвертая внеранговая - это, по сути, один пшик и ничего больше. Твоя жизнь подошла к своему последнему рубежу. Смирись. Тебе конец!
Первая ступень первого ранга. А у меня только бесполезный здесь и сейчас дар… Я не видел противника, не мог определить направление удара и не знал толком, как, куда и каким образом бить, я ничего не мог, но проснувшаяся в сознании страшная память о черном колодце недавнего безумия помогла мне сделать правильный шаг. Я подумал о враге, вкладывая в свои мысли всю ненависть, на какую только был способен, припомнил ему все, что довелось пережить в те страшные дни на Ганимеде, и отбросил от себя собранную мощь, как уже делал однажды, уничтожая логово этого чудовища.
И белесый шар западни треснул, раскололся веером неровных осколков.
Сверкающая радуга инфосферы растворила их в себе без остатка.
Я почувствовал множество разумов, откликнувшихся на мой отчаянный вопль о помощи, и разом растерялся, поняв, что врага-то уже и след простыл. Он воспользовался моей секундной растерянностью, моей неопытностью, отсутствием навыков общения с инфосферой и сбежал. Сбежал!
Ярость подстегнула меня. Кто сказал, что след простыл? Да ничего подобного, вот же он, смердит, как падаль, провалявшаяся в канализации несколько суток… Я ринулся, словно охотничий пес, почуявший добычу. Слепая жажда вражьей крови гнала меня вперед без разбору, только б добраться, вцепиться и растереть в порошок… И поэтому-то страшной силы ментальный удар настиг меня неожиданно и внезапно, сметая прочь и чувства, и сознание. Отчаянно закричала Хорэн… или мне это только почудилось? Краски, запахи, эмоции, мысли - все смешалось, перепуталось в огромный, пронизанный нестерпимой болью ком и провалилось в беззвучно ревущий, бешено вращающийся колодец черного безумия. Я падал и падал - бесконечно. И полный безысходного отчаяния и беспредельного панического ужаса крик, замирал на губах, едва успевая родиться…
А потом все закончилось. Все закончилось резко и быстро, мгновенно. Это было как стена, как обвал, как тупик, дно, дальше которого уже некуда было падать. И казалось, весь мир застыл в гулкой звенящей пустоте вместе со мною. Я медленно открыл глаза. Пустота. И тишина. Пустота и тишина внутри меня и вокруг меня. Удивительное безразличие охватило мое сердце, сжало холодным спазмом мой разум. Меня не тронули лица Чужих, охваченные беспредельным ужасом. Мне было абсолютно все равно, как, когда и откуда здесь взялся смутно знакомый мужчина-землянин среднего возраста, глядящий на меня с бесконечным сочувствием. И даже безвольно обмякшее тело Хорэн не вызвало никакого отклика. Я долго-долго всматривался в ее кукольно-неподвижное личико. Из-под судорожно сомкнутых век ползли, словно слезы, крупные тяжелые капли темно-бурой, почти черной крови. Я не сразу осознал, что именно они означают.
- Хорэн, - прошептал я, осторожно касаясь пальцами ее руки. - Хорэн, очнись, открой глазки… Все закончилось, слышишь? Все хорошо…
Она не откликнулась. Ее кожа была такой холодной… совершенно холодной. И этот мертвящий холод обжигал хуже аннигиляционного огня. Я отдернул пальцы, не понимая и не желая понимать очевидного: Хорэн мертва. Я никогда больше не услышу ее голос и не увижу ее улыбки…
Пустота. Пустота и тишина, умертвившая все мысли, все эмоции. Я посмотрел на свою руку. Пальцы противно дрожали. Хорэн… как же так? Как же теперь быть, девочка?…
- Психодинамический шок, - негромко произнес землянин, очевидно, имея в виду меня.
Только сейчас я обратил внимания на золотой значок у него на воротничке. Первая ступень первого ранга. Удивительно, даже это неприятное открытие никак не поколебало угнездившуюся в моей душе пустоту. Хорэн… Там, где я слышал раньше ее тоненький голосок, жила теперь пустота.
Один из Чужих - Лилайон ак'лидан, я его узнал, - профессиональным жестом запрокинул Хорэн голову, приподнял пальцами веки и посмотрел в затекшие черной кровью глазницы.
- Разрыв мозга, - определил он и повернул голову к незнакомцу. - И как вы намерены это объяснить, капитан Снежин?
Имя тяжело упало на поверхность сознания, как увесистый булыжник в спокойную гладь озера. Круговыми волнами всколыхнулась во всем теле тошнотворная боль. Капитан Филипп Снежин, первый ранг, начальник планетарной полиции Земли… Очевидно, Чужие пригласили его в свой город, чтобы он помог им разобраться в покушении на жизнь Мина лантарга. Я глянул на Лилайона ак'лидана. Он вытирал пальцы белоснежной бумажной салфеткой. А я вдруг отчетливо представил, как эти самые равнодушные холеные пальцы делают вскрытие, изучая тело несчастной Хорэн… и пустота во мне вдруг взорвалась острыми осколками почти запредельной боли. Я закричал не своим голосом (мой крик слился с предостерегающим возгласом Филиппа Снежина), вырывая у ближайшего воина шайерх и не обращая внимания на целый лес мгновенно наведенных на меня дул. Плевать мне было на них, вот и все. Тело Хорэн охватило беспощадное пламя аннигиляционного распада.
- Да обретет душа твоя покой в Сияющих сферах, - давясь слезами, проговорил я, швыряя оружия в огонь и сжимая над шипящим огненным шаром сферическое поле. - Да будет легким твой путь и радостным пробуждение…
- Что за Сияющие сферы? - высунулся со своим любопытством Орнари Ми-Грайон.
Я возненавидел его. На миг, потом чувство ослепляющей ненависти исчезло, оставив после себя глухую давящую пустоту.
- Я рассказывал ей сказки о народе Болтроми, живущем по ту сторону Ядра Галактики, - непослушным голосом ответил я.
- По ту сторону Ядра живут Магайоны, - вежливо напомнил мне Лилайон ак'лидан.
Как будто я сам этого не знал!
- Это были сказки, - повторил я, - легенды, вроде ваших балефанзари. Хорэн в них верила…
Филипп Снежин кивнул мне. Он тоже знал эти сказки. На них выросло не одно поколение. Я молча сел на пол, закрыл лицо руками. Психодинамический шок - это, наверное, когда нечем дышать и нечего чувствовать, когда весь мир сжимается до крохотной, медленно остывающей раскаленной точки перед глазами, когда все вокруг замирает в стеклянном молчании, и не остается ничего, кроме пустоты, звенящей и гулкой, лишенной всего. Нет, я не плакал. Слез не было, как не было и горя. Пустота властно накрыла меня своими ладонями и не желала отпускать. Если и был в такой пустой жизни смысл, то я его не видел.
