Смена закончилась позже обычного, а всё потому, что Юлька вновь напортачила с приёмкой. Пришлось перепроверять накладные, выискивая, что у нас там не сходится. В итоге на последний автобус я опоздала, а денег на такси не было – конец месяца подкрался незаметно, истощив все мои запасы.

Пройти пять кварталов ночью, после убойного рабочего дня то ещё удовольствие, но иного выхода я не видела. Впрочем, везде нужно находить плюсы, хоть прогуляюсь, а то с учёбы на работу, света белого не вижу и свежим воздухом некогда подышать.

Город ещё не спал, несмотря на позднее время. Автомобили неслись с бешеной скоростью, ослепляя яркими фарами, да и оглушая рёвом моторов. С ними соперничали мотоциклисты, что по скорости, что по шуму, газуя на светофорах с таким энтузиазмом, будто цель себе поставили – перебудить полрайона разом.

Компании молодых людей кучковались на лавочках, весело смеясь и наслаждаясь жизнью. Я им даже завидовала, потому что в моём возрасте тоже бы нужно было наслаждаться хоть чем-то, я же просто пыталась свести концы с концами, чтобы элементарно выжить. Но в будущем всё будет иначе. Вот я отучусь, получу диплом и устроюсь на нормальную работу, где мне не нужно будет экономить на всём, что только можно. В идеале, хотелось бы, конечно, обзавестись собственным жильём, но для начала хватит и того, что перееду в более благополучный район и сниму квартиру, а не комнату в коммуналке. Может, даже кота заведу, о котором с детства мечтала.

Фантазии о благополучном будущем прервал телефонный звонок. На дисплее высветилось имя той, которая меня вырастила. Назвать эту женщину матерью язык не поворачивался, да и не была она мне ей, сама же недавно призналась.

Отвечать не хотелось, но Ларису я знала – пока не добьётся ответа, не успокоится. Будет трезвонить до последнего.

Вздохнув, провела пальцем по дисплею:

– Что тебе нужно? – да, именно так, без приветствий и прочих расшаркиваний.

– А-а-а, – протянули на том конце заплетающимся языком. – Мар-ргоша, и тебе при-и-ивет, – Лариса икнула и глупо захихикала.

Всё понятно. Опять накачалась.

– Что. Тебе. Нужно? – повторила, чеканя каждое слово.

– Скинь со-оточку до зарпла-аты.

Нет, а что я ещё ждала? Что она в кои-то веки позвонит лишь для того, чтобы поинтересоваться, как у меня дела? Фигушки.

Едкое чувство горечи поднялось внутри, но к этой горечи я уже давно привыкла.

– Ты не работаешь, – бросила с усмешкой. – До какой зарплаты?

Женщина, вырастившая меня, была пьяницей. Сейчас я уже достаточно выросла, чтобы не стесняться признавать это. Впрочем, на каждом углу я о таком не кричала, да и вообще старалась пореже вспоминать о столь постыдном факте в моей биографии. Если бы Лариса ещё не напоминала о себе вот такими звонками, всё было бы вообще прекрасно.

– Марго-оша, – протянули на том конце и всхлипнули. Не натурально. – Мне бы хоть хле-еба купи-ить.

Знаю я этот хлеб. Жидкий.

– Лариса, хватит уже мне звонить, я ничего тебе скидывать не буду, – бросила устало, и свернула с освещённой улицы во дворы. Здесь можно чуть сократить путь. Уже собралась нажать отбой, как женщина заорала:

– Тварь неблагодарная! Да я вырастила тебя! Ты обязана мне по гроб жизни!

Да-да, эту песню я тоже уже слышала, вот только правда в том, что никто меня не растил, я была сама по себе. А Лариса, сколько я себя помнила, всегда пила и вспоминала о дочери только тогда, когда ей это было выгодно. Вот, как сейчас.

– Спокойно ночи, – произнесла едко и отключилась. Остановилась, прикрыла глаза и медленно выдохнула. Меня давно не трогали наши «нежные» семейные отношения, но… Иногда мне хотелось банально разреветься от несправедливости. Чем я заслужила такую участь? Родная мать отдала меня пропойце и гулящей женщине. Почему?

С самого детства я из кожи вон лезла, пытаясь заслужить похвалу матери, а, оказалось, что она и матерью-то мне не была. Два года назад в пьяном угаре, как раз рассказала, каким чудесным образом я оказалась на её попечении. Какая-то состоятельная женщина предложила полное содержание и безбедную жизнь, если Лариса согласится объявить меня своей дочерью. Она и согласилась, кто же от такого подарка судьбы отказывается, как мне сказала приёмная мать?

О том, на что тратилось содержание, новоявленная мать, конечно же, никого в известность не ставила, да никто и не следил за её тратами. Поэтому мне доставались крохи, а то и вовсе ничего.

Вот только два года назад, с наступлением моего совершеннолетия, содержание закончилось, и Лариса не посчитала нужным и дальше врать мне.

Честно, я даже обрадовалась. Значит, нас ничего не связывает и гены не возьмут своё, превратив меня в отброс общества к сорока пяти годам.

Хватит! Думать и сожалеть о том, чего уже не исправить. Меня бросили, посчитали ненужной, так значит и мне пора забыть о той, что дала мне жизнь. Я со всем справлюсь сама!

Открыла глаза, расправила плечи и пошла дальше. Мне ещё до дома минут двадцать идти, не меньше, так что нечего зря время терять.

Я успела сделать всего-то шагов десять, как за спиной раздался хриплый голос:

– Эй, красавица, куда торопишься?

Живя с женщиной, у которой на каждый вечер был новый хахаль, я повидала многое, но такого животного ужаса ещё никогда не ощущала. Застыла и, кажется, даже дышать перестала.

Почти полночь. Тёмный проулок. И ни единой живой души рядом, кто мог бы помочь мне.

Оборачиваться не стала. Сильнее стиснула телефон в одной руке, а сумку в другой и сделала шаг вперёд.

– Куда? – на плечо опустилась тяжёлая рука и меня резко дёрнули, разворачивая.

Нельзя показывать страха. Нельзя и точка! Это я усвоила ещё лет в семь. Вот таким отморозкам нравится, когда их бояться.

– Домой, – ответила предельно спокойно, хотя у самой внутри всё скрутилось в тугой узел.

На меня смотрел громила, под два метра ростом. Одутловатое лицо и лихорадочный блеск в глазах. Он улыбался, так жутко, что в пору было бы уже взвыть сиреной, но я молчала. Так же молча перевела взгляд на его руку и дёрнула плечом, пытаясь освободиться от захвата. Но меня не отпустили.

– Так я провожу, – блеснув жёлтыми зубами, выдал он.

– Не нужно, я сама, – произнесла, но на последнем слове голос-таки дрогнул.

– Э-э-э, – протянул он довольно, и цокнул языком. – Сама ты не дойдёшь, а вот со мной… – многозначительно дёрнул бровью и склонился к моему лицу, так что я почувствовала сбивающий с ног запах перегара.

– Пусти, – процедила, вновь дёрнувшись.

– Ага, – оскалился шире. – Сейчас развлечёмся с тобой и отпущу.

В его взгляде не было ничего человеческого, он упивался своей властью и тем, что помешать я ему была явно не в состоянии.

Что это? Конец? И вся моя выстроенная в мечтах жизнь, вот прямо в этот момент полетит в бездну? Нет! Ни за что! Я не сдамся! Не позволю!

Откуда только силы взялись, но я смогла оттолкнуть его от себя и бросилась наутёк. Сердце грохотало в ушах так, что казалось, вот-вот выпрыгнет. Мне бы только выбежать к парковке у дома, а там обязательно кто-то будет. Должен быть.

Свет тусклого фонаря замаячил впереди, и я побежала быстрее, но не успела. Толчок в спину и я со всего маха упала на колени, совершенно не чувствуя боли. Вновь вскочила, только убежать мне уже никто не дал.

Громила вцепился мне в волосы и поволок в сторону мусорных баков. Крик застрял в горле, я не могла произнести ни звука, лишь мычала, пытаясь вернуть себе способность говорить.

Приложив меня спиной к стене, бугай рванул куртку, так что она затрещала по швам, а потом… Потом я ударила туда, куда смогла дотянуться – по самом ценному. Громила охнул и рухнул на колени, я же вновь побежала, вот только уже не к спасительной парковке.