Перстень Шуйских - холод весеннего леса, и его свежесть, бьющая в лицо.

Перстень Де Лара – раскаленный жар солнца, лучом пронзивший панорамное окно и прожектором озолотивший руку.

Перстень Рюриковичей – немедленно образовавшееся зеркало, из которого с удивлением посмотрел цесаревич Сергей.

- Извините, ошиблись номером, - чуть нервно улыбнулся я и стянул перстень.

Окошко пропало. Фух…

Что-то тихо как-то. Будто не хватает чего-то. Или кого-то.

Глянул направо. Увидел шокированное и ошарашенное лицо Колобова.

- Восемь, это ведь больше трех? – Поинтересовался я у него, стягивая остальные перстни.

- Д-да, - только и мог он произнести.

- Тогда пойду поздороваюсь с князем. Час уже, - покосился я на часы. - Нечего нам тут сидеть, дел полно.

- Юноша.  Максим… Господин, наденьте перстни обратно, умоляю! Панкратов –

страшный человек! Но их он убоится! – Отчего-то кинулся к моей руке Колобов.

- Бояться надо не перстней, - все же завершил я дело и положил их рядом с ним на диван, подхватив папку с распечатками. – Бояться надо меня.

К счастью, в мире это пока мало кто понимает. Даже будущая жена – и та не в курсе.

Время  собиралось  из  вязких  секунд чужих решений  и  выводов,  сокрытых  за этажами   княжеской   высотки.   Ощущение   одиночества   в   прохладе кондиционированного   зала   не   могло   ввести   в   заблуждение.   Нас   видели,   нас слышали,   нас   пытались   просчитать   еще   до   встречи,   но   аттракцион   с   перстнями обязан был внести коррективы в их замыслы и планы.

Значит,   совсем   скоро   кто-нибудь   возьмет  на   себя   ответственность   и   примет решение. И самое ужасное для меня и правильное для них, что он может сотворить на данный момент – это вежливо отменить мне встречу.

Как   шулер,   обнаруживший   честную   колоду   вместо   крапленой   –   так   и   здесь сошлются   на   срочные   дела   и   внеплановое   совещание,   чтобы   вывести   лишнего игрока из здания и перераздать чуть позже на двоих.

Еще немного, и у них найдутся верные слова для Колобова. Еще чуть-чуть, и появится осознание, что просто деньги Фоминских – не так и плохо. Лучше, чем ничего.

Я   замер   возле   стола   секретаря   и   прикрыл   левую   ладонь   телом   и   высокой столешницей.   Гроздь   ярко   сияющих   Звездочек   стекла   с   пальцев   вниз,   охотно прилипая к кабелям связи и питания, скрываясь под пластиком и резиной изоляции.

Дрогнул и замерцал свет люстр над головой, неслышно погаснув. С щелчком отключился факс на столе и выдохнул вентиляторами принтер. Жалобно пиликнул звуковой сигнал источника бесперебойного питания за столом секретаря и тут же замолчал.

Даже если решение уже принято, пусть оно немного запоздает – на количество ступеней в лестничных маршах, что нас отделяет. На длину коридоров и огромных залов.   В   мире   без   электричества   и   связи,   даже   самой   острой   мысли   предстоит пробежаться вниз или вверх по огромному зданию.

Мне   же,   в   общем-то,   не   нужно   много   времени   –   сразу   за   местом   секретаря уходил   круто   вправо   коридор   к  княжескому   кабинету.   Мне,   как  говорят   в   таких случаях, всего лишь документы передать, да уточнить пару моментов.

Например, зачем Самойлов из мещан понадобился им в одном зале с упрямым

Колобовым? Понадобился срочно, без типичных для таких аудиенций проверок и предварительного собеседования с чиновниками рангом ниже.

Обычному человеку этого не узнать - как не знает свою судьбу пешка, стоящая перед ладьей. И не узнает, пока не дойдет до последней клетки на шахматной доске.

Нам же такой долгий путь преодолевать не надо – вот она, массивная дверь из светлой   породы   дерева   в   конце   пути,   отчего-то   подпертая   бруском,   чтобы   не закрывалась. Странная деталь для обстановки одного из могущественнейших людей по эту сторону Уральских гор. По ту сторону гор, впрочем, у персон такого уровня тоже полно странностей. Это ж надо – отваживать от меня невест… Или пытаться меня сожрать… В общем, копеечный брусок и створка из целикового массива дереваисполина – это еще вполне нормально.

По обе стороны от меня шел ярко освещенный коридор с мозаикой из мрамора на полу и окрашенными под известняк стенами. Ближе к центру справа находился проем   персонального   лифта,   с   погасшим   по   причине   отсутствия   электричества индикатором  этажа. Проходя мимо, покосился на  циферблат подаренных часов  –

можно.   И   здание   заполошно   вздохнуло   подключенной   энергией   резервного источника   питания   –   зашелестели   кондиционеры,   загудел   лифт,   отрабатывая противопожарный   маневр   и   отправляясь   на   этаж   подземной   парковки.

Перезагружались АТС, равнодушно относясь к проклятиям нервничающих людей,

набирающих княжеский номер. Совсем скоро они дозвонятся, но до этого…

Я   тихонько   зашел   внутрь   кабинета.   Добротное   по   размерам   помещение   в пятнадцать на двадцать метров украшалось самым дорогим, что есть в этом городе –

видами на центр Москвы из двух панорамных окон, образующих угол стен справа и передо мной. Слева темное дерево облицовки закрывали карты шести континентов,

выполненных в достаточном масштабе, чтобы Антарктика обоих полушарий Земли касалась паркета, а Арктика подпирала выбеленный потолок в шести метрах над головой. Где-то на карте даже красовались разноцветные флажки, отражая области интересов   и   клановую   собственность,   а   возле   углов   стен   кантом   шли   гербы подчиненных городов, коих было около двух десятков. Стена же справа и слева от входа   в  кабинет  закрывалась   рядом  крупных телевизоров,   призванных отражать презентации   и   отчеты   для   высшего   руководства.   Сверху   все   это   освещалось десятком ламп дневного света.

Обычное, в общем-то, рабочее пространство для приема людей со стороны и собственных  подчиненных.   Ничего   общего   с  личным   кабинетом,   вход  в   который наверняка   располагается   здесь   же,   под  участком   фальш-стены,   но   куда   точно   не приведут случайного человека с улицы. Вот там будут и стеллажи с документами и книгами,   на   форзацы   которых   будет   любопытно   взглянуть;   найдется   место   для фотографий   семьи   и   предков,   памятных   предметов   и   деталей,   характеризующих хозяина.   Тут   же   все   было   достаточно   стерильно   в   плане   влияния   личности   на обстановку.   Обычный   деловой   кабинет,   выполненный   под   стандартные   нужды.

Должен был быть.

Но сейчас вся мебель – все эти кресла за длинным столом для совещаний вместе с ним самим были сдвинуты вплотную к стене с картой. В ту же сторону был скатан мягкий ковер, а пол вместо него покрывала уложенная внахлест черная пленка –

точно такая, как в пакетах для мусора. Единственное, что оставалось на своем месте в кабинете по логике вещей – это отдельный стол руководителя возле панорамного окна напротив. Только вместо документов, которые все равно накапливаются так или иначе, на нем был разложен хирургический набор из медицинской нержавейки –

приборов на тридцать, закрепленных каждый в персональном кармашке специально предназначенного для такого черного чемоданчика.

Интересно.

За тем же столом обнаружился и сам хозяин кабинета, он же князь Панкратов –

нестарый   на   вид   мужчина   с   высоким   лбом,   седым   ершиком   волос   и   волевым подбородком.   На   плечах   его   была   армейская   рубашка   с   камуфляжем   песочной расцветки, с нашивкой в виде княжеского герба над сердцем.

Михаил   Викентьевич   был   занят   тем,   что   пытался   навязать   свою   княжескую волю компьютеру,  который   не  хотел нормально  работать  несмотря  на   титулы   и высокий боевой ранг хозяина.

- Да включайся ты, железка, - чертыхался он, пытаясь легкими постукиваниями по   корпусу   и   нажатиями   по   кнопке   включения   призвать   электронику   к благоразумию.