Выстроил логическую цепочку…

Я почему-то начинаю смеяться. Тем самым вгоняя парня напротив в полнейший шок.

Всё вышло ведь даже лучше, чем я планировала. Случайная встреча с Ридом, то, что он остался присматривать за Оскаром и эта наша внезапная поездка.

Так увлекаюсь, что пропускаю момент, в который оказываюсь прижатой спиной к противоположной стене. Бьюсь затылком. Его пальцы грубо опускаются на мою шею, сжимая до боли. Но чёрт возьми, я всё ещё не могу остановиться. Просто не могу…

Хотела вывести на эмоции? Получи, дорогая.

— Дрянь! — гневно выдыхает мне в лицо, сдавливая горло до тех пор, пока я не начинаю кашлять.

— От… отпусти… — хватаю ртом воздух и висну на его руке, в попытке отодрать её от себя.

— ОН МОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ! — шипит змеёй, сжимая челюсти. В его голосе столько боли, что на какую-то долю секунды в мою голову закрадывается мысль о том, что он всё ещё ревнует.

— И что? — только и могу выдавить из себя.

Начинаю заходится в диком кашле. Когда уже темнеет в глазах и кажется, что кислород не поступает совсем, он резко отпускает меня, и я едва не падаю от неожиданности.

Отходит. Начинает крушить всё вокруг, пока я пытаюсь отдышаться, согнувшись пополам.

— УБЬЮ ЕГО!

Меня накрывает облаком дежавю. Всё это я уже видела. Всё это уже было. Вот так однажды он приготовил мне романтический ужин в квартире сестры, а потом разнёс там всё подчистую. Из-за сообщения Гая Осмо, пришедшего на мой телефон весьма не вовремя.

В итоге, он закрыл меня до утра в квартире, а сам пьяным сел за руль и уехал в неизвестном направлении…

— ПРЕКРАТИ! — хватаюсь за его футболку, пытаясь остановить. — ХВАТИТ, ЛЕРОЙ, ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ!

С полки валятся мои кубки, фото в рамках и книги. Стеклянный шар, привезённый из Канады, трескается от удара о пол.

Не могу смотреть на это безумие…

— УХОДИ! — кричу хрипло и отхожу назад, прикрывая рот рукой, когда этот больной придурок разбивает кулаком окно.

Слёзы мутной пеленой застилают глаза. Я в отчаянии сползаю по стене на пол. Беззвучно плачу, не в силах сдержаться. Вижу, как приближаются его кроссовки.

— ТЫ СУКА НАРОЧНО ДЕЛАЕШЬ ЭТО? — тянет властным жестом за волосы вверх, и я замечаю, как вздулась от гнева вена на его шее. — ЗАЧЕМ? ОБЪЯСНИ МНЕ!

Проваливаюсь в темноту его глаз. Туда, где плещется адская смесь его таких противоречивых чувств ко мне.

Он что-то говорит мне, а я уже даже не слышу.

Просто смотрю в лицо человеку, которого любила всем сердцем и думаю о том, что с нами произошло. Куда исчезли МЫ… ТЕ? Куда делось всё то хорошее, что между нами было?

— НЕ МОГЛА ЛЕЧЬ ПОД КОГО-ТО ДРУГОГО? — произносит он, вдавливая меня в стену своими сильными ручищами, и я чувствую, как его трясёт от ярости.

Дышит надсадно, со свистом. Кадык дёргается. И мне даже кажется, что его глаза странно блестят.

— Замолчи… — обессилено прошу я. — Хватит поливать меня грязью. Посмотри, в кого ты превратился. Явился сюда, что-то требуешь. Моя жизнь тебя давно не касается!

Но он будто и не слышит вовсе. Тело ноет от его грубости, но я слишком слабая, чтобы всерьёз ему противостоять.

— ТЫ УМЕРЛА ДЛЯ МЕНЯ ПОСЛЕ ЭТОГО, КЛЯНУСЬ, УМЕРЛА! — яростно цедит, перекатывая на языке каждое, жалящее до боли слово. — КАКАЯ ЖЕ ТЫ КОНЧЕННАЯ! ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ…

— Пошёл ты! — пытаюсь оттолкнуть его от себя. Между нами завязывается сначала неравная борьба, а затем и драка.

Перемещаемся из гостиной в прихожую, то и дело, цепляясь за стены узкого прохода. Зажимает меня в углу у шкафа, почти не оставляя свободного пространства. Нещадно и агрессивно бью его в ответ руками: по лицу, животу, плечам. Никак не реагирует. Молча терпит приступ моего неконтролируемого бешенства, смешанного с истерикой.

— Перестань, идиотка! — просит он, глядя на то, как я впадаю в безумие.

Силы на исходе. Тяжело дыша, откидываю голову на стену. Сердце грохочет, гулко стукаясь о рёбра. По щекам ручьём текут солёные слёзы.

Сжимает ледяными пальцами мои скулы. Наваливается на меня всем телом. Вышибая остатки гордости и уважения к себе. Обжигая рваным, горячим дыханием мои губы. Заставляя хотеть его поцелуя, так сильно, что невозможно думать о чём-то другом. Внизу живота горячей патокой моментально разливается тепло. А он ведь даже ещё ко мне не прикоснулся…

Я закрываю глаза не в силах справиться с дрожью, стремительно разбегающейся от шеи, вдоль позвонков и до самых кончиков пальцев.

Ловит мой постыдный вздох предвкушения, но… ничего так и не происходит.

— Понравилось трахаться с ним? — слышу сквозь дурман его сочащийся пренебрежением и отвращением голос.

Ломается нечто хрупкое внутри. Больной ублюдок. Так ничего и не понял…

— Кончала под ним так же бурно… как подо мной? — раздувая ноздри точно псих, всё сильнее ранит словами он.

— Больной ублюдок… — теперь уже вслух, почти шёпотом.

Смотрю в его сверкающие кипящей ненавистью глаза и начинаю смеяться. Звонко. С вызовом. Всё громче и громче.

И это продолжается до тех пор пока щёку не обжигает звонкая пощёчина. Болезненная и унизительная…

Вмиг прекратившая веселье.

Голова резко дёргается влево, волосы падают на лицо. Я прижимаю ладонь к горящей скуле и в шоке смотрю на него. Всё ещё не веря, что он действительно это сделал.

Опускает ладонь. Отступает на шаг. Выставляет руку, упираясь о дверь и роняет на неё голову.

Между нами повисает гробовая тишина, звучащая так громко, что режет слух.

— Уходи немедленно…

Слёзы катятся крупными горошинками, доставляя саднящему лицу ещё больший дискомфорт.

Не двигается с места.

— Пошёл! Вон, — звучит хладнокровно и спокойно, но внутри меня огнём пылает зияющая дыра. — Убирайся…

Пару минут я не чувствую вообще ничего. Странную пустоту, заполнившую внутренности.

Оседаю на пол только после того, как он исчезает за дверью. Губы подрагивают. Плечи сотрясаются от глухих рыданий.

Горечь сжирает меня заживо.

Боль в груди становится просто невыносимой. Она топит своей безысходностью и отчаянием.

Чувствую как внутри что-то рвётся.

Наверное, та самая последняя тонкая ниточка, связывающая нас…

Утро выдалось крайне тяжёлым. Смотрела на Роуз, безуспешно пытающуюся натянуть на лицо маску беспристрастия, и понимала, что помочь ей ничем не могу… разве что подставить своё дружеское плечо. Не более. Потому что в таких ситуациях выход только один — пропустить это через себя. Выстрадать. Выплакать. И дальше со временем возможно отпустит. Если повезёт, то навсегда.

Со мной этого не произошло, но по крайней мере, сейчас я хотя бы в состоянии расставить приоритеты…

Пока Онил собирается на работу, пропустить которую нельзя, я тискаю сонного Оскара и пью крепкий кофе без сахара. Просто потому что настроение именно такое…

Привкус душевной горечи настолько осязаем, что режет сердце, ведь после разговора с подругой в груди кошки скребут…

Мы практически не сомкнули глаз в эту ночь. За несколько часов успели поругаться, помириться и уснуть в обнимку, как в старые добрые времена.

Роуз рассказала мне о том, что произошло здесь вчера. В подробностях и деталях. «Без купюр» что называется… Подозреваю, только лишь потому, что сама была в не совсем адекватном состоянии. Глаза горели обидой, руки дрожали. Она без конца плакала и твердила о том, как сильно ненавидит его… Слова лились бесконечным потоком, соединяясь в бессвязные предложения. И я, слушая её, всё больше хмурилась. Потому что не могла переварить некоторые вещи… Вроде того, что она нарочно смеялась Картеру в лицо, не отрицая тот факт, что у них с Ридом что-то было.

Меня это задело особенно… и дело тут не только в Бруксе. Искренне не понимаю, почему Роуз просто не сказала Картеру, что у него слишком богатая фантазия. Почему даже не просто смолчала, а специально устроила шоу. Не могла озвучить правду? Я бы на её месте поступила именно так.