— Брида, скажите, — вежливо обращается к ней Дженнифер. — Это ведь вам принадлежит та самая большая и дорогая коллекция кукол, известная во всей Калифорнии? Во всяком случае, Исайя говорил именно так…

Я знаю этот обманчиво-спокойный тон и уже чувствую, настрой своей девчонки. Хочет поставить на место заносчивую дамочку, не иначе.

В памяти всплывают фарфоровые лица, которые смотрели на меня со всех сторон. Жутковатое зрелище. С тех пор я в дом Бриды — ни ногой.

— Верно, — горделиво вскидывает подбородок старушенция, не понимая, к чему клонит моя невеста. — И не только в Калифорнии! Моя коллекция…

— Красивые куклы наверняка, — перебивает Джен.

— Очень! — кивает старуха, и свисающие гроздьями брюлики, которым она уже пела сегодня хвалебные оды, позвякивают в её ушах.

— Разве могут эти фарфоровые манекены заменить настоящих детей, Брида? — бьёт в самое сердце Дженнифер.

Мать перестаёт резать стейк, вскидывает на Смит изумлённый взгляд.

— Детский смех, слёзы, первые шаги… слова, разбитые коленки и отчаянное противостояние родителям…

Брида поджимает губы. Бледнеет. Не моргает. Совсем. Того и гляди, отъедет на тот свет прямо здесь. Только трупа нам не хватало сегодня для полной картины и атмосферности…

— Дженнифер, — пытается остановить её моя мать.

Стоит, наверное, пояснить, что у Бриды своих детей никогда не было. Потому что какой нормальный мужик свяжет свою жизнь с этой женщиной-пилой.

— Не говорите мне, что я не хочу детей. Разве может человек, не имевший этого, рассуждать на подобные темы? — вскидывает бровь Джен, чуть склоняя голову влево.

Бумеранг вернулся весьма стремительно… Отомстила за Эмили. Красиво и непринуждённо.

— А вот и десерт, друзья! — подгоняя жестом прислугу, пытается сгладить углы Диана, стреляя в меня глазами.

— Что-то я действительно чувствую подкатывающую тошноту, — громко признаётся Дженнифер, — Подышим воздухом, Исайя?

— Я не против.

Оба встаём. Беру её за руку, переплетая наши пальцы.

О да, матушка моя в гневе. Меня, однако, это не тревожит. Сама виновата.

Гости тоже растерянно хлопают глазами. Покидать стол посреди торжества у нас не принято. Дурной тон это называется. Отсутствие манер. Неуважение. Но пусть они сперва сами всему этому научатся.

Да и чихать на эти дурацкие правила, всё равно званый ужин вышел хуже некуда. Стоило предположить заранее, что мать неспроста устраивает этот вычурный приём… Всё коту под хвост.

— Прости за испорченный вечер, — тяжело вздыхая, извиняюсь я, доставая сигареты.

Мы с Джен в моей комнате. Она сидит на кровати и массирует ступни. Натёрла пальчики ненавистными каблуками.

— Ричи, потому я и не хотела всех этих пафосных приёмов. Ещё на дне рождении твоей матери я почувствовала себя максимально ущербной. Уж очень она старалась указать мне моё место!

— Не говори так, — выдыхаю дым, приятно щекочущий лёгкие.

— Да мне всё равно, как она ко мне относится. Считает меня не достойной своего сына, бога ради… А вот Эмили пусть не трогает! — предупреждает она. — Ты знаешь, я молчать не стану.

— Знаю. Я поговорю с ней.

Она морщится и отмахивается.

— Я за тебя замуж выхожу. А не за твоё чиканутое семейство.

— Злишься? — разглядываю любимое лицо. Пытаюсь прочитать эмоции, чтобы знать, насколько всё плохо.

Смотрим друг на друга, и она прекрасно понимает о чём речь.

— Ты про то, что не посоветовался насчёт даты? — раздаётся ледяным тоном на всю комнату. — Или о том, что решил сделать из нашей свадьбы помпезное мероприятие века? В тот дворец не хочу, Ричи! Я не грёбаная английская королева! Ты представь меня там на минуту!

— Очень даже представляю, — улыбаюсь я. — Ты рядом в шикарном платье и все вокруг будут мне завидовать.

— Притормози, Исайя! — качает она головой и встаёт с моей постели. Подходит и забирает из моих пальцев сигарету. — Ты так активно взялся за эту свадьбу, что мне не по себе.

— Потому что хочу этого больше всего на свете, неужели не ясно? — говорю ей честно. Обиженно.

— Куда мы так торопимся? — спрашивает недовольно.

— А зачем тянуть? — дотрагиваюсь пальцами до её обнажённого плеча.

Молчит.

— Или ты передумала? — не без доли сомнения всё же любопытствую.

— Нет, не передумала, Ричи, но мне не нравится, что ты всё решаешь самостоятельно! — идёт к окну и задумчиво смотрит в сторону сада.

— Ты сама твердила о том, что не хочешь заниматься организацией свадьбы, — уже ни черта не понимаю я.

— Но посоветоваться ты мог бы? — тихо укоряет она. — По поводу даты и места. Это ведь важно!

Подхожу сзади. Обнимаю. Целую висок, вдыхая подаренный мною аромат.

— Чего хочешь, Джен? Отменить всё? Давай я сделаю это… — сжимая челюсти, предлагаю сквозь зубы.

И если скажет да, то я просто умру, наверное.

— Нет, — закрывает глаза, когда мои губы скользят ниже вдоль скулы и опускаются к тонкой, соблазнительной шее. — Ты меня с ума сводишь этим ожиданием, понимаешь или нет? Я скоро свихнусь…

— Исайя, — её рот приоткрывается, когда я прихватываю губами и ласкаю нежную кожу, опуская тоненькую бретельку платья вниз.

— Издеваешься надо мной как над сопливым подростком, Смит. Мы столько времени потеряли уже.

— Ты сам начал тот спор, — смеётся она, а я уже вовсю глажу округлую девичью грудь, так вызывающе проступающую через тонкую ткань. Задыхаясь от страсти, которая накрывает меня моментом.

— Давай забудем уже про него, я доказал тебе всё, что только можно, — прижимаю её к подоконнику. — Хочу тебя. Так давно, что умом тронуться можно, Смит. А ты всё играешься!

Если честно, я уже на грани. И она должна это понимать. Мне двадцать три, а не шестнадцать.

Да о чём я? Уже тогда моя сексуальная жизнь кипела как вулкан.

— Исайя, я тоже хочу, — разворачивается ко мне лицом и тянет за воротник рубашки ближе к себе. — Но ты обещал держать своё слово. За язык никто не тянул, верно? Твоё было предложение или я ошибаюсь?

***ть.

— Чувствую себя жертвой пубертата, пора сжалиться надо мной Смит, — целую пухлые губы и лезу под платье: чересчур сексуальное и дерзкое. — Лучше б в мужской монастырь меня отправила, клянусь…

Хохочет. Целует меня в шею. Так, как я люблю. Жарко. Пылко. Пальчики расстёгивают пуговицы на рубашке. Я дурею, когда маленькая, горячая ладошка смело касается вздымающейся груди и крадётся ниже, накрывая мышцы живота.

Стискиваю её в объятиях, зажимая у окна.

— Смит… — шепчу бессвязно. — Ты даже не представляешь как хорошо я могу сделать нам обоим. Глупая, давай забудем про то пьяное пари. Я устал ждать…

— Тем интереснее, разве нет? — смотрит на меня своими невыносимыми глазами.

****ец. Иногда я чувствую себя полным идиотом. Он и есть, пожалуй. Клоун…

Надрался я тогда нещадно. Уговаривал встречаться со мной. На крови клялся, что всё у нас будет «как надо» после свадьбы! Петух… Всего-то навсего хотел доказать ей, что серьёзно отношусь к ней. Доказал млять, а толку! С мёртвой точки почти не сдвинулись. Зажимаемся как подростки.

Выдыхаю шумно, пытаясь угомонить грохочущее в груди сердце, стремительно разгоняющее кровь по венам. К тому самому месту, где сосредоточение моего вожделения. Мне кажется, дружок уже не верит, что «этот день с Ней» когда-нибудь наступит.

Я устал. Измотан. Зол. На неё. На себя.

В дверь стучат. Дженнифер убирает руки и поправляет платье. Я до боли закусываю внутреннюю поверхность щеки.

— Исайя, нужно вернуться к гостям, — недовольно осматривая мой потрёпанный внешний вид, грозно говорит мать.

— Я не в том настроении, — бросаю гневно.

— Ричи-младший! — предупреждающе начинает.

— Мы уезжаем, «спасибо» за праздник, мама! — захлопываю дверь перед её носом.

— Мы правда сбежим отсюда? — моментально приободряется Джен, примирительно протягивая ко мне руки.

— Да. Переодевайся. Возьми что-нибудь у Ванессы… Иначе порву на тебе это платье «вырви глаз» прямо в машине…