Завидую его спокойствию.

Народ на берегу встретил нашу высадку нехорошими взглядами и злобными ругательствами. Как я и предполагал, весь негатив изливался исключительно на Мелконога, меня с Бякой нелегалы игнорировали.

Даже более того, Гурро от нас отделили и повели неведомо куда. Ну а мы остались под навесом, где уселись за стол, на котором вскоре появились простые и добротные яства: каша, слегка приправленная сливочным маслом, нарезка из уже позабывшейся черемши и огородной зелени, миска с кусками варёного мяса.

Да уж, покормили нас куда лучше, чем в первые дни моего пребывания в фактории. А ведь здесь мы пленники с неясными перспективами, а там были свободными людьми.

Я слегка приободрился. Хотели бы убить, не стали бы переводить на покойников недурственную пищу.

Надеюсь, что это не последняя милость для приговорённых…

Поев, мы просидели без дела около часа. Нас никто не беспокоил, и даже охраны, вроде как, не видать. Но куда-либо убежать, находясь посреди оживлённого посёлка – изначально неудачная затея.

Но на всякий случай я начал подумывать попробовать прогуляться. Допустим, сходить к берегу озера. Если начнут кричать, сделаю честные глаза и скажу, что хотел умыться. И заодно поблагодарю за сытную и вкусную кормёжку. Глядишь, сильно бить не станут.

Или лучше не испытывать терпение нелегалов?

С решением определиться не успел. К столу подошёл невысокий толстый мужик и недружелюбно приказал следовать за ним, что мы и сделали. Он вывел нас из ворот и направился влево по берегу к прогалине среди сосен. Там собралось несколько десятков обитателей посёлка, и причина их сбора не вызывала вопросов.

Гурро стоял в окружении диких, возвышаясь над ними на четыре головы, что для человека чуть ниже среднего роста, как-то странно. Ничего удивительного, потому что его завели на бревенчатый помост, где оставили со связанными позади руками и петлёй, надетой на шею. Плечистый мужик, замерший за спиной пленника, мог легко столкнуть Мелконога с невысокого края, после чего собравшемуся народу покажут редкое зрелище: мучительную казнь лесовика через удушение.

Да уж, мучиться бедняге придётся долго. Высоты помоста недостаточно, чтобы сломать ему шею.

Нас подвели к месту казни, где мы оказались перед невзрачным человеком: болезненно-худой, голова полностью лысая и безобразно-угловатая, будто криворукий хирург натянул кожу на небрежно собранный из осколков голый череп. Глаза нездоровые, красноватые, руки скрещены на груди, пальцы с раздутыми суставами похожи на конечности не самого милого инопланетного существа.

В общем, похож на вампиров, какими их изображают в тех фильмах, где сценаристы и режиссёры не симпатизируют кровопийцам. Вот кого надо упырём называть, а не Бяку.

Пройдясь по нам холодным взглядом, незнакомец безжизненным тоном заявил:

– У вас в фактории меня называют Императором боли. Наверное, вам много чего про меня рассказывали. Значит, я не стану терять время на объяснения. Просто ответьте на мои вопросы. И не забывайте, что здесь врать нельзя. Ты ведь понимаешь, почему нельзя?

Имб обратился к Бяке.

Тот торопливо закивал:

– Да-да, понимаем. Мы не соврём. Мы правду скажем. Честно.

Вожак диких повёл головой в сторону помоста:

– Вот этот человек кое-что мне рассказал. И кое-что в его рассказе меня заинтересовало. Ты, – кивок в моём направлении. – Скажи, правда ли, что Эш запер Кра в своём самом глубоком подвале?

Я подозревал, что отвечать «нет» на вопросы такого человека – это не самое разумное поведение. Поэтому покачал головой и ответил развёрнуто:

– Я никогда не слышал о человеке, по имени Кра. При мне в подвал у Эша посадили двух охотников. Они не поделили добычу и поэтому подрались, когда напились. Но их на следующий день отпустили. Ещё закрыли проходчика из шахты по подозрению в краже самоцветов. Может он до сих пор там сидит, я не могу это знать. Но горняка зовут не Кра.

Отвернувшись от меня, Имб уставился на Бяку:

– А ты слышал о человеке по имени Кра?

Упырь торопливо закивал.

– И ты можешь подтвердить, что он сидит в подвале у Эша?

На этот раз Бяка покачал головой:

– Простите, но я не могу это сказать. Я слышал, что Кра удавили в подвале, а потом скинули с Камня. И было это ночью, никто не видел, тело его унесла Чероводка. Если это правда, его давно раки и кайты съели.

Имб развернулся к помосту:

– Гурро, эти мальчишки не могут подтвердить твои слова.

– Ты что, атрибут тупизны открыл и высоко поднял? Думаешь, что в фактории такое позволят знать каким-то мальчишкам? – ворчливо заявил Мелконог. – Тебе не пацанов, тебе меня надо слушать. А я тебе говорю, что Кра сидит у Эша. Он напустил тумана, теперь все думают, что твоего дружка давно кайты сгрызли. А на самом деле старый ворон как сидел с мокрицами, так и сидит. Подвал у Эша большой, там хватит места для всех твоих ублюдков.

– Если это так, почему ты решил, что Эш вернёт Кра в обмен на тебя?

– Потому что твой Кра и плевка моего не стоит. Я дороже.

– Сомнительно. Вот я бы за тебя много не дал. Да сейчас за тебя никто много не даст. Здесь только я могу сделать так, что ты доживёшь до вечера. А может и дальше станешь жить. Но не вижу в этом смысла. Ты очень нехорошо обошёлся с людьми из Красного глаза.

– Нехорошо? Да что ты говоришь, а я-то думал, что был с ними ласков.

– Нет. Они так не думают.

– Мне плевать, что они думают. И не понимаю, почему не плевать тебе. С каких это пор тебе интересны проблемы торговцев людьми?

– Я не одобряю некоторые их действия, но мне приходится брать на себе ответственность за общую безопасность. Ведь кто кроме меня? Эти люди соблюдают главные законы Чащобы, следовательно, могут на меня рассчитывать. Ты сжёг постройки и убил троих. И нескольких покалечил. Одного допрашивал, пытал, ухо отрезал. Это нехорошо, это у нас делать нельзя. Люди пришли с Красной шахты и рассказали о тебе. И по пути рассказывали другим. Некоторые испугались, что ты и к ним придёшь. А страх, это плохо, страхов здесь и без тебя хватает. Я должен был сделать так, чтобы это не повторилось. И я это сделал.

– Эти люди, которых ты защищаешь, скрутили меня, когда я шёл мимо и никого не трогал. Кто бы меня защитил от них, такого бедного-несчастного, – ухмыльнулся Мелконог.

– Если они неправы, я бы это решил, – спокойно ответил Имб. – Как всегда решал. Я разумный человек, уж ты-то это знаешь. Но ты не стал ждать моего решения, ты разобрался с ними сам. Случилось то, что случилось. Ты ведь не отрицаешь свою вину?

– Я виноват лишь в том, что всех ублюдков там не прикончил.

– Значит, признаёшь. Ну что же, твоя смерть порадует пострадавших. Да и мои люди не станут плакать. Ты слишком предан гильдии, твоя работа, это наша кровь. Слишком много нехорошего между нами. Здесь тебя не любят.

– Да пусть меня лучше тсурры полюбят, чем твои ушлёпки. Если нужен Кра, валяй, договаривайся с Эшем. Если не нужен, скажи этому вонючему сынку гоблина, чтобы столкнул меня. Надоело смотреть на ваши поганые рожи.

Имб покачал головой:

– Мне кажется, ты, даже с петлёй на шее, пытаешься налить дёгтя в наш мёд. Рассчитываешь, что Эш схватит тех, кого я пошлю в факторию с предложением обмена? Так ведь? Да, это простой план. Очевидный. Но как раз простые замыслы срабатывают чаще всего.

– Пошли к Эшу этих мальчишек, – заявил Гурро. – Он их знает, а тебе от них никакого толку. Они слабаки, невольники из них не очень. Да ты и не одобряешь рабов. На сколько ты их себе оставишь? На год? Два? Уж точно не больше, они вам ничего плохого не сделали. Какой смысл? Оба тощие и ни на что не годные, они еды смолотят больше, чем заработают.

Имб покачал головой:

– Люди с Красного глаза говорили, что Табая убили мальчишки, а не ты.

– И ты этим остолопам поверил? Табай тёмный маг, а это всего лишь два слабых пацана. Имб, ты становишься сильно доверчивым. Стареешь, наверное.