— «…тайна того, что я охранял, принадлежит Богу. Она схоронена в земле, по которой ходили святые, и в Божественной сущности Девы Марии», — прочитал он.

— Земля, по которой ходили святые! — воскликнул Ориоль. — Под ногами святых и Девы Марии — вот где мы найдем тайные записи.

— Да, — согласился его кузен.

— Ориоль, — заговорила я. У меня возникла идея. — Мы не исследовали доски рентгеновскими лучами полностью.

— Конечно, исследовали, — возразил он. — Ты же видела рентгеновские снимки.

— Давайте снова посмотрим.

Ориоль показал нам снимки трех досок. Рисунки на них просматривались с трудом, и я спросила его:

— Правда ли, что чем менее доступны для рентгеновских лучей какой-либо участок, тем более светлым получается его изображение?

— Да.

— И если участок получается совершенно белым, то это значит, что на пути лучей находится металл?

Ориоль улыбнулся.

— Я понял, куда ты клонишь.

— Куда? — спросил нетерпеливый Луис.

— Это просто, — радостно ответила я. — В средней створке остается часть, недоступная лучам. Видишь совершенно белый участок на снимке?

— Корона Девы Марии! — вскричал Луис.

— Да, — вмешался в разговор Ориоль. — В тексте сказано: «…в Божественной сущности Девы Марии». Это и есть след. Там должно быть сказано: «Святость Девы Марии», поскольку Мадонна человек, а не божество. И в христианской иконографии святость изображается в виде круга над головой, который мы называем нимбом или ореолом. Когда он появился на снимке, я не придал этому значения, сочтя это нормальным. На некоторых картинах того времени, особенно итальянских, а также на ряде греческих икон нимб не из штукатурки с позолотой, а металлический. Из позолоченного олова, на котором предварительно гравировались узоры из цветов или делались надписи. — Ориоль пошел за ящиком с инструментами, а мы внимательно рассматривали ореол над головой Мадонны на нашей картине. Конечно же, он мог быть из олова. — Дурак я, — сказал Ориоль. — Если бы вместо того, чтобы использовать рентгеновские лучи, как рекомендовал отец в своем завещании, я применил бы лучи инфракрасные, то мы увидели бы под металлом либо рисунок, либо надпись. Но мы не станем ждать завтрашнего дня, чтобы воспользоваться рефлектографией…

Ждать никому не хотелось. Мы положили доску на стол, и Ориоль острым резцом стал зондировать края ореола. Вскоре он приподнял один край. Все правильно! Ореол был сделан из тонкого и гибкого слоя металла! Чрезвычайно осторожно он снял нимб, который сошел как единое целое. И под ним невооруженным глазом мы прочитали: Ilia Sanct Pau.

— Остров Святого Павла! — воскликнула я. — Сокровище в морском гроте на острове Святого Павла!

— Остров Святого Павла? — усомнился Луис. — Никогда не слышал о его существовании.

— Правда, — согласился с ним Ориоль. — Я тоже не слышал.

Улыбка застыла на моих губах.

Святой Павел. Неизвестный остров! Он, видимо, либо очень маленький, либо находится далеко. Мы искали его, я — по самым различным картам и атласам, а мои друзья опрашивали всех, кто мог хоть что-нибудь сообщить: от владельцев небольших судов до географов. Когда во второй половине дня мы снова собрались вместе, никто не знал, где находится этот остров.

— Никак не мог отделаться от размышлений об этом острове, — произнес Луис. — А не изменилось ли у него название? Может, тамплиеры называли острова именами святых, исходя из своих религиозных воззрений?

— Не исключено, — согласился Ориоль.

— На карте обозначены острова Святого Петра и Святого Антиоха у Сардинии, — сообщила я, заглядывая в свои заметки. — Дальше, рядом с Италией, есть еще один остров Святого Петра. Он входит в состав небольшого архипелага в Тирренском море, называемого Липарскими островами, а в заливе Таранто есть остров Святого Антико. Потом нам придется посмотреть Адриатическое море или Ионическое и поискать там других святых.

— Нет, это слишком далеко, — авторитетно заявил Ориоль.

— Кроме того, я искала по алфавитному указателю в одном атласе и не нашла ни одного острова с названием, похожим на Сан-Пабло, Сант-Пау, Сант-Пол, Сент-Пол или Сан-то-Паоло. Не нашла ни одного похожего названия, даже отбросив слово «святого», — деловито заключила я.

— Этот остров находится неподалеку от Пеньисколы, — заметил Ориоль.

— Почему? — заинтересовались мы.

— Даты, указанные в рукописи, дают нам направление поисков, — пояснил наш историк. — Арнау д’Эстопинья упоминает о беседе брата Химено де Ленда с королем Хайме II в Теруэле 19 ноября и называет это днем, когда приняли решение спрятать сокровища. Это очень поздняя дата для галеры. Период навигации для судов подобного рода продолжается с мая по октябрь. Эти весьма быстроходные, но с небольшой осадкой суда не были предназначены для выхода в бурное море. Кроме того, они обеспечивали слабое укрытие для экипажа. Гребцы жили на палубе и были почти полностью обнажены. Это обстоятельство сыграло решающую роль в сражении в заливе Лепанто почти через триста лет. Объединенный флот христиан напал в этом заливе на турецкие галеры, которые собрались там переждать зиму. Это случилось в начале октября, и часть членов оттоманских экипажей разошлась по домам.

Арнау, опытный капитан галеры, в такое время года не рискнул бы уводить корабль с грузом очень далеко. Кроме того, упоминается дата 5 декабря, когда король арестовал магистра. К этому времени Арнау уже вернулся. Иными словами, он находился в плавании дней десять. Я ограничил бы поиск радиусом двухдневного плавания на галере от Пеньисколы. В этот район входят берега, наиболее знакомые Арнау. Обратите на это внимание…

Ориоль пошел к карте Средиземного моря, которую мы расстелили на столе, и, взяв циркуль, поставил одну его ножку на Пеньисколу, а другую оттянул до мыса д'Агде и прочертил дугу, в которую попали Балеарские острова, а на юге — Мохакар.

— Не думаю, чтобы он приближался к мысу д'Агде. Корабль тамплиеров во французских водах подвергался опасности, да и северное направление сулило холод и бури. Поэтому такой опытный моряк, хорошо знавший свой корабль, ни за что не стал бы пересекать в это время года акваторию с господствующим северным ветром. Думаю, он пошел либо в восточном, либо в южном направлении. Это включает острова Колумбретес, которые находятся в непосредственной близости от Пеньисколы, Балеарские острова и все южное побережье, возможно, еще дальше Гвардамар до мыса Палос. А за этим мысом простирается район, контролируемый маврами.

— В архипелаге Колумбретес нет ни одного острова, названного по имени святого. Среди Балеарских островов — тоже. Как и у побережья, прилегающего к Валенсии и Мурсии, — подтвердила я. — Однако есть маленькие островки на подходе к мысу Гата: Сан-Педро, Сан-Андрес и Сан-Хуан.

— Слишком далеко, да и нашего святого там нет, — сказал Ориоль.

— На каталонском побережье есть один населенный пункт, который называется Сант-Пол, а в Аликанте — Сан-та-Пола, — вставил Луис.

— Напротив Санта-Пола есть остров, который может нам вполне подойти, — сообщила я. — Но именем святого он не называется. На карте он обозначен как Нуэва-Табарка (Новая Табарка), или остров Плана.

— Кое-что мне об этом известно, — заговорил Ориоль. — Карлу III, правившему в восемнадцатом веке, надоела постоянная база пиратов на этом острове, и он приказал построить поселок, окруженный стеной, и населил его христианами генуэзского происхождения. Те в свое время попали в плен к алжирцам и проживали на острове Табарка. Остров раньше принадлежал испанцам, которые занимались там добычей кораллов. Отсюда и его название.

— Итак, остров был пристанищем пиратов. Пиратов-сарацин? Так? — спросила я. — Что происходило на острове, когда он не был христианским?

— Согласно хроникам мусульман королевства Мурсия, которому принадлежал этот район до реконкисты, остров был необитаем, но имел хорошую естественную гавань. Ею и пользовались враги ислама, практиковавшие пиратство.