Когда я увидела вдали землистого цвета остров, освещенный солнцем, у меня защемило сердце. Вот он снова, остров сокровищ. И теперь они станут нашими!

Мы встали на якорь с юго-восточной стороны, бортовой гидролокатор показал семь метров под килем, а до берега этих метров оставалось около двадцати пяти. Там, впереди, находилось место, где за снарядами катапульты, стоявшей на галере Арнау, скрывалось сокровище.

— Нам нужно надеть костюмы из синтетического каучука, шерстяные носки и перчатки. Они защитят нас от ударов, царапин и холода, — сказал Ориоль. — Ласты, напротив, станут помехой для ног. Пластмассовые сандалии поверх шерстяных носков послужат защитой от камней.

К работе мы приступили с энтузиазмом. Море было совершенно спокойно. Дно, покрытое такими камнями, о которых говорил Ориоль, то есть шарообразными и одинакового размера, находилось у подножия утеса, почти вертикально поднимавшегося метров на пять над поверхностью моря. Спрыгнув с судна и добравшись вплавь до берега, мы с Луисом сверили состав камней и убедились в том, что одни из них гранитные с вкраплениями базальта, другие — мраморные с вкраплениями кварца. Впрочем, там же были зеленоватые камни вулканического происхождения и желтовато-красные известковые камни, характерные для этой части острова. Хотя мы и не сомневались в словах Ориоля, то, что они подтвердились, принесло нам удовлетворение.

У нас были симпатичные, но порой слишком крикливые соседи. На крутом скалистом берегу гнездилось несколько чаек с белыми брюшками; они то улетали, то возвращались, деловито занимаясь рыбной ловлей.

При отливе камни находились сантиметрах в пятидесяти под водой, а во время прилива — погружались почти на метр. Мы начали отбрасывать камни к склону, расположенному неподалеку от нас, дальше от берега. Тем самым мы добивались того, чтобы волны не вернули их на прежнее место. Между частью дна, покрытой обработанными камнями, и более глубокой был небольшой риф. Он состоял из больших камней, видимо, доставленных сюда человеком.

Поначалу мы стояли на границе рифа и легко бросали камни на другую сторону, особенно при отливе. Нам было незачем дышать через трубки. Но при перемещении камней на большее расстояние, появилась необходимость ходить по этим камням, и мы сформировали цепочку. Один поднимал камень, передавал его другому, а третий сбрасывал его под откос поверх рифа. Вскоре у нас заболели руки, и мы вспомнили, что работаем уже несколько дней. Мы стали чаще отдыхать, при приливах — по несколько часов. Ориоль не терял бдительности, и его настороженность передалась нам.

— Едва ли Артура легко провести, — то и дело повторял Ориоль. — Он может появиться в любой момент. А стоит ему появиться, как все наши дела пойдут насмарку.

Мы с опасением смотрели на все приближающиеся суда. К счастью, выбранная нами акватория не была официальной якорной стоянкой. Все направлялись к южному песчаному берегу, расположенному метрах в четырехстах к западу от того места, где стояли мы, отделенные островком и скалой, выступающей из моря. Оттуда туристы на надувной лодке, а иногда вплавь добираются до прибрежных ресторанов или до поселка.

Подобно неверной мужу жене, я чувствовала себя виноватой в том, что не рассказала Ориолю о своей последней встрече с антикваром. «Это какой-то абсурд, — думала я. — Ни с кем из этих мужчин у меня ничего не было, и если перед кем-то мне и стоило чувствовать себя виноватой, так только перед Майком».

К полудню мы переместили стоянку судна к пляжу, спустили лодку и, как обычные туристы, отправились отведать вкусного табаркского блюда в одном из ресторанов.

— Мы не должны забывать об удовольствиях, нельзя допустить, чтобы тяжелый труд нанес вред нашему предприятию, — сказал Луис кузену, заказав себе еще одну кружку сангрии [14]. — Вспомни философию своего отца. Жизнью следует наслаждаться, пока находишься в пути. Когда же подойдешь к концу, для наслаждения мало что останется. Авантюра — вот наша цель, сокровище — это уж как повезет.

— Ты прав, — согласился Ориоль. — Но меня тревожит Артур. Боюсь, он вот-вот появится, и я не успокоюсь, пока не войду в пещеру.

Как обычная зрительница, я удивлялась странной перемене ролей между кузенами. «Захватчика», восстающего против системы, заботят вещи сугубо материальные, а капиталист, этот прозаичный поклонник золотого тельца, жаждал сиюминутных удовольствий. И это в тот момент, когда для того, чтобы заработать состояние, достаточно протянуть руку. Ну и дела.

На рассвете третьего дня подул мистраль, северо-восточный ветер, но поскольку мы стояли на юго-востоке, остров защищал нас и мы продолжали работу, не испытывая особых неудобств. В скале образовался проход, за ним открылся другой — в сторону центра острова, сантиметрах в семидесяти ниже уровня моря при отливе. Но предстояло удалить еще много камней. Мы менялись местами в цепочке, ибо усталость овладевала нами, когда мы подолгу находились в одной позе. Наконец мы достигли уровня дна, однако работать стало сложнее — трудиться приходилось с трубкой и в очках.

В тот день, пополудни, мы вкалывали, как никогда. Перед нашими глазами открывался туннель, и, несмотря на усталость, эмоциональное возбуждение заставляло нас освобождать проход от камней. Между тем ветер переменился, подул левант. Этот восточный ветер поднял волны, и они разбивались об утес. Нам оставалось лишь надеть жилеты, взять баллоны с кислородом, фонарики и заглянуть в открывшийся проход.

К заходу солнца туннель уже был достаточно протяженным для нашей цели, но мы решили подождать до утра. Мы слишком устали, чтобы в тот же вечер осуществить нашу авантюру, да и прибой усилился. Это было опасно для ослабевших людей.

— Говорят, что левант обычно дует три дня, — сообщил нам Ориоль. — И ветер будет нарастать. Давайте проведем веселую ночь. Самое благоразумное — укрыться в порту.

Мы не соглашались. Почти осязать сокровище и оставить его — это уж слишком.

Прогноз обещал волнение в два-три балла. Это доставляло неудобство, но не было опасно. Ориоль решил отвести судно еще на десять метров от берега, и якорь ушел на глубину одиннадцать метров. Я увеличила дозу пилюль от морской болезни. Поужинали мы одними бутербродами и больше молчали. Море изнуряет, особенно неспокойное. Мы как мертвые рухнули на койки.

Я не думала о том, что завтра осуществятся наши мечты. Завтра наступит день сокровища. Я заснула, моля Бога о том, чтобы ветер утих, волнение улеглось и нам удалось войти в пещеру. Но тревога не покидала меня. Что это — эмоции или предчувствие? Что-то должно было случиться.

Ночью послышался сильный удар. Вероятно, я спала чутко, поэтому мигом вскочила. Я искала выключатель и убедилась в том, что все двигалось гораздо интенсивнее, чем в тот момент, когда я ложилась спать. Что происходило? Мы столкнулись с чем-то? Перед сном мы проверили, надежно ли судно стоит на якоре. По натяжению якорной цепи было очевидно, что она не оборвалась. Из передней каюты не доносилось никаких звуков, и я решила посмотреть, все ли там в порядке. Я раздвинула створки двери и, включив свет, увидела, что Луис сидит на полу и пытается понять, где находится. Он упал с кровати в результате удара о борт. Заспанный и ошеломленный, он очень напоминал толстяка из моего детства. Ориоля не разбудил даже мой хохот.

Восточный ветер не стихал, хотя сместился слегка к югу и развеял туман. Поэтому рассвет был солнечным.

Я посмотрела в сторону острова. Волны бились о скалистый берег. Они были не слишком большими, но опасными, и я разочарованно подумала, что нам не удастся спуститься к пещере.

Меня удивило, что в такой ранний час в этой части острова появились туристы. В рабочие дни здесь, несмотря на открытие сезона, мы никогда не видели такое множество людей. Мы работали на большом расстоянии как от поселка, так и от пляжа, поэтому посещали их редко. Но я не обратила особого внимания на туристов.