Черный лорд заметил, как переглянулись Илейни и Дальгард.

— Уверяю, мне много не надо, только кров над головой, пока не объявятся мои слуги, — поспешил заверить Эрхольд. — Обещаю не путаться под ногами и не совать нос, куда не просят.

И снова открытая обезоруживающая улыбка. Уголки губ лорда Илейни дрогнули, обозначая ответную улыбку, вежливую, лишенную доброжелательности улыбку. Это Дархэйм отметил сразу. Конечно, они, хоть и виделись при дворе редко, но в приятельском общении никогда не состояли.

— Хорошо, Энрик, — ответил Риктор. — Ты можешь подождать своих слуг у меня в замке. Я сейчас распоряжусь, и тебе приготовят покои.

— Благодарю! — с явным облегчением воскликнул «поэт». — Признаться, не терплю все эти ночлежки. Ужасно лежать на кровати, на которой до тебя успели побывать сотни постояльцев, даже если при мне меняют белье.

Дальгард насмешливо хмыкнул.

— Странно слышать подобное заявление от любовника Дании Рахел, — заметил он.

— Лорд Тибод! — возмутился Дархэйм, но тут же махнул рукой. — Всем дозволительны ошибки. Моя мне стоила места при дворе и доверия Их Величеств. Не стоит и дальше казнить меня.

Дальгард отсалютовал «поэту» кубком, Риктор Илейни промолчал. Он кивнул собеседникам и позвал слугу, отдав приказание готовить покои для лорда Дави. Мужчины продолжали разговор. Эрхольд рассказывал о том, что произошло при дворе после отбытия аниторна, занимая время, пока будут готовы покои, и он сможет уединиться, приступив к тому, зачем прибыл на Побережье. Расспросы о Виалин стоило отложить. К этой теме нужно было подбираться осторожно, чтобы не вызвать подозрений. Впрочем, карету можно было ждать до-о-олго, так что время втереться в доверие у него будет.

— Господин.

Мужчины прервали беседу и повернулись к дверям. На пороге стоял уже знакомый стражник.

— Господин, там вас просят, — воин замялся. — Женщина какая-то, простолюдинка. Говорит… э-э, что вы ей задолжали пять отрезов ткани. Говорит, — тут мужчина смутился, — что дыры, которые вы на ней, кхм, протерли, залатать нечем.

Рик задохнулся, слушая стражника. Он вдруг вскочил с места, и на щеках его заиграл лихорадочный румянец.

— Что ты сказал? — разом севшим голосом спросил аниторн.

— Гнать взашей? — воин невольно попятился.

— Не сметь! — рявкнул Илейни, срываясь с места. Уже у дверей он обернулся, посмотрев на Дальгарда. — Тибод, развлеки лорда Дави, я буду занят.

Дархэйм хмыкнул, заподозрив в простолюдинке любовницу аниторна. Он махнул рукой и понимающе улыбнулся. Дальгард проводил взглядом хозяина замка, после поднял кубок и провозгласил:

— За милость Огненных!

— За милость Богов, — с готовностью откликнулся «поэт».

Но долго продолжать пустую болтовню не пришлось, потому что появился слуга и доложил, что покои для лорда Дави готовы. Эрхольд кивнул Тибоду Дальгарду и последовал за мужчиной в одежде цветов рода Илейни. Они приблизились к лестнице, и слуга склонил голову, пропуская господин, рядом с которым шла женщина с волосами удивительно насыщенного цвета красной меди.

Риктор мазнул взглядом по незваному гостю и своему слуге, но тут же вновь переключил внимание на женщину, поддерживая ее за локоть, будто вел не какую-то простолюдинку, а благородную леди. Дархэйм повернул голову вслед удаляющейся паре, отмечая стройность женщины. Она вдруг обернулась, встретив взгляд светловолосого мужчины. У незнакомки оказались удивительные синие глаза, и короткий прямой взгляд неожиданно заставил сердце черного лорда замереть, а после взволнованно забиться.

Он на мгновение прикрыл глаза, невольно сжав плечо слуги, а когда снова посмотрел вслед аниторну и его гостье, их уже не было видно. Дархэйм мотнул головой, отгоняя наваждение. Просто какая-то нищенка, что могло быть в ней такого, что так встревожило его? Нелепица да и только. Эрхольд тряхнул волосами и подтолкнул слугу.

— Веди, любезный.

Тот склонил голову, и мужчины продолжили путь. Черный лорд отметил, что ведут его в самую удаленную часть жилой части замка. Похоже, Илейни есть что скрывать. Это он тоже узнает, главное, что удалось остаться, остальное дело времени. Дархэйм обернулся назад, сам не зная, что хочет увидеть.

— Да что такое? — проворчал он недовольно и, чтобы отвлечься, спросил: — Где моя прислуга?

— Ждут вас в ваших покоях, лорд Дави, — ответил слуга.

— Хорошо.

Беспокойство не отпускало. Волнение все больше охватывало лорда, и ощущение, что он упускает что-то важное, вызывало раздражение. Дархэйм отпустил слугу Илейни и закрыл дверь отведенных ему покоев. Его создания застыли недалеко от входа, подобно двум изваяниям, которые занесли в покои и оставили здесь до появления хозяина, который решит, что делать дальше со своим приобретением.

Скользнув по ним взглядом, Эрхольд отметил несколько пятен от еды на новой одежде. Разум помнил, как тело принимает пищу, но навыка оказалось мало, и бывшие разбойники обляпались, как малые дети. Поморщившись, лорд отвернулся от мужчин, тут же забыв о том, что они рядом. Он подошел к окну и посмотрел на море, шумевшее у подножия утеса. Вид был неплох, но он мало интересовал Дархэйма.

Мужчина вновь вспомнил простолюдинку, отыскивая хоть что-то, что могло его взволновать, однако ничего в ней знакомого не было. И все же тревога не отпускала. Неужели…

«Если он узнает…»

Отголосок чужих мыслей долетел до лорда неожиданно, отвлекая от собственных размышлений.

— Бездна. Это не мое волнение, — вдруг понял Эрхольд.

Что-то происходило в его замке, и это пугало Ингер. Пугало настолько, что ее ужас передался ему. И мысль была ее. Что опять сотворила эта дрянь, что могло разозлить черного лорда? Он прислушался, но в голове леди Илейни творился настоящий кавардак. Не удалось уловить ни одной связной мысли, и ее единственным чувством, который доходил до Эрхольда, был — животный ужас. И паника продолжала нарастать.

— Да что там происходит?! — воскликнул Дархэйм, чувствуя нарастающую ярость.

Он уже готовился перейти в свой замок, но вовремя опомнился и посмотрел на две бездушные тени. Они отмерли и разошлись, начав бессмысленное перекладывание вещей с места на место, создавая видимость оживленной деятельности. Эрхольд не собирался задерживаться надолго, и этого созданной видимости жизни должно было хватить для любого, кто заглянет в его покои.

Лорд отпустил свою Силу и шагнул во тьму, тут же схлопнувшуюся за его спиной. Дархэйм шагнул на каменный пол, и первый шаг понесся гулким эхом по узкому коридору. Он тут же направился туда, где металась обезумевшая от страха Ингер. Теперь он чувствовал намного отчетливей, и смог немного разобраться в хаосе ее мыслей.

«Я не хотела. Не поверит. Что будет? Боги…»

Богов леди поминала чаще всего. Эрхольд скинул надоевший облик Энрика Дави, разом почувствовав себя лучше. Лорд не любил чужого: ни вещей, ни кроватей, ни любовниц, ни личины. Эрхольд Дархэйм был собственником, не желавший чужого и не отдававший своего. Дальгард был прав, если бы не необходимость, черный лорд никогда не подпустил бы к себе близко Данию Рахел. Предаваться с ней страсти удавалось, благодаря внушению, что берет ее не он, а Энрик Дави. Его руки обнимали шлюху, его губы целовали ее, и его член вонзался в лоно, принимавшее многих до него. Когда было нужно для дела, Эрхольд умел себя уговорить.

«Я не виновата, я не хотела».

Ингер пряталась в малой трапезной, и это удивило Дархэйма. За ненадобностью он закрыл почти все двери в огромном замке. Закрыл, разом запечатав своей Силой. Но Ингер вновь сумела войти туда, куда хода не было. И если после того, как она забралась в старую жилую часть, где томилась в заточении леди Дархэйм, Эрхольд решил, что мог снять печать, возможно, собираясь навестить какие-нибудь из покоев, и не навесить обратно. Можно было покопаться в произошедшем более тщательно, но у него были иные заботы, не давшие сосредоточиться на мелочах.

Однако история повторилась, и это уже нельзя было не замечать. Как Ингер, Бездна ее забери, открывает двери, запертые не ключом? Эрхольд остановился перед малой трапезной, кусая губы. Проклятая баба… Уже давно нужно было свернуть ей шею, пользы от Ингер уже не было. Если иногда Дархэйм использовал ее врожденное очарование в своих целях, то теперь леди Илейни была привязана только к нему, и другие мужчины не интересовали ее. Даже ради любовного удовольствия, она не сможет взглянуть на кого-то кроме своего хозяина.