— Он уж найдет преступление, в котором она будет виновна. — Ужасно не хочется произносить вслух слово «измена».

— Если ты о ней так беспокоишься, лучше убеди ее уехать отсюда подобру-поздорову, — звучит тихое напутствие.

Возвращаюсь в покои королевы самым медленным шагом. Как мне поговорить с Анной, как ее предупредить? Будь я ее самой закадычной подругой, присоветовала бы то же самое — Генрих не тот человек, за которого стоит выходить замуж, коли он успел тебя возненавидеть еще до свадьбы. Раз женщина ему не угодила, ей не уцелеть. Кому, скажите, об этом известно больше, чем мне?

Гринвичский дворец, 3 января 1540 года

Джейн Болейн, моя придворная дама, похоже, встревожена. Я по-английски прошу ее сесть рядом со мной, спрашиваю о здоровье.

Она подзывает переводчицу, усаживает рядом и только тогда говорит, что ее тревожит весьма деликатное обстоятельство.

Наверно, что-то связанное с местом на свадьбе? Тут все вечно озабочены, у кого более высокое положение, кому можно надеть более дорогие драгоценности. Серьезно киваю, спрашиваю, чем могу помочь.

— Напротив, это я хочу вам помочь. — Она обращается к Лотти, та переводит, я киваю. — До меня дошло, что ваши послы забыли привезти договор о расторжении предыдущей помолвки.

— Что?! — Я вскрикиваю, она догадывается о значении немецкого слова, кивает утвердительно.

Джейн Болейн так же мрачна, как я.

— Вас не предупредили?

Качаю головой. Говорю по-английски:

— Нет. Мне ничего не сказали.

— Рада, что нам удалось поговорить раньше, чем вы успеете совершить опрометчивый поступок, — быстро продолжает она.

Жду перевода. Она наклоняется, берет мои руки в свои. Теплое пожатие, решительное выражение лица.

— Когда вас спросят о предыдущей помолвке, отвечайте: она расторгнута, вы видели документ, — настойчиво убеждает Джейн Болейн. — Если спросят, почему ваш брат не прислал бумаги, скажите: вы не знаете, не вы за это отвечаете, — и это на самом деле так.

У меня дух захватило, пугает сама ее настойчивость. Странно, что брат мог быть так небрежен в деле, касающемся моей свадьбы. Впрочем, из-за постоянных обид, из чистой злобы он мог поставить под угрозу собственные планы.

— Вижу, вы поражены. Дражайшая леди Анна, теперь вы предупреждены, не позволяйте даже заподозрить, что документа не существует, что предыдущая помолвка еще в силе. Вы должны лгать уверенно и убедительно. Вам придется заявить, что вы видели документ, что предыдущая помолвка определенно расторгнута.

— Так и есть, — медленно произношу я и повторяю по-английски, чтобы не было ошибки. — Я видела документ. Это не ложь. Я могу выйти замуж.

— Вы уверены? Девушку могут и не посвятить в такого рода планы. Никто вас не осудит, если вы не совсем уверены. Мне вы можете сказать. Доверьтесь мне, скажите правду.

— Договор был отменен, — повторяю я снова. — Знаю точно — он был отменен. Эту помолвку планировал мой отец, брат был против. Когда отец заболел и умер, к власти пришел брат и с помолвкой было покончено.

— Почему же документа нет?

— Мой брат, — начала я, — мой идиот братец… он всегда отличался беспечностью в том, что касалось моего благополучия. — Лотти поспешно переводит — Отец скончался так недавно, матушка осталась в глубоком горе, а у брата столько забот. Документ хранится в наших архивах, я сама его видела, должно быть, брат просто забыл послать его. Навалилось так много хлопот.

— Если у вас есть хоть малейшие сомнения, скажите мне, — предупреждает Джейн Болейн. — Я смогу посоветовать, как лучше себя вести. Я пришла к вам, это доказывает мою полную преданность. Если существует даже небольшая вероятность, что документа у вашего брата нет, скажите мне, леди Анна, скажите ради вашей собственной безопасности. Я придумаю, как помочь.

Качаю головой.

— Благодарю за заботу, но в этом нет нужды. Я сама видела документ, его видели и послы. Препятствий не существует. Я могу выйти замуж за короля.

Кажется, она ждет чего-то еще. Наконец кивает.

— Я так рада.

— И я хочу стать женой короля.

— Если вы собираетесь уклониться от этого брака, теперь, когда вы его увидели, у вас появился повод. — Она понижает голос. — Возможность спастись. Если король вам не понравился, можно спокойно вернуться домой, никто против вас и слова не скажет. Я вам помогу. Скажу — вы не уверены, имеете ли право на повторную помолвку.

Вырываю у нее руки.

— Я вовсе не хочу бежать. Это большая честь для меня и для моей страны и огромное счастье для меня.

Джейн Болейн смотрит с подозрением.

— Правда, — уверяю я. — Моя заветная мечта — стать королевой Англии, я уже люблю эту страну и хочу провести здесь всю жизнь.

— В самом деле?

— Да, клянусь честью, — сомневаюсь, но все-таки выкладываю последнюю причину. — Я не была счастлива дома. Со мной плохо обращались и мало считались. Здесь я смогу стать кем-нибудь, смогу принести пользу. Дома я навсегда осталась бы лишь нелюбимой сестрой.

Она кивает, многие женщины знают, каково стоять в стороне от важных мужских дел.

— Здесь у меня будет возможность повзрослеть. Не быть послушной марионеткой в руках брата, не быть просто дочерью своей матери. Я хочу остаться здесь и стать самой собой. — Не ожидала от себя такой глубины чувств. — Хочу стать сама себе хозяйкой.

— Королева тоже не свободна, — помолчав, замечает Джейн Болейн.

— Все равно это лучше, чем нелюбимая сестра мелкого герцога.

— Вот и прекрасно.

— Король сильно разгневался на послов из-за отсутствия бумаг?

— Разумеется. — Она отводит глаза. — Они дадут слово, что вы свободны и имеете право выйти замуж. Уверяю вас, все уладится.

— Неужели свадьбу отложат? — Я сама себе удивляюсь. Знаю, я много сделаю для этой страны, стану доброй королевой. Хочется начать немедленно.

— Нет, — уверяет Джейн Болейн. — Послы и королевский совет сумеют принять решение.

Я медлю.

— Он не хочет жениться на мне?

Она с улыбкой прикасается к моей руке.

— Конечно хочет. Просто маленькое затруднение. Послы гарантируют, что документ будет представлен и все пойдет своим чередом. Вы же совершенно уверены, что документ там?

— Он там. — Я говорю чистую правду. — Могу в этом поклясться.

Гринвичский дворец, 6 января 1540 года

Буду помогать королеве одеваться к свадьбе! Придется встать очень рано, а я люблю поспать, но зато как приятно — выбрали меня, пусть остальные ленивые девчонки нежатся в постели. Стыдно спать, когда другие трудятся ради леди Анны. Право, ни от кого, кроме меня, нет никакого толку.

Пока она моется, достаю из сундука платье, Екатерина Кэри расправляет складки на нижней юбке, Мэри Норрис выкладывает драгоценности. Ну и платье! Огромное, громоздкое, юбка широченная. Лучше умереть, чем венчаться в таком, — даже первая красавица будет похожа на пудинг на ножках. Какой смысл становиться королевой, если приходится ходить в этаком шатре? А материя — чудесная, затканная золотом, тяжелая от множества крупных жемчужин. А еще леди Анна наденет диадему. Мария положила ее перед зеркалом, будь я тут одна — непременно бы примерила, но, несмотря на ранний час, в комнате полно камеристок, фрейлин и придворных дам. Пришлось просто отполировать немножко и положить на место. Очень хорошо сделана. Леди Анна привезла диадему с собой из Клеве. Сказала, что эти выступающие штучки изображают розмарин, ее сестра венчалась с живыми цветами розмарина на голове. А я сказала, как в терновом венке. Ее леди-секретарь посмотрела на меня как-то странно и не стала переводить. Оно и к лучшему.

Она будет венчаться с распущенными волосами. Выйдя из ванной, леди Анна садится перед зеркалом, и Екатерина начинает расчесывать ей волосы — движения мерные, неторопливые, словно хвост кобыле чешет. Волосы у нее красивые, золотистые. Раскрасневшаяся после ванны, в купальной простыне, она сегодня выглядит совсем неплохо. Улыбается, кажется довольной. Да на ее месте я бы скакала от счастья. Еще бы — стать королевой Англии! Но она не из тех, что бурно выражают свои чувства.