— Это — Полина, это — Герман! — официально представил нас друг другу Паша.

— Привет, крошка! — нагло усмехнулся блондин.

— У-у, брат, зря ты с этого начал! — засмеялся Пашка, с интересом поглядывая на меня.

— Какая я тебе крошка? — тут же насупилась я.

— Хлебная, — невозмутимо подсказал Паша, пока Буравчик продолжал жадно рассматривать мои голые ноги. Мне захотелось прикрыть их чем-нибудь, поэтому я выставила перед собой спортивную сумку, в который лежала форма. — Ковалева, а ты куда так вырядилась? Мы на бокс идем записываться, а не на конкурс «Мисс-университет»…

Хотелось бы мне ответить, что я всегда так выгляжу — с иголочки. Ан нет! Кому как не Пашке знать, что обычно на встречу я прибегаю растрепанная, словно загнанный конь на скачках.

Мне надоело, что Герман так откровенно пялится, поэтому я резко потянулась к блондину и нажала ему указательным пальцем на нос. От неожиданности Буравин отпрянул. Пашка захохотал.

— Бип! — сказала я. — Чего застыл?

— Покорен твоей красотой и длинными ногами, куколка! — усмехнувшись, ответил Герман. Сколько ж у него в запасе раздражающих меня обращений?

— Пуколка, — ответила я. — Идем на тренировку записываться, что встали?

Первой двинулась вдоль пустой зеленой аллеи парка. Миновала несколько свежевыкрашенных белых скамеек.

— Серьезно, это все ради Буравчика? — догнав меня, горячо шепнул на ухо Пашка. От неожиданности я вздрогнула.

— А ради кого еще? — Кокетливо повела плечом. — Как думаешь, ему понравилось?

Мы с Пашей обернулись и посмотрели на Германа, который немного отстал. Над нами пару раз ухнула кукушка. Буравин, остановившись возле старой липы, задрал голову и уставился в листву. Вид у него при этом был очень сосредоточенный… Ку-ку.

— Думаю, он просто в восторге, — хмыкнул Пашка. — Говорил же, ты его типаж… Я тебя сам в юбке редко вижу… Хорошо выглядишь!

О-о-о, от нежности я была готова растаять как сладкий леденец во рту…

— Только намазалась так зря, — вернул меня с небес на землю Пашка. — Разрисовалась как тетя Мотя. Не для спортзала…

Я надулась и обиженно произнесла.

— А Герману моему понравилось!

— Уже твоему? — с удивлением вскинул брови Пашка.

— Я услышал свое имя? — тут же подоспел к нам Буравчик. — Обо мне говоришь, крохотуля?

«Крохотулю» я бы пропустила мимо ушей, если б Буравин не положил свою клешню на мое плечо.

— Не будем торопить события, Герман! — поморщилась я, скидывая руку парня.

— А чего медлить, малыш? — Буравчик притянул меня к себе и уткнулся носом в волосы. — Запах от тебя просто кайф!

Мамочки, во что я вляпалась? Зачем Пашка мне подсунул этого непроходимого дурачину? Лучше бы за помощь в завоевании сердца Ульяны пообещал шоколадный торт. Куда более желанный презент. Я с жалобным видом глянула на Долгих, но тот, будто специально, задрав голову, уставился на деревья. Мол, не буду вас смущать, воркуйте, голубки…

Буравин от меня не отклеивался, поэтому я, словно невзначай, с силой наступила ему шпилькой на ногу. Герман охнул.

— Прости, зайчонок, — сказала я. И как можно ядовитее добавила: — Честное слово, нечаянно. При виде тебя ноги подкашиваются…

— Это да, — самодовольно отозвался Буравчик. — Такое допускаю…

Я закатила глаза. С утра Гошка настроение испортил, сухофруктом обозвав, теперь этот озабоченный лезет… Еще скоро с обожаемой Шацкой встречусь. За что на мою голову столько мучений? Я напомнила себе, что терплю все это безобразие во имя своей большой и светлой любви. Все-таки вышла на тропу войны. Как же теперь обратно возвращаться? Вон и боевой раскрас нанесла… Лицо от тонального крема да еще и на жаре с непривычки чесалось.

Дойдя до здания местного спорткомплекса, Пашка первым взбежал на крыльцо. Обернулся к нам и спросил:

— Ну, что? Вы готовы, дети?

— Да, капитан! — весело гаркнул под ухом Буравчик, подтолкнув меня в бок. Я чуть со шпилек не кувыркнулась. — Девушки, которые боксируют, очень заводят!

Это он мне проговорил, а затем, подмигнув, нахально добавил:

— Покажешь, на что способна, детка?

— Если ты выступишь в качестве боксерской груши, то конечно! — угрюмо отозвалась я.

— У тебя острый язычок!

— А у тебя тупая голова, — негромко проговорила я. Так тихо, чтобы это услышал только Буравчик.

Герман нахмурился и возмущенно засопел:

— Этим ты меня еще больше заводишь! Я никогда не отступаю! Первое правило Буравчика! Что ты молчишь, крош?

— Боже! — пролепетала я. — Ну-ка, Копатыч, кто первый?

С этими словами я понеслась вверх по лестнице вслед за Пашкой. Схватила друга за локоть и, притянув к себе, прошипела:

— Ты зачем этого Буравчика с собой притащил?

— Как это зачем? — искренне удивился Пашка. — У нас же был договор… Я ведь обещал познакомить! Странный у тебя, конечно, вкус на парней… Слушай, а Степан таким же был?

Я запыхтела. А Паша насмешливо продолжил:

— Но от вас с Буравиным прямо искры летят!

— Ты слышал, что Герман сказал про девчонок, которым нравится бокс? Сейчас втюрится в твою Улю, будешь знать… — поморщилась я. Искры… Если этот индюк еще раз меня назовет «крошем», перья полетят!

— Какой там! — рассмеялся Пашка. — Буравин уже в тебя втюрился!

Я резко обернулась и посмотрела на Германа. Тот, перехватив мой сердитый взгляд, поиграл бровями. Господи! За что? Затем Буравчик догнал нас и громко поинтересовался у Пашки:

— Братан, а где здесь сортир, не знаешь?

Получив ответ, Герман схватил меня за руку:

— Дождешься меня, детка?

— Смойся! — посоветовала я.

Буравчик заржал и скрылся за поворотом. Пашка странно покосился на меня:

— Это у тебя в порядке флирта?

— Я на него зла! — ответила я.

— Из-за того, что он назвал тебя деткой?

— Да хоть дедкой! — сердилась я. — Рано начал руки распускать… Я такого не люблю! Ты ведь знаешь!

— О’кей, я с ним поговорю! — пообещал Паша. — Сам, если честно, удивлен, что он так быстро в наступление пошел…

Буравчик появился возле нас спустя несколько минут.

— Сделал дело, гуляй смело! — подмигнув мне, проговорил Герман. — Второе правило Буравчика! Запоминай, пупс!

— Не припомню, чтобы в правиле речь шла об уборной! — нашлась я. — А ты, Паша, как считаешь?

— Ага, там что-то о направлении поступательного движения… — начал Долгих, а затем резко замолчал. На лице его появилась дурацкая блаженная улыбка.

— Павлентий? — позвала я, дернув друга за рукав рубашки.

Проследила за взглядом Паши… В конце коридора появилась Ульяна.

«А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

Сладку речь-то говорит,

Будто реченька журчит…»

Эти строчки всегда приходят первыми на ум, когда я вижу Шацкую…

Уля стояла недалеко у стойки администратора и, заливисто смеясь, о чем-то болтала с огромным качком. Я с жалобным видом посмотрела на Пашку, который продолжать любоваться Ульяной.

— Шею не сверни! — тихо посоветовала я.

— Женская раздевалка рядом с мужским сортиром! — подал голос Буравчик. Парень наклонился близко ко мне и шепотом спросил: — Тебя проводить, пупсик?

Герман остался равнодушным к Ульяне, и то радует. Не все штабелями перед Шацкой падают. Зато продолжал липнуть ко мне. А это проблема.

— Спасибо за такую ценную информацию. Сама найду! — ответила я сквозь зубы. Паша на время выпал из реальности. Я, тяжело вздохнув, поправила на плече ремень от спортивной сумки и двинулась в сторону раздевалок.

Переодевшись, критично осмотрела себя в зеркале. После лицезрения в коридоре лучезарной фигуристой Ульяны, даже выходить в зал не хотелось… Натянуть бы короткий спортивный топ до самых пяток… Что за селедка в лосинах? Хочу грудь побольше. И попу! Попа моя где?