На этом и порешили, я быстро заправила постель бельем с поросятами, даже не стирая. Так как все равно перед сном поменяю, не знаю как Глеб, а я на свиньях-мутантах спать не буду. Мы уложились до двадцати часов, пусть банок и больше, но объем воды меньше. Не прошло и пяти минут после того, как помощницы ушли, послышался звук открывающегося замка. Пошла встречать жертву, моей забастовки. В этот раз Глеб зашел, смотря под ноги, и усмехнувшись покачал головой.

— Ну привет, компотная террористка… — снимая обувь, решил сострит, в своей манере.

— Это огурцы… — поправила его.

— Значит, засолочная… — направился он в зал, увидев, что он полностью заставлен, только хмыкнул. Больше ничего не говоря, направился к себе в кабинет.

— Эй! — окликнула я его. Тот повернулся, и удивленно на меня посмотрел. — Я, по-твоему, для кого старалась?!

— Я оценил.

— Я, между прочим, злюсь.

— Я понял. — Опять однозначный ответ.

— И?

— Сейчас позвоню одному человеку, переоденусь, и вот тогда можешь начать отрываться. — Не говоря больше ничего, развернулся и ушел. М-да, ни такой я реакции ждала, а ведь так старалась. Я даже расстроилась, но тут…

— Люда, какого хрена!!! — из спальни донесся полный ярости рык мужа. Я заскакиваю туда, Глеб стоит, и еле сдерживается, чтобы не придушить меня.

— Что? — сделал вид, что ничего не понимаю.

— Я спрашиваю, это что такое?! — тычет пальцем на кровать, которая была не застелена покрывалом, чтобы сразу муж узрел «красоту».

— Поросята… — пожала я плечами, мол не понимаю, почему он злится, — а что?

— Я спать на этих свиньях не буду! — пророкотал он.

— Не нравятся поросята, могу на бегемотиков поменять…

— Издеваешься?

— Нет. Мщу за нанесенную обиду.

— Да у тебя раз сто за «дуру» прощение попросил, сколько можно! — взорвался.

— Не сто, а пятнадцать…

— Боже, — подняла глаза к потолку, — она еще и считает! Ну, сколько мне еще раз просить прощенье, чтобы твоя жажда мести угасла?

— А поросята, это не за «дуру». — Глеб зло полоснул по мне взглядом, но взяв себя в руки, спросил:

— А за что? — пришлось пояснить.

— Оправдываю «почетное» звание «куриные мозги». А то получается непорядок, муж утверждает, что это так, а окружающие сомневаются. Посему я как преданная жена, решила поддержать версию главы семьи…

— Все, можешь не продолжать. За «куриные мозги» тоже извиняюсь, был неправ. На этом все?

— Нет.

— Да что я такого еще скал?! — взвился.

— Советую вспомнить, иначе после огурцов будет в промышленных масштабах варенье, затем помидоры, ну и другие соления. — Глеб, с досадой чертыхнулся.

Озвучив угрозу, я походкой королевы направилась в кухню. Там я принялась раскладывать зелень по банкам, попутно гадая догадается он или нет.

— Давай помогу, — выдернул из раздумий голос Глеба.

— Чем?

— Говори, что делать командир? — показал глазами на таз, озадачил меня, назвав «командир».

— Ты сейчас издеваешься, да?

— Мы, кажется, договаривались, что дома ты командир, а я подчиняюсь. Хочу подчеркнуть, я не подлизываюсь, если такая мысль тебя посетила.

— Отрежь жопки и носики у огурцов. — Все еще гадая, издевается он или нет, не подумав, ляпнула. Глеб ошарашенно посмотрела на меня, потом на огурцы.

— Что отрезать? — сдавленно спросил.

— Ой, да не придирайся к словам, видишь хвостик, это …

— Я поняла, не продолжай. — заржал он, и тут же принялся за работу.

Когда мы закончили с солениями, я собралась его покормить Глеба.

— Я уже ужинал, на встречи с деловым понтером. Иди ко мне, — позвал к себе, ломаться не стала и подошла к мужу, который тут же усадил меня к себе на колени. — Давай сейчас окончим с нашими разногласиями. Объясни, зачем так себя истязаешь? Не проще сказать, что тебе не понравилось?

— Мне не понравилось, что ты постоянно говоришь «бабские дела», а я женщина, а не баба. Понимаешь? Ты позволяешь себе меня оскорблять, даже не задумываясь, что делаешь больно.

— О как! Я даже и не подумал, что тебя этим обидел. Просто я не привык с женщинами контролировать себя при общении. Мне было вначале все равно, да и не уважал я их. Потом в привычку вошло, вот и не замечаю, что тебя это задевает, да и ты не подаешь виду. Только потом мстишь, причем и сама от этого страдаешь. Извини, если обидел, я не хотел. Но, если еще что-то скажу обидное, дай знать.

— Хорошо. А как насчет «трахаться?»

— Но хоть одно похабное слово мне оставь! — рассмеялся он.

— Ладно, считай это компромиссом: ты учишься разговаривать более-менее нормально, я терплю это слово. — Глеб нахмурился, я тут же решила внести ясность. — Я не пытаюсь тебе что-то навязать или изменить тебя. Просто прошу немного быть тактичнее, вот и все.

— Меня проще убить, чем поменять. А насчет тактичности, обещаю, больше от меня не услышишь слова: баба, куриные мозги и дура. И это не из-за того, что ты засолочный террор устроила. Просто не хочу тебе делать больно. Но, просьба, не нужно этим пользоваться, чтобы подчинить меня. Пойми, я никогда не стану подкаблучником, это из разряда фантастики. А вот надежным мужем, быть обещаю.

— Да я как-то и не хочу, чтобы ты пресмыкался. Это уже будешь не ты, а другого Глеба я не хочу.

— Вот видишь, и пришли к компромиссу. А то, тут засолочный завод устроила. Как мы все съедим? Сколько банок засолила?

— Наших двести. И разные рецепты. Хочешь покажу? — тут же оживилась, соскакивая с его колен. Мы пошли в зал, я стала показывать, какие красивые баночки получились, муж смотрел на меня и загадочно улыбался.

— Ты чего? — немного растерялась, и тут же поставила банку на место.

— Любуюсь.

— Мне тоже нравятся плоды моего труда.

— Я любуюсь тобой, — он делает несколько шагов, и бережно заключает меня в объятья, — если ты знала, как сильно мне нужна… — прошептал мне в губы, и подарил ошеломляюще нежный поцелуй, от которого душа замирала. Прошлые обиды сгорали в огне нашей любви, опадая прахам в небытие.

Я надеялся, что после разговора в машине, Люда услышит меня. Но, ошибся, мне доложили, что жена вышла из дома при полном параде и с подругами направляется на благотворительный вечер. Гнев вкупе с обидой, словно яд стали отравлять мое сознание. А когда увидел, что на ней надето, чуть не сорвался, было одно желание: перекинуть ее через плечо и отвезти домой. Вот зачем провоцировать?! Просил же, и не раз. Хотя о чем я, она слышит только свое «я». Даже не знаю, на каком языке ей объяснять, что сейчас не время привлекать к нам внимание, помимо врагов друзей, у меня и свои могут быть. Как она не понимает, что делает меня уязвимым?!

Только немного успокоился, она пошла носик попудрить, попросил не делать глупости. Ага, так она меня и послушала. Попудрила блин! Мало того, что на мужика с пилкой кинулась, так еще и внимание Тимура привлекла. Я тогда думал, что у меня пар из ушей пойдет от злости. Хотел его догнать и прибить. Но, одно дело желание, другое здравый смысл. С одной стороны ее понимаю, спасала подругу, и по-другому в том случае поступить не могла. Но, кто просил ее ехать на этот гребаный вечер?! Со злости наговорил ей гадостей, теперь у меня дома вместо жены, с надутыми щеками хомяк.

Уехал в офис, быстро дал задания заму на неделю вперед, чтобы освободит время для более важных дел. Набрал Яну, нужно было узнать, вышла ли наша группа на связь, их режим тишины уж больно затянулся. Ответ получил отрицательный. Возможно, они не могут этого сделать, не хотят привлекать внимание. Но, определенно что-то произошло, они еще два дня назад должны были связаться с нами. Только собрался поехать на базу, позвонил человек, который занимается делом моей жены. Сказал, что есть новое по этому делу, и со мной хочет переговорить Леонид Иванович Востриков, родственник мачехи Люды. Договорились с ним встретиться завтра в шесть часов в ресторане, так как он настаивал на людном месте.