У меня и раньше интуиция работала хорошо. И здесь я сразу поняла. Решил содрать с вдовы. Я прищурилась и внимательно посмотрела ему в глаза. Он от моего взгляда поежился и заерзал.

— Хорошо. Договорились, — холодно сказала я и отдала деньги. И опять взглянула на него. Он отвел глаза и кивнул.

— Какой порядок при движении? Когда будут остановки? — я обратилась опять с вопросами к нему.

Он посмотрел на меня как на недалекую, но ответил без грубости.

— Днем, значится, останавливаться будем. Лошадям отдых дать надобно. Но костров не будет, и на ночь, значится, отдых. Туташки и костры разведем, — говорил он мне, разъясняя мне, как маленькой. Ну, да он, наверное, думает, я все время с обозами кочую, знаю, что и как. Я не стала ничего отвечать на его поучения.

Во время нашего разговора к столу подошел мужчина. Наверное, это наша охрана. Одет: в узкие штаны, черного цвета, заправленные в сапоги. Туника черного цвета, безрукавка кожаная, на поясе оружие. Волосы, вьющие, черные с рыжинкой, заплетенные в косу, аккуратные усы и борода, выглядит на лет тридцать. На щеке шрам, руки обернуты в кожаные наручи. Он все время внимательно слушал наш разговор, но не прерывал. Он очень отличался от всех этих людей. Я очень удивилась, уж больно он похож на викинга.

Мы вышли из трактира. Видя, какая грязь в зале, я решила спать в телеге.

— Так мои хорошие, Спать придется в телеге. Там слишком грязно. И поесть придется всухомятку. Сейчас подоим козу, и будет у нас молочко.

Тут к нам подошел один из мужиков.

— Пойдем, покажу, где можно встать. А то тут два обоза. Можно спутать.

И он, взяв коня под уздцы, отвел нас на место.

— Вот туташки и будьте, — проронил он и отошел.

Так что покормила детей, уложила их в повозке, а сама взяла матрас и легла под неё. Вскоре ко мне пристроился Кирей. Тесно ему там. Я его обняла, и мы уснули.

Гордей Бернар.

Я вместе со своими друзьями, Ником и Демьяном, занимались охраной обозов. Ещё взяли пятерых воинов и нанялись сопровождать обоз в Шеполь. Есть по дороге в город одно место, где всегда прятались лихие люди, и нападали на обоз. Без охраны в этот город никто не ездил. Я зашёел к старшому, когда он разговаривал с вдовой. И удивился ей. Её манера разговора, поведения, говорили, что она не простая, а может быть даже из благородных. А как глядела, взгляд прожигал Анисима, что тот даже ёрзать стал. Ведь поняла, что тот завысил цену.

— Иди, покажи ей место, — сказал он своему помощнику, когда она всё узнала и ушла.

— Вот ведьма, связался я с ней. Завтра отдам разницу, а то ещё проклянёт, — сказал Анисим.

— А почему сразу не взял, как положено? — спросил я.

— А кто его знает. Наваждение какое-то нашло, как взглянул в её глаза и пропал. А ей все расскажи, расскажи, — бубнил он.

— Не проста вдова. Ты видел обувку у нее? — спросил один из подручных.

— Нет, не видел.

— А я такой обувки ни у кого не видел. Интересно откель она?

Я не стал дальше слушать их и вышел посмотреть за ней. Заинтересовала она меня. Увидел, как помощник отвел их на место. Сам подошел, и встал недалеко от них. Здесь стояли наши все обозы. Коня, её сын распряг и отпустил погулять, привязав его. Смотрю, он отвязал что- то сзади повозки, и оттуда спрыгнула коза. Её он тоже пустил пастись. Надо завтра посмотреть, где там коза умещается. Она подоила козу, накормила детей. На низ, под телегу, бросила мешок. Затем уложила всех в повозку, поцеловала всех и что-то им говорила. Она меня опять удивила. Наши женщины никогда не проявляли себя так внимательно и заботливо к детям. А чтобы поцеловать? Кто же она? Откуда?

Вскоре она легла на мешок, укрылась. К ней, спустился сын и прилёг с ней. Она обняла его, и вскоре они уснули. Я пошёл к своим людям, обговорить время охраны, ночью.

Елена.

Я встала рано утром. Дети ещё спали. Я размышляла. Если остановка днем и ненадолго, то, придется, есть всухомятку. Отвар не сваришь, и каши не сваришь. А почему! Кипяток, мне нужен кипяток. Я пошла в трактир, взяв два кувшина. И там, уму непостижимо, купила кипяток. За два медяка. Вот крохобор. Зато я залила один кувшин с крупой, а второй с травой. Поставила их в телегу и накрыла шкурой. Солнце будет печь, и все будет томиться. Дети уже встали, и мы пошли к колодцу умыться и набрать воды в дорогу. Надеюсь, за воду деньги не берут.

У колодца был один только викинг. Он обмывался холодной водой и пофыркивал от ледяного душа. Я засмотрелась на него. По голому торсу текла вода, огибая все его накаченные мышцы, как огибает вода, препятствия на своем пути. Сильные, накаченные руки. Он посмотрел на меня, и на миг наши взгляды встретились. Увидев одобрение в моих глазах, он усмехнулся. У меня даже горло пересохло. Ну, вот ещё чего, Елена, нечего слюни пускать на мужиков. Я взяла себя в руки, сделала холодный взгляд и подошла к ведру, чтобы набрать воды. Он помог достать воду из колодца, улыбаясь, глядя на меня. Я старалась больше не смотреть на него.

— Кирей, Добрава, умываться давайте, а то обоз уйдет без нас.

Дети подбежали, и я стала лить на руки воду. Они плескались и вскрикивали от холодной воды. Викинг ушел. Я тоже умылась. Вот как это всё время без мытья, зачахнем совсем. Потом поели курицу с хлебом, и запили всё молоком. Надо курицу дня за два скушать, а то испортиться. Хотя, когда доставала курицу из кувшина, она была холодная. Вскоре мы собрались и стали ждать отъезда. Дети пока бегали вокруг подводы и слышались только крики “ заляпал, тебе водить”.

Я стояла и улыбалась, глядя на догонялки. Заметила, что уже все сели на подводы. Быстро скомандовала всем сесть на свои места. Дети быстро забрались в повозку, но ещё возились и толкали потихоньку друг друга. Вот и первые подводы тронулись, вскоре и мы сдвинулись с места. Ну, что, поехали в новую жизнь. Что и как там будет, небесам виднее.

Мы ехали уже полдня, солнце жарило вовсю. Хорошо, что навес сделали, мы с Киреем тоже под него спрятались, и оттуда уже управляли лошадью. А вдоль дороги поле и ни одного деревца. Где-то в полдень мы остановились у небольшого ручейка, пришлось немного съехать с дороги. Выпрягли лошадь и отвели пить. Кирей немного тряпкой обтирал Задиру. Она с удовольствием похрапывала. Мы тоже умылись, я смочила тряпку и обтёрла всех детей. По такой жаре дети даже не побегали, а сразу убежали под навес. Дети съели кашу, которую я приготовила утром. Ничего, дошла до кондиции, пока ехали по жаре. Даже была ещё теплая.

И опять дорога. Я уже нет, да нет, клевала носом. Договорились с сыном, он спит, я везу, а потом наоборот. Дети пили отвар, хорошо, что заварила травы. Они хоть немного освежали нас. К вечеру мы остановились на полянке у реки. После я узнала, что дорога проходила вдоль русла реки. Ехать по такой жаре без воды и по полю, где нет деревьев, смерти подобно. Вот поэтому и такая дальняя дорога получается. Мы развели костер, благо веток было много. Кустарник рос по берегу. Я сварила суп из курицы. Заварила в кувшины отвар, на завтра. Утром мы рано опять тронемся в путь. Так что все заготавливаем сегодня.

Эх дороги…

Пыль да туман.

Холода, тревоги

Да степной бурьян…

А дорога дальше мчится, пылится, клубится, А кругом земля дымится — Чужая земля….

Вертелась песня в голове. Дети, как сонные мухи лежали в повозке. Я мочила тряпку водой, и дети обтирались. Хоть какое-то облегчение. Сзади ехала молодая пара с маленьким ребёнком. Он постоянно плакал от жары. Видя наш навес, они тоже сделали наподобие. Как ещё охранников, солнечный удар не хватил. Они целый день на конях. Они, правда, сняли рубашки, и одели жилетки. Но от этого легче не было. Они распределились по одному человеку и ехали на определенном расстоянии. Четверо справа, четверо слева. Так мы проехали с остановками, три дня. Дети дремали или играли в ниточку (игра на пальцах), а я потихоньку вязала носки, а то от жары всё в сон клонит. На третий день вечером мы остановились на ночлег. Пока я готовила, Кирей куда-то исчез. Я увидела его около охранников. Они что-то тихо обсуждали.