Неделя счастья пролетела незаметно. Но не могу же я вечно ходить в одних джинсах и двух футболках. Дома мне хватало рубашек Егора, и ему нравилось, когда я их надевала, но я соскучилась уже по своим вещам.

Пришло время возвращаться в Красноярск, и меня ждали там дела. Заканчивались дополнительные недели моего отпуска в клубе, и нужно было решать вопрос с работой. Написать заявление в институте о переводе в столичный ВУЗ. Место мне там уже выделили, спасибо папе и его связям. Собрать вещи и выселиться из общаги. Попрощаться с подругами, в конце концов.

Очень не хотелось оставлять Егора одного. Попросила папу присматривать за ним.

В аэропорт они провожали меня вместе и долго махали, пока я поднималась по эскалатору. Сердце было не на месте, но я убеждала себя, что так надо. Ещё несколько дней и я вернусь к нему, чтобы никогда больше не расставаться.

Уже в самолёте прочитала последнее сообщение от Егора, и почему-то в груди болезненно сжалось.

«Удачного полета, девочка моя! Я люблю тебя!»

***

Анжела сидела на своём диване, широко раскинув ноги. А её любимая персидская кошка слизывала взбитые сливки у неё между ног.

— Только ты, Лори, меня и понимаешь, — грустно вздохнула Анжела, внимательно следя за маленьким язычком.

Кошка быстро посмотрела на хозяйку. Ей показалось, что та сейчас встанет и уйдёт, и она быстрее заработала язычком. Анжела откинулась на спинку дивана и тяжело задышала.

Лори просто обожала взбитые сливки. Особенно она любила слизывать их с хозяйки. Иногда они приобретали какой-то чуть кисловатый привкус, и это было самое вкусное лакомство на свете.

Кошка спешила съесть как можно больше и иногда задевала зубками нежную кожу, и тогда хозяйка вздрагивала. Лори тоже вздрагивала, опасаясь быть придавленной мощным телом, но всё равно возвращалась к своему занятию.

Шершавый язык слизывал последние капли, когда хозяйка глухо застонала и обмякла. Кошка продолжала сидеть на том же месте и довольно умывалась.

— Пошла вон, — прошипела Анжела, отшвырнула любимицу к стене и запахнула шёлковый пеньюар.

Анжеле было грустно. А ещё её всё раздражало. Две недели назад она получила от Ашотика последний и самый дорогой подарок.

В чёрной бархатной коробке с ярко-алой лентой были фотографии парня, которого когда-то можно было назвать симпатичным. Сейчас же он лежал, скрючившись, на земле, вся его одежда была перепачкана в крови, а на разбитом лице застыло выражение нечеловеческой муки. Анжела улыбнулась тогда. Ашотик прошёл последнее испытание и отомстил за неё.

Но замуж за него Анжела всё равно не хотела. Он не нравился ей, как мужчина. Он был гораздо ниже её, с заострёнными чертами лица и орлиным носом. Он мягко стелил перед ней ковры своими речами, но в его глазах она видела опасный блеск. Такой не потерпит вольности от жены и не простит измены. А Анжела любила разнообразие и не любила, когда её в чем-либо ограничивали.

Ей нравились мягкие и податливые смазливые мальчики. Она перепробовала их уже несколько десятков. Обычно они с радостью падали в объятия к королеве города, стоило ей только поманить пальцем. Но с гораздо большей радостью они потом от неё убегали и куда-то пропадали, опасаясь снова попасться ей на глаза. Ведь Анжела любила разнообразие и не любила, когда её в чем-либо ограничивали.

Егор Бро был первым, кто сбежал от неё ещё до начала постельных игрищ. Строптивая зверушка. Но какая же красивая и сладкая! Его волшебный голос приводил в дрожь, ей казалось, что поёт он именно для неё, поёт о своей любви и страсти. Её телефон был заполнен фотографиями и песнями Егора. Иногда ей даже казалось, что она совсем помешалась на нём.

Она думала, что ясно дала ему понять, что с ней шутки плохи. Адвокаты отца потребовали с него огромную компенсацию, уточнив перед этим состояние его счетов. Он был разорён и даже влез в долги, но всё равно отказал ей во второй раз. И Анжела обиделась. Да так сильно, что готова была собственноручно разорвать его на кусочки. Но тут как нельзя кстати появился Ашотик. Дочка Кокорина нужна была ему для развития бизнеса, и он был готов на всё, лишь бы она дала согласие стать его женой.

Её месть Егору была кровава и прекрасна. Он лишился голоса, который она так любила. И чуть не умер в больнице. Но остался жить бесполезным калекой. Без денег. Без карьеры. Без всего. Анжела была удовлетворена. Но всё же ей было грустно. И она не знала, чем себя занять.

Анжела взяла с журнального столика глянцевый журнал, раскрыла его наугад и замерла. На фотографии был Егор. Такой же красивый, как и раньше. Он держал за руку какую-то чернявую шавку и смотрел на неё щеняче влюблёнными глазами. У Анжелы затряслись губы и руки. Глаза выхватили из статьи слова: «на поправку», «она — мой лучик света», «вместе дни и ночи» — и Анжела бешено заорала.

Она уже ничего не соображала, просто орала и громила все вокруг. Прислуга толпилась за закрытыми дверями. Казалось, в комнате бушевал какой-то дикий зверь, билось стекло, что-то с грохотом падало или ударялось о стены. Люди испуганно переглядывались и боялись даже заглянуть в щёлочку.

Когда Анжела очнулась, вокруг неё валялись осколки и разорванные на части журналы. Она поправила свой пеньюар, слегка пригладила растрёпанные волосы и вышла из комнаты, не глядя на побледневшую прислугу.

Вошла на кухню, где два лучших повара города готовили ей обед.

— Будет стейк? Прекрасно. Я хочу много мяса, — спокойно сказала Анжела Эдуардовна.

Подошла к столу и взяла с разделочной доски кусок сочной говядины. Подняла его к лицу и вдохнула аромат. Потом чуть сжала кулак и смотрела, как по её руке стекает струйка крови. Удовлетворённо кивнула и вышла из кухни, с куском мяса в руках. Повара испуганно переглянулись и синхронно сглотнули. Им всё меньше хотелось работать в этом страшном доме, но они знали, что отсюда так просто не уходят.

Анжела вернулась в комнату и нашла среди осколков все пять страниц той статьи с красочными фотографиями Егора и какой-то тощей девки. Завернула в них кусок мяса. Затем написала на листке бумаги: «Твой последний шанс», положила его сверху и позвала экономку.

— Срочно отправьте это с курьером Ашоту Ахметовичу. Да, и заверните как-нибудь, чтобы не пугать человека.

Экономка дрожащими руками взяла посылку и поспешно выбежала.

— Ты же разгадаешь мой милый ребус, Ашотик? — спросила в пустоту Анжела Эдуардовна и усмехнулась.

Пётр Александрович сидел в кабинете заведующей детским домом Бирюлевского района, смотрел на фотографию мальчика, и сердце его бешено колотилось.

Это был Егор Петров, номер семьдесят пять в его длинном списке имён. За двадцать с лишним лет мужчина проверил больше сотни человек. Это было непросто. Они вырастали и разъезжались по стране, меняли имена и фамилии. Но всё же его список был изрядно почёркан и весь испещрён мелкими пометками. И Пётр Александрович не терял надежды.

Он служил в следственном комитете подполковником. Специально пошёл туда, чтобы иметь доступ к информации. Свободного времени было мало, но он упорно искал своего сына.

И вот, кажется, нашёл. Мальчику на фотографии было лет четырнадцать, он дерзко улыбался, взъерошив рукой тёмно-русые волосы.

Пётр Александрович достал из внутреннего кармана старую выцветшую фотографию и положил рядом.

— Я нашёл его… — прошептал мужчина, и из его глаза скатилась скупая слеза.

Заведующая приподнялась, чтобы лучше рассмотреть, и её брови удивлённо взлетели вверх. Казалось, на фотографиях один и тот же человек, так они были похожи. Оба в серых футболках и шортах, оба с взъерошенными волосами. Только присмотревшись повнимательнее, можно было понять, что на более старом снимке — девочка. Её волосы были чуть длиннее, а под футболкой прорисовывались небольшие груди.