На крыше нас встретил Денис, и они вместе помогли мне спуститься на шестнадцатый этаж последнего, девятого подъезда нашего длинного дома. На улицу мы выходили по одному, через небольшие промежутки времени. Сначала отец, за ним я, потом Денис. Костыль пришлось оставить, чтобы меня не узнали. Я уже мог немного ходить без него, чуть подволакивая за собой больную ногу. Денис одолжил мне кепку, и я вышел, надвинув её на самые глаза.

Мы беспрепятственно сели в машину Дениса, и он отвёз нас в квартиру отца, а улики забрал с собой в отделение, на экспертизу.

Ксюша сегодня писала мало. Они с Юлей собирались поехать в город, пройтись по магазинам и сходить в кино. Видимо, девочки были очень увлечены, и она всего пару раз отправила мне сообщения с поцелуйчиками, напоминая о себе. Я отвечал ей тем же. Решил ничего не рассказывать, чтобы не пугать девушку. Хватает того, что я сам напуган.

Скоро уже девять, время очередного послания, которое я не заберу. И эта маньячка заподозрит, что меня нет. Что она тогда сделает?

Вдруг получаю сообщение от Ксюши:

«Егор, ты где?»

«Я дома, милая. Собираюсь посмотреть фильм и лечь спать»

«Ты врёшь. Потому что Я дома и тебя здесь нет»

Читаю — и внутри меня всё леденеет.

Чёрт, Ксюша, зачем???

***

Я жила у Юли в деревне. Все дела в институте сделала за три дня. Написала заявление на перевод, подписала обходной лист, собрала свои немногочисленные вещи. Вся моя одежда поместилась в один чемодан, правда, с помощью вакуумных пакетов. Плюс шкатулка воспоминаний, ноутбук, любимая кружка с Винни Пухом и сумка с исписанными тетрадками за прошлые семестры. Уже собиралась сдавать комнату и ехать в аэропорт, как Егор написал, что мне нельзя пока возвращаться в Москву. Я его не понимала, казалось, он преувеличивает возможные неудобства, но пришлось послушаться.

Поэтому решила съездить в гости к Юле, она давно звала меня. Заодно и попрощаюсь.

Здесь было хорошо. Свежий воздух и много зелени. Мы работали на грядках в их большом огороде, носились по полям за Юлькиной взбалмошной коровой, которая никак не хотела сама возвращаться домой, а вечерами запасались вкусняшками, смотрели бесконечные мелодрамы и дружно рыдали в голос.

У Юли была своя трагедия. Стас ей так и не позвонил. Она увешала его плакатами всю комнату, слушала днями и ночами песни «Глобусов» и вышивала для него картинку. Милого белого котенка с большим сердцем в лапках. Котенок должен был символизировать её, а сердце — её любовь. Юля решила, что Стас просто потерял её телефон, ведь записывал его на салфетке, сказав, что у него села батарея на телефоне. Она приехала на их концерт третьего июля и выше всех прыгала в толпе фанаток, а когда потом протиснулась к нему и с сияющим лицом вручила подарок, он просто взял его, машинально расписался на щеке и отвернулся к другим. Сделал вид, что не узнал. Или не узнал на самом деле.

Мне было очень обидно за подругу. Я вспоминала все подарки от фанаток в квартире Егора и понимала, что эта картинка, которую Юля вышивала днями и ночами, скорее всего, будет просто пылиться в куче таких же забытых свидетельств любви сотен девчонок.

Конфеты и слезливые мелодрамы были нашей терапией. Ведь мне тоже было плохо, я ужасно скучала по Егору.

Я рассказала Юльке о наших отношениях, всё с самого начала. Она отреагировала на удивление спокойно и заявила, что разочаровалась ещё тогда, в Москве, и больше о нём не вспоминает и даже не слушает его песни. А вообще, все они напыщенные козлы, и она лучше найдёт себе нормального парня в институте и будет его любить и обожать, а он обязательно будет отвечать ей тем же.

Я была не согласна с её мнением о Егоре, но полностью поддержала решение найти свое счастье поближе. Вообще, я всегда поражалась той легкости, с которой она меняла свои мнения, предпочтения и симпатии. Но Юля была милой и доброй девочкой, и я любила её как младшую сестру.

Вспоминаю свой сегодняшний кошмар и обхватываю себя руками.

Я видела поле и огромное стадо коров. Посреди стада стоял Егор и тянул ко мне руки. Коровы кружили вокруг него, и я никак не могла к нему подойти. Пробиралась между большими тушами, и меня по лицу задевали хвосты. Я жутко боялась, что меня ударят рогами, но упорно шла вперёд. И никак не могла даже приблизиться!

Потом я увидела скотобойню. По огромному эскалатору ехали вверх коровы, одна за другой. Они по очереди исчезали в большой чёрной коробке, в которую сверху ударяла молния — и из коробки вываливалась очередная туша и падала на груду таких же бездыханных туш на земле. Я в ужасе смотрела на всё это и вдруг замечала на эскалаторе Егора. Он медленно ехал к чёрной коробке вместе со всеми и равнодушно смотрел перед собой. Я кричала ему и просыпалась. Три раза за ночь.

Юля меня успокаивала и поила ромашковым чаем с мёдом. Ложилась спать рядом со мной и обнимала, надеясь отпугнуть кошмары. Но они всё равно повторялись.

К утру я поняла, что Егору снова грозит опасность. А он или не видит её, или не хочет замечать. Или не хочет рассказывать мне.

Я купила билет на ближайший самолет, собрала вещи и поехала с Юлей в Красноярск, как мы и планировали. Теперь мне было не до развлечений, но я пыталась отвлечься в ожидании рейса. Писала Егору пару раз, чтобы он ничего не заподозрил. Я не сказала ему, что приеду. Он бы отговаривал, я знаю. Просто чувствую, что должна быть рядом. Я люблю его и никому не позволю снова сделать ему больно.

Анжела готовила очередное послание. Она без колебаний свернула шею одному из розовощеких неразлучников и положила бездыханное тельце в синюю подарочную коробку. Та же участь ожидала и второго попугайчика, но Анжела вдруг задумалась. Она часто в последние дни словно замирала на некоторое время. Сидела, уставившись в одну точку, и мысленно смаковала подробности всех своих действий.

Анжела была умна, и она полностью обезопасила себя. Папа бы её похвалил, если б узнал.

Она прекрасно понимала, что такой человек как Ашот не простит ей отказа и публичного позора. И захочет отомстить. Но не знала, как далеко он может зайти, ведь ему всё же нужна сделка с её отцом и его содействие в некоторых вещах. Возможно они и договорятся. Ведь Эдуард Кокорин отдаст всё за жизнь своей дочери. Но на всякий случай Анжела на время спряталась. И провернула это очень хитроумно. Она даже собой гордилась.

Девушка вызвала к себе в люкс отеля простого риэлтора и попросила его срочно снять ей квартиру в том же доме и подъезде, где живет Егор. Предложила ему огромную сумму, и парень не сплоховал, через несколько часов уже привёз ей ключи. Она узнала от него всё, что нужно, и ударила тяжелой вазой по голове. Парень потерял сознание, и она связала его в своей спальне. Потом вышла к охране в распахнутом пеньюаре и приказала не беспокоить её до завтрашнего утра. Они уже были научены, что эту женщину нельзя прерывать, когда она развлекается со своими любовниками.

Потом Анжела переоделась в одежду попроще, которую взяла из шкафа своей экономки ещё дома, и спустилась по пожарной лестнице со своего балкона на балкон соседей снизу. Те, конечно, удивились, но она приказала им молчать и сунула пачку денег.

И поехала на такси на свою съёмную квартиру. По пути зашла в зоомагазин, да ещё скупила половину газетного киоска.

Утром она позвонила начальнику своей охраны и приказала отправить четыре человека следить за домом Егора. Ничего не предпринимать, по возможности не показываться, но и не отпускать его дальше, чем до соседнего магазина. А себе в люкс потребовала принести всё, что есть в меню ресторана на завтрак, и оставить возле двери в холле номера. И не беспокоить! Всю важную информацию о Егоре присылать на телефон, и она посмотрит её, когда не будет слишком занята.

Таким образом, под её окнами было четыре охранника, которые думали, что следят за Егором. Они сообщат ей, если увидят что-то подозрительное. А она может в любой момент позвать их на помощь. При этом ни одна живая душа не знает, где она находится. Ну, кроме того риэлтора. Но Анжела надеялась, что у него сотрясение и он ничего не помнит. В любом случае, когда его найдут, она уже будет далеко отсюда. В двенадцать ночи состоится финальный акт её драмы, и режиссёр весь в предвкушении.