Страхом ответственности за жизни и разум подчинённых. Тех из них, чьи семьи были слабы, вроде Брони или Гало. Страхом ответственности за жизни невинных жертв махинаций Сковронских. Ведь куда как морально проще всё пустить на самотёк и не винить себя в случае неудачи. Ты просто говоришь себе, будто ни при чём, и уходишь прочь.

Но факт остаётся фактом. Ты. Всегда. При чём.

На губах Дарка появился кривоватый оскал, а в голове — план действий. Новый. С учётом изменившейся обстановки.

— О, Форд Всемогущий! — кажется, Глашек изрядно раздражало затянувшееся молчание босса. Девушка совершенно не желала ждать, пока пан Маллой отрефлексирует. — Объясню тебе на твоём примитивном языке! Мы — попаданцы. А, значит, главные герои! А главные герои делают героические штуки, а не ванильно страдают, стоя у окошка! Время перейти Рубикон!

— Что, правда? — показушно удивился молодой человек. Он уже принял решение. Просто не успел озвучить его раньше. Прежде, чем Броня озвучила свою ядовитую шутейку. Впрочем, раз такое дело, грех не подхватить инициативу. — Ну, это в корне меняет дело.

Даркен решительно обернулся в сторону молчаливо взирающего на весь этот балаган пана Фурмана.

— Моя очаровательная спутница напомнила мне об одном важном аспекте, о котором я забыл, — оратор хлопнул себя двумя ладонями по груди. — Я — хороший парень. А хорошие парни не поступают плохо.

— И что же вы считаете плохим поступком? — усмехнулся собеседник, одарив юного выскочку высокомерным взглядом. — Вам кажется, это плохо — не развязывать междоусобных войн.

— Мне кажется, это плохо — якшаться с предателями короны, — Даркен развернулся на пятке, сложил руки за спиной и демонстративно вздёрнул нос. — А именно такими людьми и являются Сковронские.

— Нонсенс! — взмахнул рукой оппонент. — Ваши обвинения абсолютно безосновательны!

— Пока.

Молодой некромаг выдержал драматическую паузу.

— Пока нет доказательств. Но они будут. В этом и не сомневайтесь. И я с большим удовольствием подтяну каждого, кто хоть как-то помогал моим противникам, под королевский суд. Особенно мне будет приятно подорвать авторитет ВАТИ, — было даже немного жаль, что зеркальные стёкла очков скрывали хитрый прищур.

— Это крайне низкая форма шантажа, — фыркнул Фурман.

— Напротив. Это вилка. Идентичная той, что попытались сегодня раскинуть вы. Но именно из-за своей жадности и желания минимизировать потери, вы и попались мне на крючок, — Дарк постучал пальцем по виску. — Будь вы последовательны и верны своим убеждениям, у меня не было бы возможности заподозрить вас в преступном сговоре. Сковронским попросту нечего предложить человеку вашего положения… кроме одного конкретного вида услуг. Того самого, что будет особо не по нраву человеку на троне.

Обвиняемый поднялся с места. Неспешно, но быстро. Угрожающе и без суеты.

— Я не потерплю оскорблений в мой адрес под крышей моего небоскрёба! Вы у меня в гостях и вы не можете просто…

— Ещё как могу! — перебил его Даркен, делая решительный шаг вперёд. — Я — хороший. Мне всё можно! А вы решайте для себя: желаете ли вы рискнуть королевской милостью ради сомнительного выигрыша или продемонстрируете престолу свою лояльность!

Пан Фурман, впрочем, сумел сохранить лицо. Он замолчал, выдержал паузу, а затем указал пальцем на дверь.

— Выйдете сами или вам помочь?

— Не беспокойтесь. Я вас покину, ибо ваше общество мне противно, — Даркен неспешно повернулся в сторону Брони, простоявшей у окна всё недолгое время спора, и мягко положил ей руку на плечо. Тон молодого человека мгновенно изменился. — Мы уходим. Хватит уже ванильно страдать, глядя на виды города.

Вот и всё. “Номер один” не был уверен в том, что делал. Он — не Глашек. Но, если уж даже она готова рискнуть, то и ему грех отказываться. И пусть главным оружием был блеф. Отчаянная попытка уязвить и напугать. Это могло сработать. Ведь ни у кого на свете нет права сказать, что Даркен Маллой не держит слова.

Змеюка не сразу отозвалась на прикосновение. Она застыла перед стеклом, словно загипнотизированная той неприятной дымкой, что заволокла небеса и скрыла солнце. Молодой человек даже позволил себе слегка сжать пальцы. И лишь тогда услышал ответ.

Ответ совершенно невпопад.

— Кажется… — задумчиво произнесла девушка слегка меланхоличным голосом. — Кажется, дождь собирается…

1.

Броня не ожидала застать у себя в покоях Илегу, одетую столь провокационно.

В каком-то смысле сцена повторяла вчерашнюю, пусть и с небольшими изменениями. И суровая некромагичка и остроносая хитрюшка тогда стояли на тех же самых местах. Кажется, даже в тех же позах. На лукавой моське lesis можно было увидеть то же выражение, с ехидной улыбочкой и коварным прищуром.

Отличались только время суток, погода за окном да наряды бывшей widze. Однако, оба раза эти наряды были весьма и весьма неожиданными.

Вчера Илега ждала свою elsis, облачившись в короткий чёрный пеньюар, ткань которого была слишком прозрачной, чтобы подобное одеяние можно было считать чем-нибудь, кроме простой формальности. Непросвечивающий узор лишь скрадывал силуэт, мешая с первого взгляда разглядеть самые интересные и пикантные детали, но не более.

Сегодня же русоволосая попаданка позаимствовала наряд у горничных дома Маллой.

— Ты… пытаешься меня соблазнить? — неуверенно спросила Броня, прикрывая за собой дверь в спальню.

— А получается? — подмигнула хитрюшка.

Некромагичка мягко улыбнулась. Лёгким, но решительным и быстрым шагом она подошла к своей lesis и уверенно обхватила её за талию, властно прижимая к себе.

— Смотри у меня, допрыгаешься, — Броня мягко провела подушечками указательного и средних пальцев по лицу партнёрши, от щеки к виску. Соблазнительница в ответ лишь довольно накрыла руку elsis своей ладонью.

— А если я хочу допрыгаться?

— Ты не знаешь, чем рискуешь: единожды переспав с некромагом, властвующим над твоими нервными окончаниями, всех остальных любовников ты будешь находить донельзя унылыми и жалкими.

Помещение наполнилось тоненьким и звонким, не знающим смущения, хихиканьем.

— Теперь я ещё больше хочу допрыгаться! — весело произнесла Илега. — Ах ты, коварная соблазнительница! Так нельзя: обещать, томить, совращать… но не дарить обещанное.

— Я ещё ничего не обещала, — напомнила Броня. — Я просто призываю тебя немного задуматься о том, что ты делаешь, и к чему стремишься. Мы с тобой люди разных классов. Такие, как ты и я, встречаются и заводят отношения не то, чтобы часто, даже в XXI веке: в конце концов, некромагов всегда будет меньше, чем простой челяди. И даже что-то хорошее в наших отношениях способно нанести серьёзный удар по тебе, если эти отношения никуда не приведут. А они, как правило, не ведут никуда.

Илега обиженно надула щёчки.

— Всё ты меня опекаешь и опекаешь. И мне нравится твоя опека. Я поняла, что по-настоящему влюбилась в тебя, когда узнала, что ты заранее попросила за мою семью, несмотря на то, что мы с тобой тогда лишь единожды встретились, — она покачала головой. — Но предостерегая меня от последствий того, что ты можешь посчитать моими ошибками, ты… ты забываешь о том, что я не так юна, как выгляжу. В предыдущем мире я прожила довольно долгую жизнь. Как и ты.

— Считаешь — мой патернализм неуместен? — уточнила Броня.

И тут же получила шутливый удар ладошкой по губам.

— Не ругайся.

— Я не ругаюсь, — поспешила оправдаться некромагичка. — Патернализм — это такая система отношений, в которой некто, обладающий властью, позволяет себе диктовать подчинённым нормы и модели поведения, подобно тому, как отец диктует нормы и модели поведения ребёнку. Примером патерналистского закона может быть закон об обязательном использовании ремня безопасности, когда запрет нацелен, в первую очередь, на обеспечение нормального функционирования организма самого потенциального нарушителя.