Тело Дарка казалось невероятно лёгким, а разум — ясным. Однако, это всё ложь, фикция. Именно так себя и чувствует человек, опьянённый сражением: никакого страха, никакого дискомфорта от прикосновения к голому торсу прохладной вечерной измороси, лишь только странная противоестественная уверенность. Будто бы сами Семеро направляют твою руку и подсказывают, куда уйти от следующей атаки. Ты словно бы видишь взмах вражеского меча за секунду до того, как противник решит атаковать. Ты заранее знаешь, когда потребуется прильнуть к земле, а когда — отскочить в сторону от места, где мгновением позже образуется кратер. Ты прекрасно осознаёшь, когда можно совместить уклонение с атакой, а когда стоит подстраховаться защитным заклинанием.

Это очень приятное ощущение. Без какой-либо магии оно заглушало боль.

Даже боль от попадания в тело маленьких смертоносных свинцовых пчёл. Даркен почувствовал касание их жал, однако осознание, что же именно произошло, явилось к нему лишь когда его ноги подкосились. Автоматная очередь, поразившая правое бедро и печень, сама по себе ещё не поставила точку в этом противостоянии, лишь крайне жирную и многозначительную запятую.

В отличие от широкого горизонтального взмаха зазубренным мечом.

Заклинание Сковронской отсекло молодому человеку сразу две руки и отделило верхнюю часть торса от нижней. Следующие несколько секунд поверженному некромагу удавалось сохранять некоторую ясность ума. Чётко осознавая своё поражение, молодой человек просто попытался понять, в какой именно момент он допустил фатальную ошибку, и успела ли сбежать его напарница.

Медленно гаснущему разуму удалось найти ответы на оба вопроса, однако ни один из них не принёс удовлетворения.

Будучи увлечённым боем с сильным противником, Даркен попросту прощёлкал прибытие новой партии вооружённых ститовцев. Не некромаг, а обычный рядовой боец из числа челяди, нанёс удар, предопределивший исход битвы.

Судьба Глашек тоже не могла подарить радостных мыслей и надежд: напарница лишь недавно завладела оторванными французскими головёшками и успела добраться только до ближайшего торгового центра, прихватив с собой трофейный автомат.

Автомат. Броня прихватила автомат. Зачем?

А! Она будет стрелять!

Эта нелепая мысль была последней из тех, что смог породить умирающий разум.

1.

Союзники ещё живы. Союзники ещё борются.

Эта мысль помогала не отчаяться и сохранить ясность сознания. Где-то там, впереди, всё ещё шёл бой. И не столь важно, кто из них двоих продолжает сражение: Гало или Туна. Абсолютно не важно. Кто бы не остался на ногах в конечном итоге, он будет способен реанимировать напарника, а, значит, не стоит оставлять надежду на кулаки Ллорко, лучшего бойца УСиМ среди третьекурсников.

Всё нутро требовало от Брони рвануть вперёд. К союзникам. Пройти насквозь торговый центр и присоединиться к борьбе своих братьев по оружию. У данного подхода было крайне много преимуществ: больше шансов выжить в бою, больше шансов сбежать. Стадное чувство, в конце концов.

Однако оставался крайне существенный недостаток — сбежав, Броня оставит человека, которого ей вверил охранять сюзерен, на растерзание врагу.

А за такое вполне можно было и протекции ректора лишиться. Ах, если бы удалось умыкнуть из-под носа Сковронской хотя бы отрубленную руку. Хотя бы мизинчик. Хоть что-то. Хоть малейшее подтверждение того, что безродная некромагичка приложила все усилия, лишь бы уберечь сына одного из важнейших людей в Богемии.

Нет, бежать было нельзя. Недопустимо. Стоять до последнего! Каждый шаг назад должен быть одобрен внутренним комиссаром. Каждая пядь земли обязана окропиться вражеской кровью. И даже если противник сумеет отбросить Броню достаточно, чтобы забрать с поля боя тело Даркена Маллоя, маршрут, по которому его повезут прочь, и автомобиль, в который окажется загружена тушка ректорского сынка, должны плотно осесть в памяти добросовестной студентки УСиМ.

Да, она отступила. Но недалеко. Под прикрытие несущих стен торгового центра, способных защитить хотя бы от свинцового ливня и от атаки прямой наводкой. А, в идеале, и от мощнейших из заклинаний Сковронской, каждая из которых нанесла бы ущерб благосостоянию владельца этих земель. Для той, кто добывает высоконасыщенный прах в промышленных масштабах, бетон и металл — преграда не прочней бумаги. Впрочем, и Броня сейчас была угрозой, не страшней комара: маленькой, противно жужжащей и неприятно кусающейся. Недостойной того, чтобы ради неё разносить стены и без того пострадавшего от взрыва торгового центра.

Даже здесь, внутри, лишь часть павильонов могла похвастаться относительно целыми стеклянными витринами. Пусть пошедшие трещинами, они всё ещё оставались на своих местах, сохранившиеся, пожалуй, из-за сочетания удачного расположения за крепкими несущими стенами и колоннами, да ориентации перпендикулярно взрывной волне. Весь пол оказался завален беспорядочно валяющимися товарами, рекламными проспектами и мелким стеклянным крошевом, а звуковое сопровождение составляло неуютную какофонию из уже приевшихся звуков отдалённого и близкого боёв, диссонирующе расслабляющего музыкального оформления, льющегося из так и не отключившихся невидимых динамиков, да громких перепуганных визгов да клёкота обитателей местного зоомагазина.

Неподдельный животный ужас и страх зверюшек, запертых в клетках в непосредственной близости от некромагической бойни, кольнул сердце. Словно бы толстой иглой: недостаточно большой, чтобы удар оказался смертельным, но способной на время сбить ритм бездушного кровяного насоса.

Однако, времени жалеть животинок не было.

У Брони сейчас, в принципе, не было лишнего времени. У неё вообще не было никакого времени. По сути, девушка сейчас жила в долг, а за ней по пятам следовали озлобленные кредиторы, желающие стребовать не только положенную сумму, но и набежавшие по ней проценты в виде высокой насыщенности праха. Это даже не нулевой баланс — отрицательный.

Каждый шаг, каждое движение были заранее распланированы и выверены. Залетев в торговый центр, некромагичка тут же прижалась к первой подходящей для этого стене, скрываясь от маленьких свинцовых посланников смерти. Украв у противника ещё пару драгоценных секунд, беглянка устало припала спиной к опоре, переводя дыхание.

Однако, пусть тело и отдыхало, мозг продолжал работать и исправно отдавать команды боевому поводку. Магическая лента быстрыми и чёткими движениями вскрыла пожарный щиток, извлекла из него огнетушитель и поместила на его место две отрубленные головы. Продолжать бой со столь неудобной и ценной ношей было бы накладно.

В следующую секунду, повинуясь резкой вспышке озарения, Броня спешно сползла вниз по стене в положение “сидя”. Очень даже вовремя, потому как в точке, где совсем недавно находилась её поясница, с тихим шорохом образовалась дыра. А за ней ещё несколько в других случайных местах в некотором отдалении от первой. Сковронская действительно не торопилась ломать имущество своего отца, но это не мешало ей ударить парочкой небольших бронебойных заклинаний.

Броня поспешила выдать правдоподобный вскрик боли. Благо с натуральностью проблем не возникало: ститовцы оказались достаточно прошаренными, чтобы, увидев скрученную в щит ленту начать бить прицельно по ногам. Некромагичка, конечно, успела расширить защитную спираль, однако платой за это стало резкое уменьшение магической плотности, из-за которой часть пуль, выпущенных из достаточно мощных автоматов, всё же достигала своей цели, пусть даже и потеряв изрядную часть кинетической энергии. Большинство из снарядов просто оставляло синяки, однако один из них, в итоге, сумел пробить плоть в районе левой икры.

До обманного выкрика девушка додумалась не сразу. Но оно и к лучшему: реализация уловки пришлась аккурат на четвёртое атакующее заклинание Сковронской. Услышав возглас боли, противница дала ещё несколько контрольных выстрелов уже пониже. Каждый из них вполне мог бы поразить сидячую и даже лежачую цель.