Я схватила сумочку, мою четырехсотдолларовую сумочку Coach[31], которую личный стилист Чейза выбрал для меня на прошлой неделе. Она была с одной стороны достаточно дизайнерской, с другой не слишком гламурной, и Чейз решил, что она мне подходит. Я поехала к Ками, собираясь рассказать ей, что происходит, и я была готова выслушать все, что она выскажет мне по этому поводу.

В такси мне было неуютно, но в лифте, поднимавшем меня к ее пентхаусу, мне было откровенно хреново. Мои нервы от напряжения будто разрывали мою кожу, добавьте к этому непрекращающуюся тошноту — и я почти испытывала полноценную паническую атаку.

К моменту, когда двери лифта открылись, меня уже бросило в холодный пот, и я прижимала руки к желудку.

И мне не стало лучше, когда перед лифтом я обнаружила Чейза, а не Ками.

— Дерьмо, — пробормотала я, отступая обратно в лифт.

Он долбанул ладонью по заскользившей двери лифта, заставляя ее отъехать обратно.

— Что за хуйня? — прорычал он.

Я таращилась на него. Увидев его здесь, в его собственном доме, в доме Ками, я четче осознала, что натворила, и как стоило называть меня после этого, и это ощущение было намного ужасней, чем я ожидала.

— Я… эээ…

— Я знал, что ты врала мне, — бросил он. — У тебя есть две ебаных секунды, чтобы объясниться, иначе я дотащу тебя до своей спальни и дам Ками возможность услышать, как ты блять стонешь.

— Чейз…

— Я не шучу, Ева. Если не хочешь, чтобы Ками услышала, как ты выкрикиваешь мое имя, лучше начинай говорить.

Я резко выдохнула.

— Я беременна, — проговорила я. — Я нуждалась в Ками.

Его глаза расширились.

— Что?

— Беременна, Чейз! — всхлипнула я тихо. — Внутри меня ребенок!

Он уставился на меня. Ни гнева, ни вожделения. Лицо, как чистый лист.

Затем случилась странное. Глаза Чейза смягчились. Мягкости в его взгляде не было никогда, только холод, пустота, размышления, взгляд «я собираюсь трахнуть тебя», но никогда не было там теплоты.

Она меняла все его лицо, как и последовавшая затем улыбка. Не та улыбка хищника, а настоящая улыбка.

Он выглядел… по-человечески.

Я пялилась на него, не зная, что сказать или сделать, любопытствуя, что, черт возьми, так обрадовало его. Затем я застыла, когда до меня дошло, что Чейз был счастлив. Чейз. Счастлив. И он был счастлив, потому что я была беременна. Это открытие встряхнуло меня, и мой мир снова покатился по наклонной.

— Ева, — прошептал он, наклоняясь ко мне. — Я…

— ЕВА! — крикнула Ками, встревая перед Чейзом. Он немедленно отошел от дверей лифта, и я сделала шаг в фойе, ловя в объятия Ками, накинувшую велюровое пальто.

— Где ты пропадала? — взвизгнула она, крепко сжимая меня.

— Была занята с Фрэнки, — прошептала я, глядя на Чейза через ее плечо. Его руки скрещены на груди, он прислонился к колонне в центре их фойе, покрытой замысловатой резьбой, глядя на меня. Улыбаясь.

Я закрыла глаза, крепче обнимая Ками.

— Скучала по тебе, — выдохнула я.

— Боже, Ева, я тоже скучала, и Девин заждался тебя.

Она отодвинулась.

— Девин! — крикнула она. — Тетя Ева здесь!

Она обернулась обратно ко мне, широко улыбаясь, и открыла рот от удивления.

— Ева, во что ты одета? — прошептала она.

Я посмотрела вниз на себя. Черт. Я была одета для встречи с Чейзом за ланчем. Нет, я не была одета в это вычурное дерьмо, которое он покупал мне, но я и не была одета в то, что носила обычно. Дизайнерские джинсы-скинни, художественно потертые и состаренные, обтягивали мои ноги, мой топ был черным, блестящий шелк струился. Ко всему этом прилагалась пара босоножек Джимми Чу и сумка Coach, украшенная горным хрусталем. Я распрямила свои волосы, распушила их. На мне была чертова тонна косметики и в разы больше ювелирных украшений, больше, чем я когда-либо надевала в своей жизни, все они были дорогими и модными. Это была не я, кем бы я ни была на самом деле, и она знала это. В школе мы обе носили форму, но я всегда изворачивалась так, чтобы моя форма была действительно моей, и хотя на выпускном на мне было дизайнерское платье, я надела к нему чаксы и ни хрена не стала делать с волосами. Они все еще были влажными после душа, когда лимузин подъехал, чтобы забрать нас с Фрэнки прямиком на вечер.

Я сильно покраснела, и она продолжила смотреть прямо на меня.

— Думаю, она выглядит потрясающе, — сказал Чейз, его голос был низок, глаза сверкали. Во мне вспыхнуло желание. Я хотела чувствовать его руки на себе. Я хотела боли и удовольствия, и унижения, которые он давал мне, и я хотела этого прямо сейчас, мое дыхание участилось, лишь я подумала об этом. Он заметил это и хищно улыбнулся.

— Кого волнует, что ты там думаешь! — фыркнула Ками, она прищурилась, глядя на меня. — Что происходит? — потребовала она затем ответа.

Я тяжело сглотнула.

— Утром была встреча с окружным прокурором. Ну, знаешь, по делам Фрэнки. Не хотела выглядеть, как байкерский отброс.

Боже. Врать Ками было омерзительно. Просто отвратительно. Я никогда прежде не врала ей, ни разу за двадцать пять лет нашей дружбы.

Кажется, это успокоило ее, но она все еще смотрела недоверчиво.

— Раньше тебе было плевать на это, и ты никогда не выглядела, как отброс, ты никогда и не была отбросом.

Я разинула рот, и другая ложь уже была на кончике моего языка, но я была спасена от необходимости закапывать себя в эту дыру вранья и дальше, когда Девин влетел в комнату, прямо как его мать.

— Тетя Ева! — взвизгнул он, пока я наклонялась, чтобы крепко обнять его. Я спрятала лицо, уткнувшись в его шею, пахнущую чем-то нежным, продолжая бороться со слезами. Из-за всего это дерьма с Чейзом я избегала смотреть на Ками и Девина, на двоих людей, которых я так любила.

— Ты выглядишь так красиво, — сказал он, подарив мне милый поцелуй в щеку.

— Спасибо, малыш, — прошептала я. — Ты тоже выглядишь очень, очень очаровательно.

— Удивительно, не правда ли, — глумился Чейз, — что мой сын не похож ни на свою мать, ни на отца, скорее, чем-то напоминает миссис Гонзалез, нашу экономку.

Мой взгляд метнулся к Чейзу. Ни для кого не было секретом, что Девин был не от него. Дэвин был смуглым. Чейз и Ками оба светлокожие. Волосы Девина были черными, а кожа словно загорелая, но дело было не в солнце. Все черты пуэрториканца. Он был выше и крепче, чем все четырехлетки, которых я видела раньше. Он полностью был сыном своего отца.

А его отец… Кокс.

Ками глядела на Чейза. К счастью, Девин, казалось, не замечал обычных подколок Чейза.

— Сложно, наверное, иметь детей, похожих на тебя самого, — прошипела она, — когда собственная жена отказывается трахаться с тобой.

Он пожал плечами.

— Ну, поскольку трахаться с тобой так же весело, как и с мертвой рыбой, я нашел намного лучший вариант. Намного, намного лучший.

Еще раз крепко обняв Девина, я встала.

— Давай пообедаем вместе завтра. И походим по магазинам, — предложила я Ками. — В Сохо открылась новая комиссионка, Сникерс сказал, что там полно отлично сохранивших виниловых пластинок, — я попыталась улыбнуться. — Ты знаешь, я просто обязана проверить этот магазинчик.

— Кто такой Сникерс? — спросил Девин.

— Один из друзей папы Фокса из клуба, — ответила Ками. — Он ест только батончики Сникерс.

— У всех у них милейшие имена, — пробормотал Чейз.

— Ев, обед и магазины — все это звучит идеально, но давай сегодня? Я с минуты на минуту собиралась отправить Девина поиграть с друзьями. Я скоро буду готова, и мы сможем потом сходить на педикюр, я оплачиваю, идет?

— Хорошо, — прошептала я, глядя на Чейза, зная, что он будет зол на меня.

Ками посмотрела на Чейза, потом на меня и прищурилась.

— Минутку, не уходи никуда, — сказала она, беря Девина за руку.

Двери лифта закрылись перед ними.

— Отменяй планы с Ками, — скомандовал он. — Езжай прямо в Вальдорф.