Он промчался через комнату и остановился прямо напротив телевизора.

— Пап, отойди, — сказала Дэнни, пытаясь выглянуть за него.

Он не сдвинулся.

— Даниэль Уэст, — рявкнул он, — я хочу знать, почему ты до сих пор не в постели.

Он смотрел, как его дочь, принимая хмурый вид, скрещивает руки на груди.

— Сегодня и завтра в школе проходят встречи родителей и учителей, — сказала Ева тихо. — Занятий нет.

Он прищурил глаза. Она по-прежнему лежала на его сыне. Прямо перед ним.

— Ева, — отрезал он, — на кухню.

— Вот, вставай, детка, — сказал Кэйдж. Он сдвинулся из-под нее и приобнял, помогая встать. Она замялась на минутку, затем положила обе руки на раздувшийся живот.

— Дерьмо, — пробормотал Кэйдж. — У тебя снова схватки? Или тяжесть из-за отеков?

— Ой! — вскрикнула Дэнни, вскакивая на ноги. — Таблетки принести?

Отеки? Таблетки? Что за нахуй?

— Ева, — прорычал он, еще больше взбудораженный за последние секунды, — иди на ебаную кухню!

— Пап! — одернул его Кэйдж. — Заткнись нахуй! Блять, она плохо себя чувствует. Давление зашкаливает. Ее медсестра почти каждый день заезжает осмотреть ее!

Что? Что и снова что?

— С чего ты разбираешься во всем этом дерьме? — потребовал он ответа.

— Лучше спроси себя, — бросил в ответ Кэйдж, — почему ты нахуй не знаешь, о чем речь?

Либо его собственный сын будет сейчас лежать на полу, либо он должен разбить что-то другое. Он бросил бутылку через комнату. Она разбилась в камине, брызги пива полетели в стороны.

— Отвечай мне! — проревел он. — Почему ты в курсе всего этого дерьма? И почему ты ее нахуй держишь?

Губы Кэйджа презрительно изогнулись.

— Как думаешь, а кто возит ее к врачу и в ебаный госпиталь? Кто помогает ей ложиться и вставать с кровати и присматривает за ней в ебаном душе? Уверен нахуй, что это не ты.

Его ноздри раздувались.

— Ты помогаешь ей принимать ебаный душ? — прошипел он.

— Да, папочка, — сказала Дэнни тихо. — Тебя никогда нет дома, а я не могу все время помогать ей. Ее врач сказал, что ей нужно как можно меньше времени проводить на ногах, и нам надо смотреть, чтобы в ее еде было минимум соли, и надо помогать ей расслабляться, если начнутся схватки, делать ей теплые ванны, растирать ей спину. По большей части случаются только схватки Брэкстона-Хикса, но врачи все равно беспокоятся, она ведь уже лежала в госпитале.

— И кто, по-твоему, нахуй отвозит Дэнни в школу? — крикнул Кэйдж. — И забирает ее обратно после тренировок чирлидеров? А отвозит ее на ебаную гимнастику? Мама блять работает по десять часов в смену, Ева этого больше не может делать, тебя нахуй нет дома, выходит, остаюсь только я!

Со слезами на глазах, Ева тихонько вышла из комнаты и исчезла в фойе. Он собирался последовать за ней, но Кэйдж не закончил орать на него.

— Ты снова делаешь это, — бросил он. — Ты все нахуй портишь. Ты сделал это с мамой, ты продолжаешь делать это с Евой. Тебя никогда нахуй нет дома, ты бросаешь ее одну, ей не с кем поговорить, ей нечем заняться, и она уйдет от тебя, папа, если ты не прекратишь ночевать в клубе и трахать шлюх. Похуй на тебя, но я не хочу, чтобы она уезжала, и Дэнни не хочет. Это просто охуенно восхитительно, что она тут, с ней здорово болтать, она блять веселая, и она всю нашу дерьмовую историю превращает замечательную семейную, но ты блять испоганиваешь все, потому что ты ебаный эгоистичный мудак!

Дэнни встала перед Кэйджем, будто защищая его.

— Да, пап.

Он сделал несколько глубоких вдохов, опасаясь сказать что-нибудь, о чем пожалеет. Продышавшись, он повернулся и вышел из комнаты.

***

Вскоре на кухню зашел Дьюс. Он обошел меня с правой стороны, даже не взглянув, и направился к холодильнику. Я прикусила язык. Последнее время я его часто прикусывала и сейчас тоже, когда не могла подобрать слова, которые затронули бы его сердце. Особенно учитывая, что он только поругался со своими детьми.

Я попыталась поразмыслить, о чем же поговорить с ним, но в голове застыла пустота. Я понятия не имела, чем он вообще в последнее время занимался — ни о делах клуба, ни о его парнях, ни о чем.

— Мне пришло постановление суда, — выпалила я.

Ничего не достав из холодильника, он закрыл его и обернулся.

— Что?

— Постановление, — повторила я. — Чейз хочет сделать тест на отцовство, в суде вынесли решение, что я обязана подчиниться.

Он моргнул.

— ЭТОТ ВРАЧ-ДОЛБОЕБ СКАЗАЛ, КОГДА БЫЛА ДАТА ЗАЧАТИЯ?

Я сделала шаг назад.

— Дьюс, почему ты…

— КОГДА, ЕВА, КОГДА БЛЯТЬ?

— В конце июня, — прошептала я. — Но это не всегда можно точно определить.

— Да ну? — фыркнул он. — «Не точно» — это потому, что трахались мы в начале месяца?

Я вытаращилась на него, замолкнув.

— Соскочила с моей ебаной койки прямо к Фрэнки, от Фрэнки ко мне обратно и затем прямо в сраную постель Чейза! Этот ебаный ребенок может быть и от Фрэнки, не так ли?

— Перестань! — заплакала я. — Ты же знаешь, что все было не так! Ты объявился, отправил Фрэнки в тюрьму, а я была потеряна. Ты есть ты, я никогда не могла поступать рационально, когда речь о тебе, я просто хотела хотя бы еще один раз быть с тобой! Чейз был ошибкой! Я пыталась помочь Фрэнки, потом этим же способом пыталась причинить ему боль, а потом просто пыталась наказать себя, и все в моей голове просто блять смешалось в кашу! Так что я не знаю, Дьюс! Я просто не знаю!

— Ты никогда блять не знаешь, что за дерьмо происходит, да? Не знала, что твой старик навешал камер даже на ебаных лестничных площадках. Не знала, что Фрэнки не просто чокнутый, а ебнутый хладнокровный маньяк. Не знала, что Чейз тебя нахуй любил, не знала, что он протыкал ебаные презервативы, чтобы ты залетела и осталась с ним! Даже блять не знаешь, чей это ублюдок в тебе растет.

Что сделал Чейз? Бог мой. Божемойбожемойбожемой…

— Да, — усмехнулся Дьюс. — Теперь ты знаешь. Когда уже слишком блять поздно. Положительный тест на отцовство будет его ебаным козырем. И я блять знаю тебя, как только все усложнится, ты расстроишься и сбежишь.

— И куда я должна убегать? — крикнула я. — Раз уж ты такой умный, скажи мне, куда я должна бежать?

— Обратно к папочке, — сказал он мрачно. — Обратно в ебаный клуб. Обратно туда, где безопасно, и где тебе не придется самой разбираться со своей ебаной жизнью, потому что у тебя будет херова толпа мужчин, которые будут разбираться с проблемами за тебя. А потом ты снова начнешь пытаться спасать Фрэнки, потому что это единственное, что ты можешь делать. Ты и понятия нахуй не имеешь, чем тебе заняться, когда ты не занята его спасением. И вы с Чейзом сможете снова до бесчувствия трахаться на публике и даже получать от этого удовольствие, потому что вы оба себя ненавидите, и каждый по отдельности ненавидите свою ебанутую жизнь.

Мое лицо горело. Я была зла и смущена одновременно. Дьюс вывалил мое грязное белье в доме, где все слышно. Без сомнения, Дэнни и Кэйдж слышали каждое слово.

— Не надо было даже блять прикасаться к тебе, — сплюнул он.

Мое сердце замерло.

— Что? — прошептала я.

— Ты слышала меня, сука. Хотел бы я никогда нахуй не касаться тебя. Не встречать тебя. Ты сотворила такой пиздец с моей жизнью.

И я попятилась назад, будто он ударил меня, пытаясь нащупать рукой угол стола, чтобы устоять на ногах.

— Дьюс, — прошептала я, — пожалуйста, возьми свои слова обратно.

Он не сделал этого. Он вообще ничего не сказал. Просто отвернулся и ушел.

Я ворвалась в клуб с конкретной целью. Дьюс не был дома больше недели. Он не отвечал на звонки, и его парни прикрывали его.

На подходе к коридору передо мной вдруг появился Кокс.

— Я приведу его к тебе, детка, придержи коней.

— Отъебись, — злобно ответила я, отталкивая его. — Я не тупая. Я знаю, чем он там занимается!