— Боже, ну ты и козел, — прошипела я.

Я обнаружила, что уже прижата к лифту, эрекция Чейза упирается в меня. Я втянула воздух.

— Ты хочешь меня, — сказал он холодно.

Господи, я хотела. Я очень хотела его. Прямо здесь, прямо сейчас.

— Езжай, Ева. Я скоро буду там.

Получасом позже я была в Вальдорфе, моля Чейза трахнуть меня.

Дьюс смотрел, как Ева вылетела вон из здания, в котором жила Ками, выглядя темноволосой копией своей подруги. Прическа, одежда, макияж, и она похудела на добрых двадцать фунтов[32]. Что случилось за три месяца с того момента, когда он последний раз видел ее?

Он был на Манхэттэне по двум причинам. Первая — он должен был довести до конца дело с заказом на Еву, вторая — он хотел увидеть Еву, третья — он хотел увидеть Еву, и четвертая — он должен был блять увидеть Еву, иначе он окончательно свихнется. Так что причин было больше, чем две.

Три дня назад в сопровождении Мика и Кокса он свернул подальше от полуденного траффика Манхэттэна к стоянке клуба «Серебряные Демоны». Он едва снял шлем, как увидел какого-то сладенького засранца, выходящего через передние двери в компании Евы и Проповедника.

Он дал своим парням знак оставаться на местах и наблюдал, как эти трое общаются. Проповедник попрощался рукопожатием с мальчиком-милашкой и вернулся обратно в здание клуба.

Мальчик сосредоточился на Еве, и в груди Дьюса все сжалось. Он видел этот взгляд прежде. Такой вид мужчина принимал, когда смотрел на нечто, что хотел изнутри.

Схватив Еву за лицо, он прижал ее к дверям клуба.

Рука Кокса опустилась на его плечо.

— Выдохни, Президент. Она точно не сопротивляется ему.

Да, она не сопротивлялась. Она обвила руками его шею, прижимаясь к нему, пока этот уебок впивался в ее лицо, хватал и ощупывал ее задницу так, будто мелочь из разменной машины вытряхивал. Вся эта картина, на его взгляд, была непонятной. Она сбежала от него, чтобы помочь Фрэнки, но как она собиралась сделать это, трахаясь с каким-то прилизанным мудаком, было выше его понимания.

Что-то не то происходило. Он был чертовски уверен, что это «что-то» ему не понравится.

— Мик, — сказал он сердито, понизив голос, — узнай, кто это блять.

Он встретился взглядом со своим вице-президентом. Мик считал, что его отношения с Евой были ебанутыми и не отказывал себе в том, чтобы информировать его об этом.

Они смотрели друг на друга. Мик сдался первым.

— Уже занимаюсь этим, Президент, — сказал он негромко.

Мальчик-милашка с наглым видом, не спеша, дошел до проезжей части и проскользнул внутрь элегантной серебряной Астон Мартин. Когда он отъехал и присоединился к движению, Харлей Мика последовал за ним, и оба они исчезли в хаосе дорог Нью-Йорка.

Ева присела на ступеньки, сгорбилась и уткнулась лицом в ладони.

Ебать его. Случилось что-то плохое.

— Президент, тут что-то не то, — проговорил Кокс. — С твоей девочкой явно не все в порядке.

— До этого я сам дошел, — проворчал он. — И она не моя. Вообще не уверен, что когда-нибудь она блять была моей.

— Херня, — ответил Кокс. — Я видел, как вы оба смотрите друг на друга. Будто в мире никого больше не существует.

Он перевел взгляд на своего Дорожного Капитана.

— Ты, я смотрю, ебаный поэт?

Кокс пожал плечами.

— Если секс будет стоить мне поэм, то да — я ебаный поэт. Если надо изображу ебаного бухгалтера или сантехника. Временами мужчине приходиться делать то, что мужчина должен делать.

Кокс, прикидывающийся бухгалтером, со всеми его татуировками и пирсингом — это была, пожалуй, забавнейшая вещь, что он слышал.

— Давай, Босс. Двигаем в Квинс, — Кокс похлопал его по спине. — Мы здесь по делу. И это ебаное дело — оставить твою женщину в живых.

Они поехали в Квинс. Чтобы получить нужную им информацию, они пытали и убили двоих наемников, работающих на самих себя. Затем они пересекли Гудзон и добрались до своей цели. Этот говнюк собрал на Еву папку, толстую, как старая телефонная книга, с множеством фотографий, адресов, ее графиков. Несмотря на то, что необходимости исполнять заказ не было, пока Фрэнки жив, он был полностью готов в любой момент сделать свою работу.

Наемнику заплатили убить ее, он знать не знал Еву, но Дьюс знал ее, и он любил ее. Из-за этой любви, вместо того, чтобы даровать говнюку милосердную смерть, он продлил его боль, заставил его долго время истекать кровью, прежде чем, наконец, остановил его сердце. Это не облегчило его размышлений о мальчике-милашке, засовывающем язык Еве в глотку, но дало небольшой выход накопившейся злости.

Ровно до того момента, пока он не узнал, кем этот мальчик был. И вот тогда злость вернулась к нему в десятикратном размере.

Итак, он последовал за ней. Он наблюдал, как она покинула дом Ками и поймала такси. Он проследовал за ней к Вальдорф Астория, видел, как она помахала рукой швейцару, словно блять уже была знакома с ним, и исчезла внутри здания. Не прошло и десяти минут, как он увидел подъезжающего Чейза. Он вручил ключи от машины работнику гостиницы и взбежал по ступенькам к дверям.

Он хотел прикончить кого-нибудь. Нет, он хотел прикончить Чейза.

Но вместо этого он ждал. Он ждал весь день и всю ночь, и ни один из них не показался из здания отеля.

Ближе к рассвету, когда показалось солнце, Ева вышла через передние двери, выглядя сонной, бледной и растрепанной. Швейцар был готов сию секунду поймать ей такси, но он не дал ей выбора. Его Харлей ожил, он двинул прямо поперек четырех полос движения, с визгом шин останавливаясь перед ней, неся с собой запах паленой резины покрышек.

Ее рот открылся.

— Садись блять, — прорычал он. — Я не буду повторять дважды.

Еще несколько мгновений из ее рта не донеслось ни звука, и он уже почти потерял остатки своего ебаного терпения, когда она залилась слезами и бросилась к нему в объятия.

Блять.

Отмахнувшись от швейцара, он долгое время держал ее в руках, просто вдыхая ее, зная, что она недавно трахалась с другим парнем, чувствуя на ее коже его запах и запах секса, который был между ними, желая раскрошить ему за это череп голыми руками. Но он оставался спокойным, потому что она была в его объятиях, она искала утешения у него, она нуждалась в нем и неважно, что она блять натворила, пока они были порознь. Это не имело никакого ебаного значения, разве что она не начнет делать это снова. И поскольку он собирался отправить Чейза в могилу в первый представившийся момент, он был уверен, что больше она этого делать не будет.

— Садись, Ева, — сказал он. — Сейчас я отвезу тебя домой, а потом я заберу тебя домой с собой.

Блять, и она снова удивила его. Без единого слова она забралась, ни грамма сопротивления и ни единой попытки отмахнуться от него. Это напугало его больше, чем слезы, больше, чем то, что она торговала своей киской, чтобы спасти Чокнутого Фрэнки. Если его девочка была сломлена, кому-то блять придется сдохнуть.

Проповедник встретил его в холле клуба, Кокс и Мик стояли по сторонам от него. Он бросил один взгляд на его дочь с отекшим лицом и красными глазами и взорвался.

— Что за хуйня? — заорал он. — Что случилось?

Когда Проповедник попытался коснуться ее, она вжалась в него и спрятала лицо, уткнувшись в его подмышку — не первый среди вариантов, где прятаться, учитывая, что последние двадцать четыре часа он провел в одной и той же одежде, но ей, очевидно, было все равно, и он не отодвинул ее, просто обнял крепче.

Проповедник выглядел растерянно. Похоже, он действительно не догадывался, что с его дочерью было что-то не так.

— Что происходит? — потребовал ответа Проповедник.

— Не знаю, — ответил он. — Где ее сраная комната?

— И ты считаешь, что я позволю тебе отвести мою дочь в ее ебаную комнату? Я нахуй не забыл, что ты сделал, когда она была всего лишь ребенком.