Я бесполезно тратил время здесь на этот разговор, но что-то не давало мне хлопнуть дверью и уйти.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, — прозвучал голос Элизабет, нежный и заботливый. Так она говорила со мной в больнице, когда я мучился от боли.

Заставил себя закрыть глаза и успокоиться, чтобы не наговорить ей лишнего. Сложно контролировать себя, когда единственное чувство злость.

— Я не могу быть счастлив, для этого нужны чувства. Но я могу достигнуть своей цели и быть удовлетворенным этим.

Сказал я, оценивая реакцию. Элизабет выглядела расстроенной, но врать ей о мечтах, и надежда я не хотел.

Мы быстро попрощались, и я отправился домой. Лучше займусь делами. Это куда лучше, чем общаться с этими женщинами. Пожалуй, их в моей жизни стало слишком много.

Вечер я провел за работой. Благо Пэгги решила не беспокоить меня лишними вопросами, ведь отвечать на них я в любом случае не собирался.

Отношения женщин, это их дело. Элеонора и сама расскажет о том, что произошло, если посчитает нужным.

Я не выходил из кабинета до самой ночи, ужин мне принесли прямо сюда. Этот вечер я посвятил расчётам. У меня была любовь к работе с цифрами и упорядочиванию, поэтому этот процесс принес мне не только удовольствие, но и удовлетворение. Мое денежное состояние было достойным моего титула, думаю если бы о нем узнали в высшем свете, невесту найти стало бы еще проще.

Открыл блокнот и записал себе, купить еще одно дорогое ожерелье для Элеоноры. Нужно, чтобы все видели, что я не просто богат, а богат настолько, что моя любовница одета не хуже герцогини.

После дел я привычно спустился вниз и сел на софу.

Мой фамильяр снова не отвечал. Эта ночь обещала пройти как обычно, но неожиданно леди Фокс преподнесла мне сюрприз.

После скрипа на лестнице я увидел ее силуэт. Она выглядела бледной, в белой рубашке, а на лице было написано, что девушка чем-то обеспокоено.

Я окликнул ее, и она сразу же оказалась рядом, в ее глазах горела решимость, но голос звучал неуверенно.

Я подумал, что возможно она больна. Женщины вечно болеют из-за нервных расстройств. Но она тут же это опровергла мои догадки.

— Со мной все в порядке. Просто хочу кое-что тебе рассказать.

После сказанного Элеонора стала сомневаться еще сильнее. О чем будет идти беседа не было никаких сомнений. Этот разговор должен был состояться так или иначе.

Но Элеонора не спешила раскрывать мне свои секреты напротив, она слегка отшатнулась, опустила голову и плечи. Словно ей не хватало смелости.

Поэтому мне пришлось ее подтолкнуть.

— Ты можешь сказать мне все, что захочешь.

Я аккуратно взял ее пальцы в свои ладони. Ее руки оказалась ледяными. Мне нужно было расположить девушку к себе, а что располагает лучше, чем прикосновения?

И это сработало.

Элеонора рассказала мне все. Иногда она говорила быстро, иногда смущалась и сбивалась, как в моменте с поцелуем. Мы вместе сели на софу, я держал ее руки в то время как она смотрела в пол. Должно быть так ей было легче сосредоточиться.

Рассказ вышел преинтересный. Из него выходило, что моя любовница не то что не имела контактов с мужчинами, она с ним даже не целовалась.

Однако я предполагал нечто подобное, как и измену жениха. Тот факт, что газеты не умолкали говорил о том, что кто-то хорошо им проплатил.

И ничего удивительного в том, что это такой шаг предприняли Ларсоны. Если подумать это мудрый ход. Подстраховка на случай, если бы это сделала Элеонора и ее семья. Они перекинули вину и уехали, прекрасный выход, умный, что не вязалось с образом бывшего жениха.

Весь рассказ напоминал мне отношения детей, которые по воле случая решили пожениться. Даже я принимал решение о женитьбе в более осознанном возрасте, закончив академию.

А здесь два несостоявшихся ребенка и тем был удивительнее тот факт, что жених решил изменить прямо перед свадьбой. Или он совсем не блистал интеллектом, или было в этой истории что-то очень интересное.

В любом случае Элеонора выбрала себе неправильного врага, я был уверен, что ситуация со статьями дело рук не самого горе жениха, а его отца, в крайнем случае матери. Некоторые женщины бывают намного умнее и расчётливее своих мужей. К слову та же тетушка Элеоноры, которая все еще не почтила нас своим ответом.

Закончив рассказ, Элеонора посмотрела на меня, ее щеки были мокрые, руки слегка дрожали. Я знал, что должен что-то сказать.

Но что делать если вместо эмоций и сочувствия весь рассказ я только анализировал и обдумывал, что делать с этой информацией.

— Мне жаль, что тебе пришлось перенести подобное, — сказал я фразу, которая всегда подходила к сложным жизненным ситуация. Постарался, чтобы голос мой звучал сочувствующе, для этого перешел легкий шепот.

— Ты мне веришь? — спросила в этот момент она вздрогнула вся, а после замерла. Какая насмешка судьбы, в момент, когда я должен был ее жалеть, я обратил внимание как рукав ночной рубашки спал, обнажая плечо. Даже в тусклом свете луны, обнаженное плечо, распущенные густые волосы и опухшие от слез губы произвели на меня неизгладимое впечатление.

Я и сам не заметил, как замер вместе с девушкой, заостряя внимание на губах.

— Конечно верю Элеонора, я уверен, что ты достойная девушка, — сказала я, быстро подняв взгляд на глаза.

— Прости, что я так поступила на скачках, — сказала она виновато, — Это была первая наша встреча, спустя долгое время. Обещаю, что подобное больше не повторится.

— Хорошо, — ответил я. Ее обещание было хорошим знаком.

Элеонора продолжала молча смотреть на меня, она словно что-то ждала. Но что именно, я не знал. Должно быть будь у меня чувства, я бы инстинктивно подобрал слова. Но я испытывал только гнев на недостойный поступок семейства. И желание. Ни первое, ни второе не помогало в решение этой ситуации. А Элеонора продолжала на меня смотреть.

Что делают люди обычно, чтобы поддержать другого в горе? Я отпустил руки и слегка наклонился к Элеоноре аккуратно и по дружески ее прижимая.

— Ты ни в чем не виновата, людскую подлость сложно предсказать, — сказал я, — Все будет хорошо.

Добавил первое что пришло в голову, неожиданно Элеонора сама подалась вперед и прижалась ко мне сильнее. Так сильно, что я чувствовал соблазнительные изгибы.

Я тут же поспешил отстранить девушку, но вместо этого оказался в ситуации, когда наши лица разделяла пара сантиметров, ведь Элеонора вцепилась в мою рубашку и не желала отпускать.

Мы оба перестали двигаться. Ресницы девушки трепетали, а глаза смотрели прямо в мои, зрачок расширился, а дыхание стало рваным.

Грудь Элеоноры вздымалась при каждом вздохе и на секунду касалась моей грудной клетки. На этот момент даже чувство гнева испарилось, осталось только возбуждение. Я и не заметил, как мои руки переместились на бедра Элеоноры, мягко поглаживая кожу сквозь ткань белой рубашки.

Она облизала губы. Я сменил достаточно женщин, чтобы понять ее желание. Расстояние между нами было настолько незначительным, что преодолеть его всего лишь миг. Я наблюдал за ней, наслаждался ее реакцией и отзывчивостью тела. От лёгких касаний ее кожа покрылась мурашками и стала теплее.

Я поднял одну руку и коснулся бьющейся венки на шеи, вместе с тем откидывая волосы. Она не протестовала.

Софа хуже кровати, но достаточно удобная, чтобы лишить ее девственности, — проскользнуло у меня в голове.

Элеонора подалась вперед, сделав шаг первой. Она была так красива, невинна и желанна, но внутри что-то воспротивилось. Ради минутной прихоти я лишу ее будущего.

Неожиданно для себя резко встал с софы опираясь на больную ногу, от этого почувствовал сильную боль. Но сейчас был этому рад. Это хорошо помогло осознать всю ситуацию. Я даже смотреть не мог на нее, поэтому отвел лицо в другую сторону.

Последнее время я слишком часто стал терять контроль над собственными желаниями. Это повод задуматься. Возможно я превращался в животное. Ведь только животное живет желаниями, ему не нужны чувства. Если инстинкты требуют взять самку, животное берет.