— Благодарю, вкусивши дивных яств, но путь мой пролегает прочь отсюда. Еще работы много предстоит и невозможно время упускать…

— Эм… Пожалуйста, — ошарашенно промычала я, а цаце выполз из кухни.

С минуту мы молчали, пытаясь переварить произошедшее, а потом я всё же попросила:

— Ты не мог бы опустить меня на пол?

— А? — растерянно уставился на меня мужчина. — Ох, да. Прости. Ты цела вообще?

— Вроде как…

— Слава Вселенной, — поставив стул, гарн почесал в затылке и тяжело вздохнул: — Это же сколько тут теперь прибираться? Ладно, ты целую посуду подбери, а я соберу осколки, помою полы и мебель починю.

Из коридора донесся отголосок скандала. Я вздрогнула и покосилась на дверь.

— У вас всегда так? — спросила у поднимающего стол мужчины. — Я уже боюсь…

— Не стоит. В случае чего я тебя прикрою, — отозвался он. — И нет, у нас всякое бывало, но такого абсолютно неповторимого кретинизма не припомню.

— То есть, мне повезло увидеть редкое явление, — буркнула я и, поражаясь своей «удаче», принялась за уборку.

Услышав голос, знакомый до сладко екнувшего под ребрами сердца, я застыла. Вот прямо так, глядя в сиреневые глаза каха и обнимая его лицо ладонями.

— Скажи, что мне почудилось, — шепнула, еле шевеля губами.

Улянь едва заметно отрицательно мотнул головой и осторожно убрал мои руки со своего лица.

Чувствуя, как свежий ветерок обдувает вспыхнувшие щеки и перебирает перья, опустила взгляд. Сглотнула. Нервно покрутила пуговицу Уляневской рубашки.

Вот как мне сейчас Рою в глаза посмотреть? И дело даже не в том, что он меня застукал в очень неоднозначной ситуации. Могу себе представить, как мы с кахом выглядели со стороны! Но это мелочь, ведь и у меня есть причины сомневаться в любимом и задавать неприятные вопросы.

— Соня, отойди от него пожалуйста и посмотри на меня, — явно с трудом сдерживаясь, проговорил Рой. — Увидев тебя в толпе, я ожидал чего угодно, кроме того, что ты превратишься в мужика, которого другая ты кинется обнимать.

Я лишь ниже опустила голову, пытаясь протолкнуть комом вставшие в горле слезы. Нельзя сейчас плакать! Ни в коем случае нельзя. У меня тоже есть гордость. Ох, как же страшно увидеть в глазах любимого доказательство его корысти и лжи. Так страшно! И больно…

Улянь молчал, ободряюще сжимая мою ладонь. Одну, потому что пальцами второй я все еще нервно крутила пуговицу. Пуговица была круглой, гладенькой и успокаивающе безропотной. Пока не оторвалась.

— Это уже не смешно! — рык Роя заставил вздрогнуть всем телом и прижаться к Уляню, спрятав лицо у него на груди. — Ты осознаешь, что в данный момент мне очень хочется устроить классический скандал с мордобоем и прочими недостойными вежливого лорри глупостями? Прекрати обжиматься с этим…

Ках обнял, прикрывая от взбешенного орлана крыльями. Его спокойный голос на контрасте с тоном жениха прозвучал будто журчание прохладного ручья:

— Вы её пугаете, — произнес он тихо. — Если не ошибаюсь, Рой?

— Так значит, МОЯ невеста обо мне рассказывала? — с нажимом прошипел любимый. — Оч-чень мило… Соня, тебе не надоело обнимать эту аморфную субстанцию? С одной стороны, его неполноценность несколько успокаивает, а с другой, тебе самой-то не противно?

Улянь даже не дрогнул, но меня задело за живое. Да как он смеет?!

— Да что бы ты понимал! — вынырнув из-под упругого тепла каховских крыльев, заорала и ткнула Роя открученной пуговицей в грудь: — Только попробуй еще раз оскорбить кого-то из моих друзей!

— И что ты сделаешь? — не менее разгневанно прошипел тот. — И да, мягко говоря, мне не нравится, когда моя девушка лапает постороннего лорри…

— Шлеп!

Сама не поняла, когда размахнулась, но первая в моей жизни пощечина вышла звонкой. Больше сделать я ничего не успела, потому что Рой, с полсекунды молча и зло посверлив взглядом, вдруг сгреб в охапку и впился в губы непривычно жестким поцелуем.

— Отпусти её, — угрожающе, хотя и громко потребовал ках.

Вместо ответа орлан отстранился, приподнял меня над землей и встряхнул:

— Почему ты сбежала? Почему не дождалась моего возвращения? Почему, прилетев за тобой, я вместо радостных объятий обнаруживаю тебя, лапающей другого мужика, да еще и получаю пощечину? Соня, почему ты так себя ведешь? Прячешься от меня… Разве я чем-то оскорбил или обидел? Почему?!

С каждым вопросом орлан меня встряхивал, но лучше это, чем…

— Ты к какому Роду принадлежишь? — едва вопросы Роя иссякли, вставила я свою реплику. — Ведь к правящему, не так ли?

Стиснув зубы, он закрыл глаза и медленно поставил на землю. Не отпустил, но и то хлеб.

— Почти, — выдохнул почти беззвучно.

Понимание окатило, будто кипятком ошпарило. Застонав от боли, я чуть было не отправила вторую в своей жизни пощечину вдогонку за первой, но Рой перехватил мою ладонь и стиснул пальцы.

— Ты уже знаешь, — проговорил горько. — Этого я и боялся.

— Того, что узнаю про твое предательство? — вскрикнула и, не сдержавшись, всхлипнула. — Про обман?

— Да не было никакого обмана! Ты не так все поняла.

— Конечно! Так я тебе и поверила!

— Вот именно, — он рывком притянул к себе, обхватил руками, стиснул крыльями. — Я прекрасно понимал, что оказавшись рядом с сестрой, непременно узнаешь про гонку за ней и решишь, будто я тебе лгал.

— А разве не так? Как член правящего Рода оказался на должности заштатного дипломата в нашей скучной конторе?

Мои слова сочились ядом, но я не вырывалась. На это просто не было моральных сил. Еще фраза или две, и всё будет кончено. Я никогда больше ему не поверю и никогда… Хотелось в последний раз услышать, как бьется в его груди сердце, вдохнуть знакомый запах его одеколона, просто почувствовать ЕГО рядом. «Никогда» — очень страшное слово.

— Как вы вообще узнали, где меня искать? Почему вы одни? В смысле, только орланы?

Рой помолчал несколько секунд, но все же ответил:

— Узнали почти случайно. Службы внешней разведки. Они же позаботились о том, чтобы больше никто «случайно» ничего не узнал. В противном случае вокруг тебя уже толпились бы женихи, как это случилось с Миртой. Её местонахождение засекретить было нереально, хотя мы и пытались.

Боковым зрением уловила какое-то движение и повернула голову. Ках отошел на пару шагов и…

— Ты куда? — спросила испуганно.

— Никуда, — обернувшись, он ободряюще улыбнулся и добавил: — Вам стоит поговорить, но не привлекать внимание. Я прикрою на четверть часа, но не больше. И не беспокойся. Я буду рядом на случай… недоразумений.

— Спасибо… — прошептала, не находя в себе сил даже просто смахнуть выступившие на глазах слезы.

— Кто он тебе? — не скрывая горечи, произнес Рой. — Это ведь ках из свиты твоей сестры. Я прав?

— Друг.

— То есть, его ты во лжи не обвиняешь и, едва познакомившись, называешь другом? Мне кажется, это несправедливо. Я…

— Ты как раз мне лгал! — всё-таки оттолкнула орлана и отошла на шаг. — А Улянь своих намерений не скрывал ни от Мирты, ни от меня.

Рой промолчал, глядя пристально и грустно, а я… Мне было так больно! Так невыносимо больно смотреть на это лицо, в эти глаза… Ведь и вправду в него влюбилась, и белые крылья за моей спиной тому порукой. Как он мог? Как?

Отвернувшись от любимого, я подставила ветерку уже мокрые от слез щеки. Может, это небо над головой услышит мои молитвы и заберет отсюда куда-нибудь, где не будет так тяжело и страшно? Где мечты и надежды не будут рассыпаться осколками, вонзаясь острыми гранями прямо в кровоточащую душу…

— Соня…

Теплые руки орлана легли на мои плечи, и я… закусила губу, чтобы не закричать. Еще несколько минут назад сердце размеренно стучало, билось в груди, но вот — прикосновение — и сердце в мгновение ока обращается ветром. Он то шепчет еле слышно, заставляя каждую клеточку петь от ожидания, то утробно гудит, клубится под кожей. Мой волшебным ветер! То бережный и невесомый, то гневный, могучий и всесильный, способный разрушить любую преграду, встань она у него на пути. И со мной так всегда, когда Рой…