Глядя в чёрные омуты глаз Лёши, сейчас я видела лишь ледяную пустоту. А всё, что я там раньше замечала — нежность, заботу, любовь — лишь моё богатое воображение. Не было ничего. Ни ко мне, ни к Насте, ни к другим. Береговой не способен полюбить, а мне не нужна ни его вина, ни его расплата, ни его боль, ни его мёртвое после гибели жены сердце. Все чувства Алексея выжгла месть, уничтожила вина.

Медсестра с улыбкой попрощалась и вышла, а я тем же спокойным тоном продолжила рубить связывающую нас цепь:

— Я подумала над твоим предложением, Алексей, и решила, что ты прав. Я согласна. Даю тебе развод. С этой минуты общаться будем через адвоката, но жить ты можешь в этом доме. Он большой, места всем хватит, да и Саше очень важно общение с отцом. — Я позволила себе последнюю слезинку: — Даже с его тенью.

И неторопливо направилась к двери. Вот и всё. Я бы хотела сейчас спрятаться у себя в комнате, оплакать свою наивность и пустые надежды. Так бы поступила доверчивая глупышка Ангелина. А «госпожа Кирсанова» с гордо поднятой головой пойдет дальше по жизни.

Я отпустила зверя на свободу сама, и это правильно. Но как же больно!

Она не услышала. Ни того, что я хочу быть собой, ни того, что люблю ее, ни того, что оглядываться в прошлое мне очень тяжело. Как же! Лина сделает все, чтобы я мучился. Так она сказала недавно.

Желает она Лютого! С ума сойти! Я что должен трансформироваться в зверушку по ее приказу, просто чтобы пощекотать нервишки? Чтобы ей не скучно было? Эгоистка.

Нет там любви и никогда не будет. Если Лина не слышит и не видит дальше собственных прихотей, я уже ничего не поменяю, и прежнее решение защитить семью оказалось самым правильным.

Я быстро набросил свежую одежду и, не желая больше ждать, пошел к тестю.

Он приподнял седую голову, дернул в презрении уголки губ, знаю, что Кирсанов ненавидит меня, и жестом пригласил сесть.

— Спасибо, постою, — сказал я и прикрыл за собой дверь. — Выслушайте, пожалуйста.

Кирсанов сложил перед собой руки и переплел пальцы. Он не утруждался отвечать, лишь давал позволение говорить. Мне этого хватит.

— Вы же знаете, что Чех жив. Что он готовит новое нападение, и под ударом сейчас не только моя семья, но и ваша.

Короткий кивок и прищур позволяли мне объясняться дальше. Как благородно, будто я холоп, которому пан соблаговолил подписать вольную. В этом все Кирсановы. И Лина вся в отца. Гордая и независимая. Мне никогда не дотянуться до их уровня, никогда не стать достойным.

Я замер напротив стола Кирсанова и, возвышаясь над стариком, чувствовал себя придавленным плитой его тяжелого взгляда.

— Я принял решение ответить за все, что сделал.

Кирсанов приподнял бровь и расцепил пальцы, стукнул по столу. Для него мои слова явно были неожиданностью.

— Мне никогда не стать хорошим мужем для вашей дочери, пока между нами пропасть вины. Пока вы смотрите на меня и с презрением кривите губы. Пока я смотрю в глаза жены, а вижу сломанную девушку в своих руках. Я не могу больше.

— Но Лина не даст показания против тебя, — наконец, очнулся олигарх.

Я прыснул.

— У меня достаточно грехов и без ее показаний, но, — я поджал губы, прикусил щеку изнутри до боли, чтобы взять себя в руки, — они потянут и нашего общего с вами врага.

— Чехова? Что ты знаешь? — оживился тесть.

— Достаточно, чтобы засадить его навечно, — ухмыльнулся я. — Но мне нужна помощь и гарантии. Я сяду, а вы обещаете защиту моей жены и детей.

— Мучеником хочешь стать? А дочь моя будет связана браком?

— Если она захочет, разведемся. Я не стану держать. Но сначала, устраним опасность. Я должен знать, что моим родным ничего не угрожает.

Через полчаса переговоров с тестем, я вернулся в комнату, где вызвонил Макса.

— Береговой, ты идиот? — срубил флаг Орлов. — Ты двоих детей оставишь на беззащитную женщину?

— Я потому тебе и звоню.

— Не-е-ет, уволь, не проси, мне своих хватает, да и Поля меня галстуком задушит, если узнает, что я тебе такое позволил.

— Не говори Поле. Ты ведь не сказал ей, что я…

— Что ты трижды идиот, который змея в штанах держать не умеет? Нет, не говорил, я не самоубийца.

— Вот и хорошо. Просто присмотри за Ангелиной, когда меня не будет… рядом с ней. Не нужно явно, пусть она об этом не знает.

Небольшая пауза дала мне понять, что Макс не откажет. Не сможет.

— Но морду я тебе все равно начищу, имей в виду, — проворчал Орлов. — Ради такого дела, найму тебе лучших адвокатов.

— Не стоит. У меня есть.

— Кто? Звонарёв, что ли? Не тот ли, что юриспруденцию бросил ради брюликов?

— Ма-а-акс!

— Ладно, но если Стас не справится, зови.

— Договорились.

Я шел по коридору и набирал Звонарёва, когда услышал из холла знакомый до боли и противный голос:

— Тебе идёт быть беременной, Ангелина. Лицо такое… Как снежная королева! Жаль, что нашу свадьбу отменили. Стоит представить, как я возвращаюсь с работы, а ты с улыбкой выплываешь мне навстречу — сердце так и прыгает.

— Не знала, что твоё сердце настолько прыгучее, Григорий. — В голосе Лины сквозил привычный сарказм. Но неприязни в нём не было. — Надо подарить твоей невесте ракетку, чтобы не упрыгало, куда не следует.

— Какой невесте? — грустно вздохнул Носов-младший. — Разве не слышала, что моя девушка утонула?

— Сама? — Голос Лины зазвенел сталью. — И трагедия никак не связана с теми снимками папарацци?

— Это лишь совпадение, — засмеялся Носов. — Я же не ревнив, ты знаешь. Кстати о совпадениях. Я навещал отца, и ухаживающая за ним медсестра по счастливой случайности приходила в ваш дом…. Так тебе не понравилось замужем, Ангел?

— Это моё дело, — осадила Лина.

— Я предлагаю, чтобы оно стало нашим, — вкрадчиво возразил Григорий. — Может, вернёмся к тому, с чего начинали?

Я скрипнул зубами и выступил в холл. Еще слово, я ему рыло начищу, петуху недоделанному, но на диване с машинкой игрался сын. Он приподнял светлую голову и нахмурился. Перевел взгляд на Лину, потом снова на меня.

— Мария, — позвал я тетю. Она выпорхнула с кухни, и я попросил: — Отведи Сашу в комнату.

— Но мы с мамой хотели почитать, — возмутился ребенок.

— Мама тоже, — я сделал ударение, — идет. Так ведь, Ангел? Или желаешь развлечь бывшего жениха? Приготовить вам комнату? — меня затопило такой яростью, что я не следил за языком. — Мария, быстрее! Уведи сына, я сказал!

Саша хныкал, тетя ворчала, но быстро увлекла малыша за собой, а я наливался ядом, знакомым и сокрушимым. Мышцы подрагивали от пробивающего тока и желания размять кулаки. Лучше в этот миг Лине не быть здесь.

Я наклонил голову и окинул жестким взглядом противного блондинчика. Что б ему сломать, чтобы мучился подольше? Шагнул ближе, хрустнул косточками, а Носов попятился.

Лина застыла столбом и сузила глаза, а Носов крикнул:

— Герман! Все сюда! — В комнату вломились два охранника, и Георгий, ощутив себя в безопасности, посмотрел с усмешкой: — Давно пора понять, Лютый, что кулаками проблему не решить. Скоро я встану во главе компании отца, и наш брак с Ангелиной лишь вопрос времени. Объединив два бизнеса, мы будем держать этот город в узде. А что можешь ты? Кулаками махать? Твоё время ушло, ясно?

Отчаянно закипая, я боялся, что Лина окажется втянута в драку или перестрелку. Наглые речи богача казались слишком меткими, будто этот недоделка-мужик знает, что будет завтра, и план по захвату бизнеса Кирсановых скоро распахнет свои объятия.

Двое охранников нагло направили в меня оружие. Мои ребята, Слава и еще трое, влетели следом, и, заметив мой взгляд, разложили чужих на полу. Без единого звука. За секунды.

Я понимал, что бросаю вызов этой твари, и завтра Носов нагрянет с многотысячной подмогой, но сейчас кипящая в венах кровь толкала меня на безумства.