- Я просто вышла за цветами, - оправдывается она. - Это в пяти минутах ходьбы от офиса.

- В прошлый раз он схватил тебя возле школы! – напоминаю я. - Ты можешь просто выйти из подъезда, и он будет рядом!

Лицо Ники покрывается красными пятнами и приобретает воинственную решительность.

- Извини, но я не готова так жить, - говорит она, прижимая к себе пеструю охапку цветов, как щит.

- Как так?

- Бояться своей тени. Повсюду видеть плохое. Не иметь возможность свободно выйти на улицу, - она запинается, но уже через мгновение уверенно добавляет: - Я это пережила однажды. Больше не хочу и не буду.

Я смотрю на нее во все глаза, испытывая одновременно ярость и восхищение. Делаю короткий вдох, стараясь заглушить кипящую внутри ярость.

- Я была осторожна, - продолжает Ника, задыхаясь от возмущения, а на ее глазах закипают слезы злости и обиды. - Почему ты так со мной? У меня всегда есть баллончик. Я два года занималась на курсах самообороны. Я ценю твою заботу, но это чересчур… Чересчур демонстративно!

Несмотря на все мои усилия, ярость, словно потоки бурлящей лавы, несется по венам, отравляя мой организм. Кровь стучит в висках, а на глаза словно опускается красная тряпка. Рациональные слова Ники оборачиваются противоположным эффектом. Прежде чем она успевает понять, что происходит, я выхватываю из ее рук букет, бросаю его на стол, обхватываю пальцами тонкое запястье и так резко дергаю ее на себя за руку, что Ника теряет равновесие и оказывается прижатой к моему телу.

В моем кабинете есть просторная туалетная комната, которая сейчас оказывается особенно кстати. Заталкиваю Нику внутрь, на ходу расстегивая пуговицу на брюках.

- Может быть, еще немного демонстрации будет нелишней? - спрашиваю я мрачно, сгребая ее в охапку и усаживая на столешницу раковины.

Ника все еще растеряна, в ее огромных голубых глазах плещутся вопросы, но я замечаю в их глубине тот же самый неистовый огонь, что съедает меня.

Слова здесь излишни. Нас обоих засасывает в темный водоворот первобытных чувств, которые сейчас становятся способом выплеснуть из себя страх и обиду.

Нетерпеливо дергаю молнию брюк вниз, следя за тем как Ника, прикусив губу, дрожащими пальцами начинает расстегивать пуговицы на своей рубашке. Еще никогда в своей жизни я не испытывал такого бесстыдного, бешеного желания, которое полностью затмевает разум. Впрочем, голова во всем этом и не участвует - сейчас я действую на инстинктах, игнорируя все остальное.

Наш секс похож на грубое соитие двух животных. Я беру Нику резко и глубоко, исступлено вбиваясь в ее тело, а она, чтобы сдержать рвущиеся из груди крики, бессознательно впивается зубами в мое плечо.

Когда все заканчивается, а спазмы, сотрясающие тело, утихают вместе с бешеной яростью, я, тяжело дыша, отстраняюсь от Ники и смотрю на лицо, по которому бегут тонкие дорожки слез.

- Я сделал тебе больно? – спрашиваю тихо, ощущая себя последним мерзавцем.

Ника отрицательно мотает головой.

- Просто это было так… По-настоящему.

По-настоящему. Пробую это слово на вкус, пряча лицо в сгибе пахнущей тропиками шеи. Откровенность произошедшего в своей первобытности потрясает не только Нику - я тоже не предполагал, что могу настолько потерять связь с реальностью.

Отстраняюсь от Ники, собираясь найти пару салфеток и вдруг замираю. Господи, ослепленный яростным желанием, я ведь даже не подумал о предохранении!

- Ника? – спрашиваю сипло, пытаясь проглотить растущий в горле ком. – Ты пьешь таблетки?

- Нет, - шепчет она после секундного колебания. – Но ты не волнуйся, у меня безопасный период.

Ника

После всепоглощающей вспышки страсти в офисном туалете, Платова словно подменили: он избегает меня, замыкается в себе, на любые вопросы отвечает кратко и односложно. Я не глупая, понимаю, что он все еще потрясен нашим спонтанным сексом, во время которого он не подумал ни о защите от нежелательной беременности, ни о том, что в кабинет может войти кто-то из сотрудников, и готова дать ему время. Немного. Потому что после всего, что он заставил меня испытать за последние дни, один его вид действует на меня как звоночек на собаку Павлова.

Я хочу его дико, страстно, откровенно. Чем больше его в моей жизни, тем больше мне хочется. Когда пять дней назад я сказала ему, что мне будет достаточно игры, которую он может предложить, я действительно думала, что смогу отделить ее от чувств. Наивная. Полностью подчинив себе мое тело, Дима еще глубже проник в мою душу, и теперь я совсем не готова его отпустить.

- Дим, давай поговорим, - предлагаю я буднично, опускаясь на диван рядом с ним.

Сейчас поздний вечер, и мы давно вернулись из офиса в его квартиру. Но в отличие от предыдущих дней не проводим время задыхаясь в объятиях друг друга, а молчим, словно незнакомцы.

- Я занят, Ника, - отвечает он, не отрывая взгляд от экрана телевизора, на котором идет монотонная партия по теннису. - До завтра твой разговор подождать может?

- Не может, - упрямо заявляю я.

- Если это связано с работой...

- С работой это не связано, - перебиваю Диму и придвигаюсь к нему ближе.

Он нехотя переводит взгляд с экрана на мое лицо, но вместо уже привычных огоньков страсти в его глазах я вижу лишь подчеркнутое равнодушие и холод.

- Что тебе? - бросает от недовольно.

- Что мне? – переспрашиваю я, ошарашенная пренебрежительным тоном. – Восемь часов назад ты занимался со мной любовью в туалете своего офиса, а сейчас спрашиваешь «что мне»?

- Я, кажется, заранее предупреждал, чтобы ты не относилась ко всему этому как к чему-то серьезному, - пока он произносит эту отрезвляющую фразу, ни один мускул не дергается на его лице. - Связь между нами закончена.

Несколько секунд я смотрю на него невидящим взглядом, пока смысл его слов пробивается к моему сознанию сквозь розовые замки, которые я сама себе нарисовала.

- Это ты так решил? - наконец, выдавливаю из себя очевидный вопрос.

- Именно, - он коротко кивает. - Я так решил.

- А у меня в этой ситуации нет права голоса?

- Твое право голоса – сказать, если у моего необдуманного поступка будут последствия. Все остальное меня не интересует, - говорит он стальным тоном, но по особым интонациям я угадываю за всем этим какой-то эмоциональный надрыв. - Иди спать, Ника. Разговор окончен.

Я много раз видела, как Дима ведет себя с подружками. Может быть я и наивная, но не не слепая - со мной он другой. Точно так же, как я другая с ним. Просто я готова к этому, а он - нет. И понимание этого дает мне силы на дальнейшую борьбу.

- Если ты думаешь, что я позволю тебе вести себя вот так, после всего, что было... - задыхаюсь от негодования. - Я не одна из твоих удобных «Даш», которые молчаливо уходят, когда ты им приказываешь!

- И с чего ты взяла, что чем-то отличаешься от них? - спрашивает он надменно.

Резко выпускаю воздух из легких, чувствуя себя так, словно получила нокаут на боксерском ринге. Мне хочется ударить его в ответ, причинить ему боль физически, но я выбираю браваду, за которой могу скрыть, как сильно ранят меня его слова.

- Для тебя - отличаюсь всем, - говорю самоуверенно.

- Ты права, - внезапно соглашается он, но до того, как я успеваю отпраздновать в душе эту маленькую победу, он добавляет: - Ты - сестра моего лучшего друга, которую я по глупости лишил невинности.

Больше всего мне хочется взять его за плечи и как следует встряхнуть. Рассказать ему, почему он неправ, показать, что я чувствую и как отношусь ко всему тому, что между нами происходит. Но я смотрю на его лицо и понимаю, что сейчас будет мудрее оставить его в покое. Мудрее, но не легче, потому что на душе от этого решения ох как тяжело.

- Ты про Кирилла вспоминаешь, чтобы опять не наделать «глупости»? - не удерживаюсь от язвительного вопроса.

- Иди в свою комнату, Ника, - рявкает он, прочищая горло.