Ника

Теперь я точно знаю, что мечты, даже самые сумасшедшие, сбываются, если ты не перестаешь в них верить. В пятнадцать лет я носила брекеты и комплексовала из-за маленькой груди, и мне казалось безумием, что такой парень как Дима Платов, лучший друг моего старшего брата, может обратить на меня внимание. А теперь я нежусь в его крепких объятиях, а в ушах музыкой звучит его признание в любви. Не к кому-нибудь постороннему. Ко мне.

- Если в Испанию ты не переезжаешь, может, переедешь ко мне? – внезапно спрашивает Дима, целуя меня в чувствительное место за ухом.

- Правда? - с замирающим сердцем произношу я.

- Без тебя там пусто и неуютно, - шепчет он. - И кухня отчаянно нуждается в твоем борще и блинах.

- Понравились мой борщ и блины? – не могу сдержать улыбки. - Не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

- Борщ, блины и все остальное, что ты захочешь для меня готовить. Должно быть, я попался на твою домашнюю стряпню, - говорит он со смешком.

- Если бы это было так, то ты попался бы уже очень и очень давно, - замечаю я философски. – Ты, может быть, не знал, что много раз ел то, что я готовила, когда зависал у нас с Кириллом.

- Интересно, - задумчиво тянет Дима, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза. – Есть еще что-то, что я узнаю о нашем прошлом?

Я вспыхиваю и стыдливо отвожу глаза.

- Ника! – озадаченный моим поведением, тормошит меня Платов. – Я хочу все знать.

- Все?

- О тебе – абсолютно. Меня не покидает ощущение, что ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе. Так быть не должно. Помоги мне.

От его слов у меня за плечами вырастают крылья. Тревоги последних недель уходят в прошлое, а будущее представляется радужным и счастливым. С решимостью, которая удивляет даже меня, я беру Диму за руки, переплетая пальцы, и подвожу к большому платяному шкафу, где хранятся мои вещи.

- Что мы тут делаем? - он в недоумении оглядывается по сторонам. - У тебя там что, вход в Нарнию?

Вместо ответа я распахиваю шкаф, демонстрируя ему то, что долгие годы было моим личным секретом.

- Как ты... - он ошарашено смотрит на внутреннюю поверхность створок, на которых скотчем приклеены его собственные фотографии.

- Ты же помнишь, я всегда носила с собой фотоаппарат, - говорю смущенно. - А ты был моей самой любимой моделью.

Пока Дима скользит взглядом по фотографиям и разным памятным безделушкам, указательным пальцем я тычу в одну из моих любимых карточек, на которой он изображен в профиль.

- Ее я сняла в тот день, когда ты расстался со своей очередной девушкой и пришел к Кириллу, чтобы играть в бильярд и пить. Мне было жаль видеть тебя расстроенным, но я была несказанно рада, что ты снова одинок и мне не придется терпеть рядом с тобой смазливую брюнетку с большой грудью.

Дима хмурит брови, видимо пытаясь понять о каком конкретном моменте я говорю, но я перебиваю его.

- Вот эта обертка от мороженого - мой самый первый экспонат, - говорю я с ностальгической ноткой в голосе. - Мне было тринадцать, я разбила коленки катаясь на велосипеде и пришла домой в слезах. Пока мама утешала меня и обрабатывала ссадины зеленкой, ты сбегал в магазин неподалеку и купил мне мороженое.

- Это я помню, - шепчет он, не отрывая взгляда от пестрой обертки с пингвичиками. - Ты была такой трогательной с двумя тонкими косичками, в пестром сарафане, своих испорченных сандаликах и с залитым слезами лицом - я не придумал ничего лучше, чем купить тебе угощение.

- А это, - продолжаю я, указывая на два билета в кино. - Мы должны были идти с Мирой и Даниилом, но пошли вдвоем. Я весь сеанс боялась вздохнуть и мечтала хотя бы о случайном прикосновении, но ты совсем не замечал меня.

- Ты сейчас лишила меня дара речи, понимаешь? - начал он с совсем не похожей на него неуверенностью. - Я даже не представлял...

На его щеках с четко очерченными скулами появляются красные пятна смущения.

- Просто у меня за плечами годы безответной любви, - напоминаю я. - Все это время я жадно ловила любую мелочь, которая была связана с тобой.

- Значит теперь мелочи буду ловить я, - обещает Дима, понижая голос. - Так что скоро не останется ничего, что я бы ни знал о тебе.

- И что, не оставишь мне чуточку личного?

- Ничего личного, Ника, - смеется Дима. - Только ты и я.

Не понимаю, кто делает следующее движение, но через мгновение ощущаю прикосновение теплых плотных губ к своим губам. Ласковое, осторожное, даже робкое.

От Димы я всегда ожидаю горячей страсти, требовательности, но сейчас он дарит мне только нежность поцелуя и деликатность ласк.

Мое сердце сжимается, а на глаза, скрытые веками, наворачиваются слезы. Целуя его в ответ, пропуская внутрь ласкающий язык, наслаждаясь глубиной разбуженных чувств, я полностью отдаюсь обжигающей радости сбывшейся мечты.

Дима

- Теперь мне понятно, почему ты так долго скрывал ее ото всех, - говорит Ваня Сафронов, подсаживаясь на скамейку, на которой я сижу, издали наблюдая, как Ника руководит съемками новой рекламной кампании для его магазинов.

- Много ты понимаешь, - иронизирую я.

- Она – бриллиант.

- Да, - соглашаюсь я. - И моя, - добавляю твердо, сразу обозначая границы.

- Это было лишнее. Любому, кто на вас посмотрит, это ясно без слов.

Я киваю, не отводя глаз от Ники. Да. Она моя. Точно также, как я – абсолютно ее. Кто бы мог подумать пять месяцев назад, куда меня заведет простая просьба Кирилла присмотреть за его младшей сестрой.

- Знаешь, друг, я тебя таким вижу впервые, - говорит Сафронов.

- Это потому что и я себя таким вижу впервые, - усмехаюсь я.

С Никой в моей жизни многое впервые. Дом, тепло, честность, поддержка и безусловное доверие.

Я бросаю взгляд на часы, и поднимаюсь с лавочки.

- На сегодня, пожалуй, хватит, - говорю я Ване.

- Разве не она на площадке главная? Ты же сам сказал, что процессами руководит Ника.

- Процессами – да. А я присматриваю за ней.

Оставив Сафронова, иду в сторону съемочной площадки. Намеренно выжидаю, пока Ника завершит работу над кадром, и кладу руки ей на плечи.

- На сегодня достаточно, - говорю мягко.

Ника оборачивается ко мне и с сожалением произносит:

- Такой свет фактурный.

- Завтра будет такой же, - возражаю я. – Прогноз хороший на всю неделю. У тебя будет предостаточно времени.

Уголки ее губ слегка приподнимаются.

- Пять минут, Дим.

- Пять минут, - соглашаюсь я, плотнее запахивая шарф на ее шее.

Чтобы не мешать, отхожу на пару десятков метров, скрываясь от любопытных взглядов, которые бросают на меня мои же собственные сотрудники, под раскидистым дубом.

Эта осень выдалась особенно чудесной. Теплой, ясной, золотой. Несмотря на то, что время близится к середине ноября, на улице комфортно, а под ногами вместо привычной межсезонной слякоти – золотые листья.

- Я готова, - задумавшись, я даже не замечаю, как Ника успела завершить сьемку и подойти ко мне.

- Умница, - довольно мурлычу я, разглядывая ее искрящиеся голубые глаза и розовые щеки. Наклоняюсь вперед и нежно целую мягкий рот, наслаждаясь сладким вздохом, который срывается с ее губ.

- Куда теперь? – спрашивает Ника, когда я отстраняюсь.

- Пообедаем? – предлагаю я.

- Ты серьезно? – Ника морщится. – Я съела сэндвич, который ты мне принес, меньше часа назад.

Я смотрю Нике в глаза, потом опускаю взгляд на еще плоский живот, в котором живет наш ребенок, о существовании которого мы узнали всего пару недель назад.

- Ей и тебе нужны силы.

- Ты невыносим, Платов, - говорит Ника, картинно закатывая глаза, но ее губы при этом растягиваются в лукавой улыбке. - Уверена, что будет мальчик.

Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, носом утыкаясь в шерстяную шапку на ее макушке, которая уже привычно пахнет жаркими тропиками.