Сначала идти не хотелось, но потом я согласился.

Мать Мартина куда-то ушла, и нас троих — меня, Мартина и Рут — накормила служанка лет двадцати двух. Ее звали Джули. Она была франко-канадкой и разговаривала со смешным акцентом. Джули села есть с нами. Быстро поужинав, мы перешли в гостиную и сели у радиоприемника. Я всего третий раз в жизни слушал радио, и мне было интересно. Через час после ужина Мартин позвал меня в кабинет отца, а Рут осталась в гостиной почитать.

В кабинете стояли шкафы с книгами, кушетка и несколько стульев. Мы отодвинули стулья к стене и надели перчатки.

— Поднимай лапы, — велел я. — Впереди левая, правая позади, рядом с подбородком... Вот так. — Я принял боевую стояку. Кэбелл сделал то же самое. Я критически оглядел Мартина и выдвинул его левую слегка вперед, а правый локоть чуть опустил и приблизил к боку. — О'кей. Теперь бей меня.

— Я не хочу причинить тебе боль, — запротестовал он.

— Не бойся, не причинишь.

Он опустил левую и размахнулся правой. Я блокировал удар и вошел в ближний бой.

— Нет, не то! — заявил я. — Сильно раскрываешься. Когда ты опустил левую, я мог приблизиться и ударить. Вот так, видишь? — Я сделал ложный замах. — Короткий прямой левой держит противника на расстоянии.

— Понятно. — Но через несколько секунд он все забыл и опять опустил левую.

Я позволил ему пару раз промазать, потом предупредил:

— Не опускай левую.

Мы вновь начали боксировать. В этот момент открылась дверь, и я машинально оглянулся. В кабинет вошла Рут. Мартин ударил меня в плечо. Я автоматически нанес удар правой прямо ему в глаз, и он сел на пол.

Рут бросилась к брату и со злостью посмотрела на меня.

— Что ты наделал, подлец!

Я так растерялся, что не мог ничего ответить.

— Он не виноват. Рут, — объяснил Мартин. — Я сам напросился в ученики.

— Посмотри на свой глаз! — в ужасе вскричала она. — Он у тебя уже стал разноцветным.

Да, действительно, завтра будет отличный фингал.

— Мартин, мне очень жаль, — наконец вымолвил я, помогая ему встать на ноги. — Я не хотел.

— Я такой плохой боксер, что ты ни при чем, — рассмеялся Кэбелл.

Услышав шум, в кабинет заглянула Джули и посоветовала:

— Приложи к глазу холодное полотенце, чтобы он не распух.

— О'кей, — сказал Мартин, снимая перчатки. — Скоро состоится второй урок. — У двери он повернулся ко мне. — Подожди здесь. Я вернусь через несколько минут.

Он с сестрой вышел из комнаты, и через несколько секунд из ванной донесся шум воды.

Джули подняла с пола перчатки Мартина.

— Можно попробовать?

— Валяй. Все равно они не мои.

— Очень неудобные, — заметила девушка, надевая перчатки.

— Ничего. К ним быстро привыкаешь.

— Отец всегда говорил, что я должна была родиться мальчишкой, — призналась Джули. — Я всегда была сорвиголовой.

Я промолчал.

— Покажи, как надо драться. Только не по-настоящему. Я имею в виду, покажи самое основное.

— Ладно, — буркнул я.

— Только не бей меня, — быстро добавила Джули. — Я очень боюсь боли... особенно здесь. — Она дотронулась до груди.

— Хорошо, ударишь меня несколько раз и хватит, — хрипло сказал я.

Джули приняла смешную стойку и несколько раз попыталась ударить меня. Я увернулся и вошел в клинч. Она сжала локтями мои руки и прижала их к своим бокам. Я почувствовал возбуждение.

— Ты очень сильный, — прошептала Джули, прижимаясь ко мне. Она оказалась чуть выше меня. У нее были черные волосы, полные губы и веселые глаза. Мы замерли на секунду и внезапно поняли, что в дверях стоит Рут. Я немедленно отпрянул, покраснел и неуклюже объяснил:

— Она тоже захотела, чтобы я показал, как дерутся. Я чувствовал, как уши становятся пунцовыми.

— Ну вылитый Танни[3], — съязвила Рут. — Тебя зовет Мартин.

Я снял перчатки и пошел за Рут. Мартин лежал на кровати, приложив к глазу холодное полотенце.

— Извини, Фрэнки. Приходи завтра в аптеку, и мы проведем второй урок.

— Хорошо, Мартин. Мне жаль, что я попал тебе в глаз. До завтра! — Я вышел из комнаты.

Рут проводила меня до двери.

— Спокойной ночи, Рут, — попрощался я, выходя из квартиры.

— Спокойной ночи. — Она начала закрывать дверь, но потом остановилась. — Сделай мне одолжение!

— Конечно. Какое?

— Держись подальше от моего брата. Ты грязный, дешевый, плохой парень, и ты только испортишь его! — гневно проговорила Рут и захлопнула дверь.

Я медленно пошел по коридору.

— Тссс, — раздался шепот. Из соседней двери выглядывала Джули.

Я с удивлением оглянулся на дверь, из которой меня только что выпустила Рут.

— Иди сюда! — яростно зашептала девушка, маня рукой.

Я очутился на кухне, которая, оказывается, имела второй выход. Джули провела меня в маленькую комнату и закрыла дверь.

— Это моя комната, — прошептала она. — Только тише.

Черт, от волнения я не мог говорить, лишь глупо пялился на нее. Девушка выключила свет, обняла и поцеловала меня. Я почувствовал, как ее язык пробежал по моем губам и попытался пробраться ко мне в рот. Моя руки погладили тело Джули, и она упала на маленькую кровать.

— Ты очень сильный, — прошептала Джули. — Не делай мне больно. — Но через несколько минут она уже умоляла: — Сделай мне больно, пожалуйста! Сделай мне больно!

Ушел я в полночь. Идя по грязным и мокрым улицам, с гордостью думал, что я настоящий мужчина, но увы, ошибался. Мне ведь еще не было четырнадцати лет, и я просто был слишком высоким для своего возраста.

В субботу утром Кеуф оставил меня в бильярдной одного, а сам поехал на вокзал провожать жену и сына, которые уезжали на все лето в деревню.

Я расставил столы, приготовил холодное пиво, подмел пол, почистил туалет и отполировал витрину, в которой Джимми держал сигареты. Потом решил помыть окна. Чтобы никто не мог заглянуть в бильярдную, окна были до середины закрашены черной краской. На каждом маленькими черными буквами было написано: «Бильярд». Я намочил их, а потом вытер насухо губкой, прикрепленной к длинной швабре.

Когда я мыл последнее окно, к бильярдной подошли Джерри Коуэн и Рей Каллахан.

— Да ты прирожденный мойщик окон! — вскричал Рей.

— Да, в этом деле есть свои маленькие секреты, — гордо откликнулся я. — Нужно уметь работать губкой. — Я как раз закончил вытирать последнее окно, взял ведро со шваброй и пошел в бильярдную. — Заходите. Кеуфа нет.

Ребята вошли в зал и с интересом огляделись но сторонам. Они впервые попали сюда, потому что детям в бильярдные вход был запрещен.

— Можно мы сыграем, Фрэнки? — попросил Рей Каллахан.

— Нельзя. Детям запрещено играть в бильярд. Видел объявление? — Я показал на объявление, висящее над кассой. «Дети не допускаются». — Нас могут закрыть, если увидят, что вы играете.

— Пошли после обеда искупаемся, — предложил Джерри.

— Отлично! Зайдите за мной. Если народу будет мало, Джимми меня отпустит.

— Ладно, — сказал Коуэн. — Мы зайдем по пути в доки. День выдался жарким. Джимми вернулся с вокзала в хорошем настроении, насвистывая: «Моя жена уехала за город. Ура! Ура!» Посетителей не было, и он разрешил мне отлучиться на пару часов.

Мы втроем отправились к докам на Пятьдесят четвертой улице. На противоположной стороне стоял Кэбелл, и я позвал его. Он подошел к нам. Я познакомил его с Джерри и Реем и пригласил купаться.

— Я с удовольствием, если ребята не возражают, — ответил он.

— Конечно, не возражают, — заверил его я. — Чем больше народу, тем веселее.

Людей в доках оказалось полно. Я увидел несколько знакомых парней. Пит Санперо купался со своей шайкой, но он не разговаривал со мной, и я решил тоже не обращать на него внимания. Мы разделись и прыгнули в воду. Недалеко от доков в море сбрасывали канализацию, поэтому вода у берега была теплой и грязной. Но если нем! ого отплыть, можно было покупаться в чистой и прохладной воде. Мы немного поплавали, и я сказал: