– Значит, можно сказать, что ты – счастливый человек? – спросила Джульетта.

Он снова взял стакан и отпил на этот раз побольше, обдумывая свой ответ.

– В каком-то смысле я действительно счастлив. У меня прекрасная, сильная жена, сын, которым я горжусь, сноха, которую я люблю и которая подарит мне внуков. У меня есть Кризи, в котором мы с Лаурой видим одновременно сына, брата и отца. И Майкл у меня есть, он стал мне вторым сыном. – Пол положил тяжелую, загрубевшую, коричневую от загара руку девочке на голову, легонько потрепал ее по волосам и сказал: – А теперь вот, кажется, у меня и дочурка появилась. Само по себе это, конечно, хорошо, но тебе придется нелегко, потому что ты должна будешь заменить мне двух дочерей, которых я потерял, а они были прекрасными дочерьми.

Джульетта смотрела на стоявший невдалеке крепкий фермерский дом. На небольшом дворе перед входом сидели Лаура и Мария. Очень спокойно девочка сказала:

– Я все знаю о Наде и Джулии… мне рассказал Майкл. Я никогда не смогу их тебе заменить. И боль твою снять не сумею никогда. – Она обернулась и очень серьезно взглянула на Пола. – Но я смогу любить тебя, Лауру, Джойи и Марию как своих близких родственников. Кроме этого, я тебе пообещать не могу ничего.

Пол встал и вернулся к маленькому трактору.

– Давай теперь еще часть поля обработаем, а потом мне надо будет сходить к одному приятелю, у которого проблема с виноградным прессом.

– Мне можно будет пойти с тобой?

– А почему бы нет?

Без двух минут девять перед церковью остановился автомобиль. Майкл наблюдал за ним, сидя в инвалидной коляске примерно в сотне метров от него на другой стороне площади. На покрытых пледом коленях молодого человека лежала раскрытая книга. Одетый в сутану священника, за его спиной стоял Йен. В уши того и другого были вставлены слуховые аппараты.

Это была черная «ланчия» старой модели, но в прекрасном состоянии. Водитель вышел, обогнул машину и открыл дверцу с противоположной стороны. Из нее вышла пожилая женщина. Шофер попытался ей помочь, но она отодвинула его в сторону повелительным жестом. Опираясь на белую клюку, старуха тяжело поднялась по выщербленным ступеням паперти и подошла ко входу в церковь. Там ее ждал престарелый священник. Он взял ее под руку и провел под своды небольшого собора. Водитель снова сел в машину, переехал площадь и припарковался перед небольшим кафе. Через пару минут он уже потягивал капуччино и уплетал сладкую булочку.

Майкл окинул площадь взглядом, поднял с колен книгу и спокойно сказал:

– Только один, как обычно. Вы его видите?

В его слуховом аппарате раздался голос Миллера:

– Мы его видим.

– Минут через тридцать, – сказал Майкл, – мой святоша повезет меня на прогулку.

Он взглянул на Йена и кивнул. Датчанин почтительно толкнул кресло на колесах через вымощенную булыжником площадь в направление кафе.

Кризи бросил через стол два слова, не отрывая пристального взгляда от лица итальянца и внимательно следя за его реакцией:

– «Синяя сеть».

Сначала вообще не было никакой реакции. Темные глаза Граццини лишь озадаченно на него смотрели. В ответ он только повторил эти два слова, но теперь с вопросительной интонацией:

– «Синяя сеть»?

Кризи ничего не ответил, продолжая внимательно следить за собеседником. Граццини снова повторил те же слова:

– «Синяя сеть»? – При этом он едва заметно кивнул. – Что-то такое я уже слышал, слухи какие-то, неясные намеки. Об этом уже много лет по-тихому толкуют. Но я очень сомневаюсь, что за этим стоит что-то реальное.

Кризи сухо и прямо ему ответил:

– «Синяя сеть» существует, и именно по этой причине я приехал в Италию.

Разговор их стал теперь похож на игру в покер. Каждый из двух игроков пытался определить карты противника. Кризи тянул паузу. В конце концов заговорил Граццини.

– Если она и существует, ничего общего с «Коза нострой» у нее нет.

Руки и ноги Кризи затекли так, что он их почти не чувствовал. Он попытался пошевелить пальцами, но даже не понял, удалось ему это или нет. Тогда он слегка повел плечами и сказал:

– Я знаю об этом. Если бы у меня были хоть какие-то сведения о том, что они связаны с «Коза нострой», я бы здесь связанный не сидел. Я был бы в Риме и говорил с тобой – только связан тогда был бы ты.

Граццини сделал вид, что пропустил последнюю ремарку мимо ушей.

– Что тебе известно о «Синей Сети»?

– Я тебе расскажу, – ответил Кризи. – Только перед этим я тебе поведаю, что мне известно о Паоло Граццини.

Итальянец презрительно усмехнулся и махнул рукой, как бы приглашая Кризи к рассказу. Кризи подался вперед настолько далеко, насколько ему позволяли веревки, и заговорил таким тоном, будто они дружески беседовали за столиком в кафе.

– До того, как Паоло Граццини женился на сестре Конти, главного «капо» Рима и всей Северной Италии, он был обычным боевиком, подвизавшимся на второстепенных ролях в Вечном Городе. Брак резко ускорил его карьеру, и он занял место в числе ближайших подручных Конти, хотя последний никогда не испытывал к Граццини того уважения, на которое тот претендовал.

Граццини пожал плечами, презрительная улыбка все еще играла у него на губах. Кризи продолжал:

– Около шести лет назад Джино Фосселла, главный «капо» Милана, формально находившийся под контролем Конти, похитил ребенка, который был мне очень дорог, и во время похищения ранил меня так сильно, что я чуть было Богу душу не отдал. Позже похищенная девочка умерла. Я убил Фосселлу и всех его ближайших помощников, потому что был очень на него зол. Настолько зол, что готов был добраться до самой верхушки. Поэтому я и взорвал Конти и всех его подручных, кроме тебя.

– Все это мне хорошо известно, – нетерпеливо сказал Граццини.

– Хотя ты знаешь это, есть вещи, которые тебе, видимо, не дано понять. Сейчас я их тебе объясню. Я отправился в Палермо и разделался там с Кантареллой и всеми его прихвостнями. Потом я симулировал собственную смерть.

Граццини кивнул.

– С помощью твоего близкого приятеля – полковника Сатты.

– Это особой роли не играет. После смерти Кантареллы я решил, что отомстил. Ничего против тебя лично или «Коза ностры» в целом я не имею.

Итальянец снова холодно усмехнулся.

– Чтобы остановить вендетту, нужно согласие двух сторон. Ты доставил нам беспокойство и заплатишь за это. На этот раз симулировать собственную смерть тебе не удастся, можешь мне поверить.

Кризи усмехнулся широкой открытой улыбкой и сказал:

– Ты ведь не лоху из глубинки лапшу на уши вешаешь – я-то в этих делах немного кумекаю. За прошедшие шесть лет много что изменилось. Ты взобрался на самую вершину в Риме и контролируешь весь север, но никогда не сможешь быть хозяином в Неаполе, Калабрии или на Сицилии. Сейчас в Италии есть две «Коза ностры»: одна – к югу от Рима, вторая – к северу. На севере вы пытаетесь действовать немного цивилизованнее, чтобы приобрести хоть мало-мальски респектабельный вид. Со временем, может быть, вам это и удастся, но уж никак не с такими выродками, как Абрата и его люди. Он далеко не лучший представитель старого поколения.

Граццини пытался изображать безразличие к его словам, но Кризи видел в его глазах живой интерес к тому, о чем он говорил.

– Паоло Граццини, – продолжал он, – сделан из другого теста. Да, он и сам наркотиками приторговывает и подчиненным позволяет, имея, разумеется, с этого свою долю. Ты и рэкетом не брезгуешь, и взятки давать умеешь, но при этом по большей части ведешь дела вместе с политиками и крупными дельцами. – Голос Кризи был совершенно спокойным, даже слегка задумчивым. – Но с женщинами ты не связываешься, проституция для тебя – дело грязное. Когда ты отдаешь приказ кого-нибудь убрать – это касается только ваших внутренних разборок, в отличие от скетов с юга и с Сицилии. Против простых людей ты не воюешь. Ты не убиваешь и не насилуешь женщин.