Майкл снова чуть не вскрикнул, когда Рене обрабатывал его спину антисептическим средством.

– Это, конечно, тебя так женщина отделала? – заметил бельгиец. – Она хоть стоила того?

Майкл сидел на табуретке в просторной ванной комнате, примыкавшей к роскошной спальне. Женщина ушла около получаса назад.

– У меня не было выбора, – пробормотал Майкл. – Я посетил полдюжины приемов, а наша вчерашняя небольшая вечеринка здесь оказалась уже высшей точкой. Эта женщина, Джина, – ключ к тому, что мы ищем.

Рене усмехнулся и снова обработал ему спину лекарством.

– Я, конечно, понимаю, что ты с ней любовью занимался исключительно из чувства долга. Я просто горжусь тобой.

Молодой человек слегка взвыл от боли и проговорил:

– Я только что узнал, что иногда боль может сочетаться с удовольствием.

Шел восьмой день пребывания Майкла в Риме. Дни эти были заполнены удовольствиями и развлечениями. Он когда-то видел в кино «Сладкую жизнь», но думал, что в реальной действительности такого, как в этом фильме, не бывает. Теперь он понял, что ошибался. Первый прием стал своего рода пропуском на все остальные. Он был звездой сезона. Всем хотелось заполучить его на свой прием или вечеринку. Каждый мужчина хотел с ним поговорить; каждая женщина жаждала его тела. Майкл прошел через все искушения, наблюдая, слушая и лишь изредка намекая некоторым на то, что был бы не прочь попробовать развлечься чем-нибудь необычным и более возбуждающим, чем обычные удовольствия. Он курил гашиш, нюхал кокаин, принимал другие возбуждающие средства, позволил себе стать участником одной самой настоящей оргии, проявив там большую находчивость и энергию. В итоге после всех похождений круг его новых знакомых сузился до пяти человек. В тот вечер он решил пригласить этих пятерых на вечеринку, которую устраивал в своей квартире, а чтобы скучно не было, позвал еще человек двадцать.

В последние дни Рене стал для него совершенно незаменим. В его лице мир потерял великолепного актера – он безупречно играл роль Пятницы. Некоторые из новых знакомых Майкла тайком даже предлагали ему работу, после того как его хозяин покинет Рим. Всем, конечно, было известно, что Рене выполнял и функции телохранителя. Это усиливало ореол, который уже и без того окружал Майкла.

Его вечеринка удалась на славу. Повар приготовил холодные закуски, которые могли бы сделать честь любому дорогому ресторану. Шампанское лилось рекой, наркотики были на любой вкус. Женщина по имени Джина Форелли, естественно, пришла со значительным опозданием. Майкл раньше не был ей представлен, но ему посоветовал ее пригласить один из его новых приятелей – Джорджио Косселли, который вел слишком активную и суетную жизнь.

Пару дней назад Майкл ужинал с Джорджио в «Сан-Суси». Они были там вдвоем, и за кофе с ликером Майкл согласился передать новому знакомому пятьдесят миллионов лир в качестве своей доли уставного капитала для открытия ночного клуба, о котором Джорджио уже давно мечтал. Майкл был уверен, что денег своих никогда больше не увидит, но он знал также, что Джорджио, как никто другой, был знаком с теневой стороной бурной жизни сливок римского общества.

Во время ужина Майкл намекнул, что как-то слышал, будто Рим – подходящее место для интересующихся оккультизмом. Джорджио было уже сильно за сорок, но всю свою жизнь он был прихлебателем. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, как играть с огнем и ходить по краю пропасти. Он пристал к Майклу как банный лист и ходил вокруг него все более сужающимися кругами, зачарованный очевидным сочетанием богатства и наивности молодого человека, и буквально низвергал на него потоки информации.

После ужина они прошлись несколько кварталов до диско-клуба «Джеки 0», где за стойкой бара заказали выпивку. Джорджио показал на танцплощадку, где она танцевала. Женщина была высокой и столь стройной, что казалась худой. На ней было длинное переливчатое черное платье, ее длинные блестящие черные волосы странно сочетались с темными глазами, ярко-красной полоской рта и почти неестественно белым лицом.

– Это – Джина Форелли, – прошептал Джорджио. – Она – тот человек, который отведет тебя туда, куда тебя тянет. Только, друг мой, будь с ней очень осторожен. Если в Риме и есть настоящая ведьма, так это она. – Он сделал выразительный жест большим пальцем.

Джине Форелли было лет тридцать, она была внучкой фашистского генерала, близкого к Муссолини. Ее мать, второразрядная актриса, скончалась от передозировки наркотика. По словам Джорджио, сама Джина никогда не работала. Ее первый муж был третьим сыном богатого промышленника. Вдрызг пьяный он насмерть разбился в автомобильной катастрофе. Поговаривали, что он сделал это намеренно после того, как застал жену в постели с тремя мужчинами сразу. Вторым ее мужем стал богатый делец, старше ее лет на двадцать. Он умер в собственной постели. Полиция, расследовавшая причину смерти, обнаружила на полу спальни полдюжины пузырьков из-под амилнитрита. Скорее всего, его сердце не выдержало гремучего сочетания Джины с наркотиками. По закону она могла стать богатой женщиной, однако, помимо других страстей, ее одолевала роковая страсть к игре, и после смерти очередного мужа она тут же проматывала все оставшиеся после него деньги в Монте-Карло.

– Ее прозвали Ноль, – с кривой ухмылкой пояснил Джорджио.

– Почему это?

– Потому что в жизни ей выпадало слишком много нулей. Особенно за игрой в рулетку.

– А теперь она чем занимается? – спросил Майкл.

Джорджио снова усмехнулся.

– Она открывает дверь именно туда, куда тебе так хочется попасть.

– Представь меня ей, – попросил Майкл.

Джорджио покачал головой.

– Здесь не самое подходящее для этого место.

– А как мне с ней встретиться?

– Пойдем отсюда, – ответил Джорджио. – Когда выйдем, я тебе кое-что расскажу.

Уже перед самым выходом из клуба итальянец сказал:

– Майкл, эта сделка, о которой мы говорили за ужином… Она не должна сорваться. Ты, конечно, будешь в этом проекте участвовать как полноправный партнер и будешь получать пятьдесят процентов от прибыли. Хотя ты еще молод, но должен знать, что дела такого рода делаются быстро. Когда ты сможешь перевести на мой счет пятьдесят миллионов?

Взглянув на Джорджио, Майкл даже в полутьме отчетливо увидел в его глазах тревожное и алчное ожидание. Он спросил:

– Американские доллары тебя устроят?

– Конечно. Это даже лучше!

Майкл залез во внутренний карман пиджака и вынул пачку денег, перехваченную широкой резинкой. Он быстро и со знанием дела отсчитал сорок восемь банкнот и вынул их из пачки. Потом протянул их Джорджио, который застыл с раскрытым ртом и выжидающе смотрел на него.

– Это тысячедолларовые купюры, – небрежно бросил Майкл. – Не знаю, какой сегодня был обменный курс, но здесь, думаю, должно быть примерно столько, сколько тебе нужно для дела.

Джорджио очень медленно протянул руку и взял деньги. Пересчитывать он не стал. Засовывая бумажки в задний карман брюк, он бормотал:

– Я, конечно, пришлю тебе расписку и контракт. Моему юристу можно доверять.

Майкл только покачал головой.

– Ничего ты мне не присылай. Лучше не разводить никакой писанины.

– Я позабочусь о том, чтобы Джина обязательно пришла к тебе на вечеринку.

Она вошла в квартиру поздно и в одиночестве. Встретил ее Рене. Он спросил ее имя и провел в комнату, где находился Майкл. На ней было лишь черное, плотно обтягивающее трико и короткая шерстяная юбка цвета слоновой кости. Черные волосы женщины были стянуты на голове высоким пучком. На каждом ее пальце надето по золотому кольцу без камней, на шее – золотое ожерелье. Майкл обратил внимание, что цвет ее кожи совершенно точно совпадал с цветом юбки. Он почувствовал, как забилось сердце – не от страха, а от предвкушения.

Рене представил ее и спросил:

– Вы будете шампанское?

Она покачала головой.