Выступления на площади продолжались. Звучали конкретные предложения и призывы. Постепенно забастовщики определились в том, что разговор с властью, основательный и конструктивный, все же должен состояться. И раз здесь, на заводе, не получается, значит, надо идти в центр, в горком КПСС и горисполком. Рабочие рассчитывали на встречу не только с местными начальниками, но и с более высокими руководителями. Высказывались мысли о том, что надо послать делегацию к Ворошилову — свой, земляк, из рабочей среды. Уважительно вспоминался по работе на донской земле Микоян. Как известить Москву, ближайшие города? Эти вопросы также активно обсуждались на митинге у завода.

Но и на месте рабочим хотелось обрести поддержку, увеличить свои ряды. С этой целью на соседние заводы были отправлены агитаторы. Наиболее активная группа направилась на электродный завод. Более сотни человек, преодолев ворота, проникли на территорию. Рабочие-нэвзовцы пытались сагитировать электродчиков на совместные действия. Отклики были разные. Кто с пониманием относился, присоединяясь к бастующим, а кто и отворачивался, высказывая иную позицию.

Вечером 1 июня группа рабочих НЭВЗа отправилась на газораспределительную станцию. Планировалось перекрыть подачу газа на предприятия города и таким образом остановить их работу. О непрерывности технологических процессов и опасности подобных действий рабочие в запале не думали.

Прибывший в Новочеркасск командующий округом Плиев встретился с членом Президиума ЦК КПСС Кириленко. Тот распорядился: «В заводоуправлении НЭВЗа заблокировано бюро обкома партии. Ваша задача, чтобы через несколько часов все были в этом кабинете, иначе Вы — не командующий». Плиев отругал Олешко за бездеятельность и приказал поднять дивизию по тревоге. Командир танкового полка Михеев и начальник политотдела 18-й танковой дивизии Давыдов отправились на НЭВЗ. С сорока солдатами на грузовой машине, бронетранспортере и двух легковых автомобилях они прибыли к заводу. Рабочие не пропустили военных и пригрозили перевернуть машины.

Еще одна попытка освободить Басова была предпринята после 19 часов вечера. На его выручку отправились две роты и четыре бронетранспортера танкового полка под командованием подполковника Уницкого. Их также не пропустили ни к заводоуправлению, ни на территорию завода с тыльной стороны. Возвращаясь обратно в город, колонна встретила невдалеке от завода танк «Т-34», между катками которого были вставлены бревно и хворост, а башня облита красной краской. Задраив люки, в танке сидели танкисты.

К заводу постоянно подходили различные воинские подразделения. Главной задачей по-прежнему ставилось освобождение Басова. Были подняты по тревоге курсанты 12-й артиллерийской школы. Колонну автомашин с солдатами в количество 500 (800)[1] человек возглавил сам начальник гарнизона генерал Олешко. И снова живая людская масса не пропустила солдат. Возникли стычки. Военным пришлось отступить. Вскоре стало известно, что Басова уже вывели с завода черными ходами солдаты разведроты (роты спецназа). Этой операцией командовал Шапошников, заместитель Плиева. Находясь у завода, он высказывал офицерам свое мнение о том, что наведением порядка должны заниматься местная власть и милиция, а не войска. Он же, Шапошников, увидев прибывшую к заводу роту танков с курсантами Ростовского военного училища, приказал им вернуться в расположение части. Еще ранее Шапошников пытался реализовать свою идею с дымовыми шашками, которые он просил привезти к заводу, чтобы использовать их для разгона толпы. Но эту меру генерал-лейтенант Иващенко, член Военного совета округа, счел слишком «крутой». «Как так, против рабочего класса применять дымы!».

С наступлением темноты площадь у НЭВЗа, освещенная огнем костров и факелов, продолжала шуметь. Военные подразделения прибывали к заводу и, все-таки войдя на территорию, часам к трем ночи постепенно рассекли и вытеснили оттуда многотысячную толпу рабочих. Завод был взят под охрану.

Прохлада ночи остудила некоторые утомленные головы, многие ушли домой спать. Но молодежь оставалась, используя и такой повод для своего общения. Все было необычно и интересно. Но уже шли аресты. В горотдел милиции свезли около трех десятков задержанных. Допросив, большинство отпустили по домам.

Политическим центром руководства весь день оставался Атаманский дворец, т. е. здание ГК КПСС и горисполкома. Там находились Кириленко и Шелепин, и туда же к 21 часу прибыл с Плиевым освобожденный Басов. Состоялась очередная связь с Москвой, во время которой Кириленко убеждал Хрущева дополнительно ввести в город войска. Вскоре в Новочеркасск прибыло приехавшее из Москвы высшее руководство, и с ночи общим центром стал военный городок на ККУКСах. Вопрос о вводе войск уже не обсуждался. Решение было принято и стало руководством к действию.

Около 22 часов 1 июня 1962 г. генерал-майор Олешко по рации приказал Михееву пригнать к заводу танки из учебного центра в Персияновке. Эти танки не имели боекомплектов и нужны были для демонстрации силы.

Многотонный движущийся металл и человеческая плоть в эти дни совершали своеобразную пляску. Нет, это был не танец смерти — танки никого не давили и даже не стреляли, за исключением одного холостого выстрела в центре города. Это была своеобразная игра. Солдаты сидели под защитой брони, а сверху на танки карабкалась молодежь. Смотровые щели забивались тряпками и травой. Через танки, расставленные по всему городу, перелезали, их обходили, на них взгромождались, используя как трибуну для выступления. Прославленные «тридцатьчетверки» не замарали свои гусеницы людской кровью.

Под утро, в пятом часу, в рабочем поселке у НЭВЗа раздались два сильных «взрыва». Рабочие пытались препятствовать движению танков, сооружая перед машинами из подручных материалов баррикады. Но для танков не было препятствий. И тогда смельчаки вскакивали на броню и закрывали смотровую щель. Один такой «ослепленный» танк влетел в котлован, вырытый под опору железнодорожной электролинии. На полном ходу танк сбил две опоры линии высокого напряжения, контакт которых вызвал сильные и шумные электроразряды.

Наливаясь неутоленной яростью, сумрачно засыпал Новочеркасск в ночь с 1 на 2 июня 1962 г. Тяжелый день сморил бастующих. Другая сторона, готовясь к подавлению восстания, в ночи чертила планы и собирала силы. Под утро к мосту через речку Тузлов, отделяющую историческую зону города от промышленной, подвезли оружие и боеприпасы, которые были розданы личному составу, но команд на его применение не поступало. Город начинялся и другой техникой. Воинские подразделения были выставлены на всех особо охраняемых местах. Важнейшей задачей становилось не допустить прихода демонстрантов в город.

Речь Н. С. Хрущева утром 2 июня на митинге советско-кубинской дружбы в Кремле:

“Более сложные условия для народа, для молодежи складываются после того, как враги разбиты в бою. Враги разбиты, но они остаются среди народа. И тогда вместо открытой вооруженной борьбы идет скрытый процесс борьбы. Это более сложная борьба. Враг выступает перед вами уже не с винтовкой в руках, он может быть одет в такую же рабочую блузу, как и вы… Надо всегда быть мужественными и непримиримыми в борьбе за дело народа, быть вместе с партией, народом, ни на минуту не забывать о его интересах. Надо помнить о том, что враги всегда использовали и будут использовать наши трудности, пытались и будут пытаться усложнить наше положение, задержать наше продвижение вперед, а если представится возможность — задушить…

Когда мы принимали очень ответственное решение, которое было вчера опубликовано, мы верили в партию, верили в комсомол, верили в свой народ, верили, что он правильно поймет необходимость этой меры… Поэтому нашему народу надо перешагнуть через сегодняшние трудности, понять положение и не только самим понять, но и объяснить тем, кто хуже понимает. Л такие люди есть, товарищи. Я обращаюсь к партии, к членам партии, к комсомолу, к рабочему классу, к колхозному крестьянству, к интеллигенции, чтобы они не только сами правильно понимали эту меру, но и другим разъясняли необходимость и важность этой меры, вели бы борьбу с теми общественными элементами, которые мешают нашему движению вперед. А такие элементы есть, есть еще рвачи, лодыри, есть и преступники. Повторяю, надо разъяснять и просвещать, а когда надо и кого надо, следует и одергивать. Без этого нельзя.