— Карл, ты обязательно будешь выше, — вмешалась я. — Если будешь заниматься спортом, конечно. Тогда в четырнадцати годам, а может и раньше, точно перегонишь Клару!

— Правда? — недоверчиво спросил ребенок, и я уверенно кивнула.

Позже я даже пожалела о своих словах. Карл, всерьез обидевшись на сестру и пообещав ей, что станет выше, увлекся спортом на полную. Начал прыгать через скакалку и с мячом, подтягивался на брусьях (тут уж как мог старался). В общем делал все, чтобы стать выше. Макс удивился рвению племянника и уже в четверг установил в его комнате новый акробатический комплекс.

Вот так и прошли две следующие недели. С Максом мы общались только по деловым вопросам. Никаких личных тем, будто ничего и не было. Вечером, приходя домой, я сбрасывала туфли, ложилась на кровать и открывала бутылку вина. Не то чтобы я спивалась, но бокальчик перед сном стал уже нормой. Красное вино разжижало кровь и заставляло утомлённое сердце лучше работать.

Устав от такого подвешенного состояния, я решила поговорить с Максом. Расставить все точки над «i».

— Макс, ты собираешься отдать детей в школу?

— Да, — согласился мужчина. — Я хотел с тобой поговорить на эту тему, но не было времени. В конце августа, когда дети пойдут в школу, я выдам тебе расчет. Собираться в школу им поможет горничная, встречать будет водитель, а днем заниматься уроками с ними будет гувернантка. Думаю, они достаточно взрослые, чтобы начать самостоятельную жизнь.

— Да, я согласна с тобой, — просто ответила я и собиралась уходить.

— Даша, — позвал меня Макс, и я застыла. — Еще я собираюсь переехать в Москву. Я планировал сделать это в течение года, но для Карла и Клары освободились места в престижном лицее. Думаю, не стоит тянуть.

— Конечно, это хорошие перспективы для тебя и детей, — пожав плечами, сказала я и все же вышла из кабинета.

Странно, но в душе наступил штиль — никаких эмоций, как сомнамбула я отправилась в детскую.

В течение дня я все думала и думала над этим. Что будет дальше? Осенью мне вновь придется заняться поиском работы. Кто же знал, что я не проработаю тут год? Быть может, стоит переехать в Москву к Андрею? Как нелепо… Я ведь так думаю только ради того, чтобы увидеть Макса — случайно, специально, как угодно. Мне больно думать о том, сколько километров будут нас разделять.

Всего полтора месяца. Даже чуть меньше, а я уже привязалась к детям. Да что там говорить — по уши влюбилась в их дядю. Это неправильно, иррационально и просто глупо, но мои чувства неподвластны логике. Как бы я не пыталась их приструнить, мне этого не удавалось.

На выходных решила съездить домой, к родителям. Хоть и знала, что мама сразу заметит перемену в моем настроении, но не могла держать это все в себе — мне нужно кому-то пожаловаться, мне нужно мамино сочувствие.

— Даша, что-то случилось? — спросила она меня, как только я приехала. — Ты выглядишь нервной.

— Ничего, мам, — откликнулась я и крепко её обняла.

Тепло родных рук, запах детства и искренняя поддержка были тем лечебным пластырем, который мне так необходим. Мама, не задавая больше никаких вопросов, стала без умолку болтать о всяких мелочах. Я улыбалась, кивала и иногда смеялась. Близняшки попытались пошутить о Максе, но быстро замолчали, поняв свою оплошность. Света же вовсе поддерживала меня молчаливым взглядом, не смея начинать разговор. Они все будто поняли мою проблему, пусть и не знали её суть. Именно смесь этих эмоций я и называю «домом».

После бани я ушла к себе в комнату. Уже смеркалось и на улице щебетали сверчки. Я высушила волосы и легла на кровать, когда вошла мама. Улыбнувшись, она предложила:

— Может, чаю?

— С медом?

— И с малиной, — подтвердила мама, и я отправилась за ней вниз, едва сдерживая слезы.

Сестер внизу не было. А папа, едва увидев нас, заторопился в гостиную, смотреть футбол. Мы с мамой расселись за барным столом, на котором стояли две чашки, чайник со свежезаваренным чаем и три баночки варенья — малинового, абрикосового и земляничного. Земляничное варенье я открыла первым, чтобы вдохнуть его запах. Абрикосовое сразу же отодвинула, а вот малиновое подвинула ближе, щедро зачерпнув ложкой.

— Ягод много этим летом, — поделилась мама. — Уже закрутками заполнила весь погреб. Папа ругается, мол, для кого я столько кручу. Варенье у нас не съедается, мы его потом соседям отдаем.

Я это знаю. Знаю, мам. Но она все равно мне рассказывает, чтобы как-то поддержать разговор, чтобы вывести меня на откровения.

— Знаешь, Макс переезжает в Москву, — выдохнула я и тут же обожгла горло горячим чаем.

Но боли не почувствовала, лишь слезы хлынули из глаз. Мама вздохнула и подала коробку с салфетками. Промокнула глаза, но была не в силах остановить слезы.

— Но ты ведь можешь поехать с ним? — осторожно спросила мама, и я отрицательно качнула головой.

— Нет. Он собирается отдать детей в школу уже в этом году. Няня им больше не понадобится, а на роль гувернантки я не подхожу. Девчонка с улицы обучает детей миллиардера? Это даже звучит смешно.

Мама не ответила, лишь поджала губы. Она хотела бы разделить мою боль, но это было невозможно.

— И еще, — продолжила я, — Макс за мной ухаживал. Дарил цветы, конфеты, а потом… потом мы пошли с ним в ресторан и встретили там его знакомую. Она была такой красивой, богатой, ухоженной. Должно быть, одна её сумочка стоит, как весь мой гардероб. Только увидев её, я поняла, что мне не место в этой роскошной жизни. Но это было еще не все. Она сказала, что когда-то у Макса была невеста из «простых», как и я. Он поигрался с ней и бросил. Не знаю, что послужило причиной их разрыва, но когда я спросила об этом у Макса, он ответил, что я не смею сравнивать себя с ней.

— Прям так и сказал? Таким тоном? — уточнила мама, и я пожала плечами. — Может, он не это хотел сказать?

— Макс виртуозно владеет словом, вряд ли он имел ввиду что-то другое. Но не это важно, мам. Важно лишь то, что мы не подходим друг другу. Я не родилась в такой же обеспеченной семье, его окружение всегда будет смотреть на меня с презрением.

— Даша! Сейчас не девятнадцатый век, чтобы люди судили о человеке по происхождению и знатности рода. Сейчас каждый может заработать себе имя своими умениями и старанием. Не обязательно происходить из знатного рода.

— Так думаем мы, мам. Но в тот день я увидела взгляд Мари и почувствовала себя ничтожеством.

— Если она думает, что имеет право пренебрежительно смотреть на людей, то ничтожество она! — горячо воскликнула мама и нахмурилась. — Ты у меня вон какая красавица! Еще и умница с добрым сердцем. А Максим мне показался разумным молодым человеком, который не упустит такую замечательную девушку.

— Думаешь, мне стоит попробовать еще раз поговорить с ним?

— Я думаю, что вам обоим нужно решиться на ответственный шаг и убрать все сомнения.

Мама была права. Вот только ответственным шагом может быть и окончательное расставание. Макс ведь догнал меня в тот вечер, даже извинился. Но он ведь мне не предлагал серьезных отношений, даже просьбу об ужине написал на том же Листе желаний. Он не предложил стать его настоящей невестой, а решил оставить все так же — фикцией. Так на что я рассчитываю? На кратковременный головокружительный роман? Разве я недостойна большего?

Но глупое сердце все твердит, что оно согласно даже на короткий, но головокружительный роман.

— Спасибо, мам, — прошептала я и съела ложку малинового варенья.

Как же горько!

А варенье сладкое.

Прошло почти три недели. С Максом мы так и не поговорили. Он полностью ушел в работу, даже не ужинал с детьми. Карл с Кларой тоже тосковали, но я пыталась им объяснить, что у Макса сейчас тяжелый период, пусть я и сама не до конца понимала, какой.

Но им я объяснить что-то могла, а как объяснить себе? Я ведь тосковала не меньше, мучалась, но не могла пойти к нему и поговорить. Я ведь сама его оттолкнула, отвергла, а теперь пойти и сказать, что согласна даже на короткую интрижку? Такого унижения я не вынесу. А сам Макс не спешил мне что-то предлагать.