Мишель осторожно присел рядом, несколько мгновений рассматривал падающую крупку, потом стряхнул ее с усов-вибрисс.

— Еще не поздно попробовать еще... то есть начать с начала... ну, ты знаешь.

— Ха! Ну... Это просто вежливые слова, или?

— А... Нет, — Мишель опять стряхнул снег, скопившийся на желтом капюшоне. Потом сдул его с желтой мордочки и желтых иголок Паскаль. — Я... ну... я же это, вчера... выпил немного... и вот... извиняюсь теперь. Если честно, я... это... неуютно мне! Вот! Как-то не так! Немного. Вроде как. Тут все... да еще эта шкура бобровая... А ты? Ну... со своей... своими иголками?

Паскаль хмыкнула.

— Я была здесь, когда все сошло с ума. В подвале одной из башен, и была поглощена экспериментом. Я даже и не заметила мига, когда из мужчины превратилась в самку грызуна. Мысли просто исчезли, мир преобразился... а потом он преобразился еще раз, и я осталась, как выкинутая прибоем на пляж — наполовину женщина, наполовину животное. Зверочеловек. Но меня это не взволновало. Все казалось правильным, естественным, а меня интересовал только мой эксперимент. Так что, я легко приняла изменение...

— И все так?

— О-о нет! Кто-то болел, кто-то бился в истерике, кто-то даже сошел с ума... Ты же работал на кухне? Тебя отправляли на бывшую псарню? Видел там, в клетках? Но в то же время, многим было проще. Ведь все произошло в бою, и сначала пришлось добивать врагов, потом раненные, потом наводить порядок... Вокруг Цитадели было сломано, разбито, разворовано и загажено абсолютно все! А потом... Ох, через месяц-другой это уже никого не волновало.

Мишель глянул вверх, мимо крыш и стен донжона. Кажется, ветер начал стихать и пурга наконец-то улеглась. Но крупка все еще продолжала сыпать сверху.

— А ты всегда, ну, здесь жила?

— Хе... Нет, я приехала сюда с юго-востока, из далекого Абаефа. Вам северянам не понять, что такое настоящее богатство! Что такое настоящее тепло, и какие чудеса может рождать по-настоящему плодородная земля... Хотя, у Дэна тоже кое-что получается. Абаеф... Там, я стремилась посмотреть мир, узнать новое, учиться... и стремление это привело меня сначала в Эльфквеллин, а потом и сюда.

В то время здесь был придворный алхимик. Странная личность... Ты заметил, Цитадель как будто притягивает странных людей... и нелюдей? М'кой. Моего наставника звали М'кой. Вылитый эльф. Ты видел, может быть... Ах, нет, конечно же не мог...

— Знаю, знаю! Я это... картинку видел, Маттиас показывал, — возмутился Мишель.

— Ну и молодец! — кивнула Паскаль. — Значит, и сам знаешь, как они выглядят. Вот и М'кой был в точности эльф. Чернокожий, остроухий, широконосый, белозубый, в клетчатой юбке-килте... Но, очень, очень старый. Знаешь... Такой статный старец, совершенно лысый, с длинной козлиной бородкой... как у Смитсона. Такая же длинная пакля. И хитрющие, совсем молодые глаза.

В то время он уже именовал меня коллегой... и совсем не шутил. А потом, вдруг как-то постепенно мы поняли, что я становлюсь лучше его, что искусство алхимии открыло мне свои высоты и я иду вперед... а он... он — нет. И однажды М'кой сказал мне: «Совсем скоро ты займешь мое место. А я покину Цитадель». Тогда я только рассмеялась... Но следующим утром не нашла его в лаборатории. Он... ушел. Взял кое-что из вещей, какие-то мелочи и ушел. Навсегда.

— Может еще вернется, — Мишель протянул лапу, ловя падающие снежинки. Ветер совсем стих, ощутимо потеплело и теперь с небес валились громадные, мягкие хлопья. — Он же это, эльф. А они все такие... долгожители.

— Нет. Он оставил мне письмо... Написал, что нельзя вечно сидеть на месте. Пора идти вперед... что бы это ни значило.

Прошло немало минут, снежинки успели запорошить лапу юноши, прежде чем он промолвил:

— Я уверен, он бы гордился тобой.

— Может быть. Но скорее всего нет. А может быть и да...

— Ну... — подумав, Мишель сжал лапу, превращая рыхлый сугробик в снежок. — Временами. Когда не был бы этой... деффкой с восемью сиськами и противовесом.

— Для восьми сисек противовес нужен немаленький, — усмехнулась Паскаль сквозь слезы. — Ладно... не знаю, зачем я тебе все это рассказала, ты ведь даже не спрашивал. И вообще, мне пора. В конце концов, я все еще придворный алхимик, а работа сама собой не сделается.

— И что там? Что за работа?

— Да, так... одна мелочь, которую надо закончить. Потом покажу, если захочешь.

— Да? А я посмотрел бы, — Мишель бросил снежок в стену напротив и вытер лапу о мех на груди. — Мне тоже пора. Завтра мы уходим на деляну, а мне еще собираться.

Оба грызуна встали и, отряхнувшись, посмотрели друг на друга.

— Ну что, — сказала Паскаль, — в прошлый раз мы начали не с той ноги. Попробуем еще раз?

Она протянула бобру лапу:

— Меня зовут Паскаль. А ты, наверное, Мишель?

Юноша улыбнулся и взяв ее руку, осторожно лизнул:

— Приятно познакомиться.

— До скорой встречи, сударь.

— Ага... ой, до скорой встречи, да... сударыня.

— Ты похожа на кошку, которая съела мышку.

— Эй, если кто здесь кот, так это ты! Я скорее мышка.

— Хорошо сказано. Умеешь ты сказать точно. Профессиональное, я полагаю. Но отчего ты такая веселая сегодня?

— Ах, мелочи. Я просто помирилась с Мишелем. Думаю, мы станем хорошими друзьями.

— О. Я... понимаю. И как ты этого добилась?

— Ну, я встретила его в Молчаливом Муле и предложила начать все заново.

— И как?

— Неплохо. Мы поговорили и помирились. А потом начали все с начала.

— Вот так вот...

— М-м... я бы не прочь позавтракать. Присоединишься?

— Хм... да. Пожалуй.

Сидя за столом в одной из замковых едален, расцвеченная всеми оттенками зеленого Паскаль грызла большую миску салата, пока фиолетово-розовый Скрэч доедал омлет. Обычная толпа завтракающих: женщины, дети, морфы. Кто-то жует обжаренный хлеб, запивая травяным взваром, кто-то хрустит салатом, кто-то, как тигр, раздирает омлет. Как говорили приезжие из других герцогств Мидлендса: «жители Цитадели питаются словно лорды». И правда, есть каждый день мясо, за пределами Метамора могли немногие.

— Паскаль, я...

— М?

— Я отойду, на минутку.

Паскаль улыбнулась:

— Только недолго.

— Разумеется.

И тигр, одевший сегодня зеленую шелковую безрукавку с алым жабо и коричневые штаны, быстро ушагал в мужскую комнату.

Паскаль неспешно догрызала салат, ожидая возвращения Скрэча, когда кто-то тронул ее за плечо.

— Привет. Есть кто дома?

Стряхнув задумчивость, она взглянула вверх, на достопочтенную Шаннинг.

— О. Привет ваша достопочтенность. Давно не виделись. Как башня? Еще стоит? Как свитки? Не все разлетелись?

— Спасибо, все на своих местах, — улыбнулась гусыня, общипывая огромный лист салатной капусты. — Скажи, ты уже готова к зимнепразднику?

Дикобразиха покачала головой:

— Ох-х... Я так увлеклась покраской тканей и прочего, что и не подумала, как же пойду сама...

— Да, я уже видела перекрашенного Скрэча, — хихикнула Шаннинг. — Надеюсь, это не навсегда?

— Нет, конечно нет. Вообще, это был несчастный случай — моя краска вышла из под контроля. Максимум к весне он станет нормальным.

— Прекрасно. А что еще новенького?

— Ну, я помирилась с Мишелем... а остальное, думаю, тебе малоинтересно. А как дела у гильдии Писателей?

— О, мы готовимся к поэтическому состязанию, в канун зимнепраздника. Пять самых вдохновенных сонетов будут представлены на балу в честь солнцестояния на суд всех жителей Цитадели.

— Неплохая задумка! — кивнула Паскаль. — Вы уже отобрали претендентов?

— Ну... выбор достаточно сложен... и официально никто не должен знать о нем до начала праздника... но если...

— Нет-нет! Не говори мне! Пусть будет сюрприз!

— Как скажешь, как скажешь! Кстати о бале, я тебя сразу узнаю, или ты поучаствуешь в маскараде?