...

— Правда, мне очень жаль. Я... надеюсь, тебе скоро будет лучше.

— Паскаль! — закричал тигр, — Угадай что?

— Что, Скрэч?

— Мы можем пожениться!

— Что?

— Жрица сказала, что мы можем пожениться! Очевидно просьба Аккалы, о соблюдении целибата распространяется на неженатые пары! Но если мы поженимся, мы можем любить вечно и ничто нам не помешает! Она сказала, что это надо проверить, а это займет время... Но она сказала, что мы возможно сможем!

— Ох, это... великолепно.

— Эй, а что так невесело?

— Скрэч, извини. Я только что навестила Мишеля в лазарете. Он рубил дерево и отвлекся... Лесорубы, почти все вырядились в эти эльфийские килты... А он думал, что они подшучивают над ним, и не заметил что дерево падает не туда.

— Вот же... тещины ляжки! Он сильно ранен?

— Нет, только сломанная нога, пара ребер и ссадины на хвосте. Ну и смертельно задетое самолюбие, — вздохнула Паскаль.

— Ох, нет! Не начинай винить себя за это! В этот раз он сам нарвался!

— Только после того как я настояла! И соврала, что смогу вернуть все на место!

— Ох... А что именно ты ему сказала? И как ты собираешься это исправить?

— Ох, пока не знаю... Я... Если я придумаю способ то, да. Вообще-то я никогда не пыталась вернуть естественный цвет. О светлые боги, да он был всего лишь вторым, из тех, кого я покрасила! Я могу дать ему одно из моих запасных колец, но это не то! Мои кольца основаны на воздействии через душу и их эффект нужно поддерживать сознательно... а он не сможет!

— А ты не можешь просто красить его мех каждые две недели? Та краска на моей шерсти держалась очень хорошо.

— Тот эффект получен случайно и я не могу его повторить! К тому же, мне не нужно перекрасить его, мне нужно восстановить естественный цвет... А это, это...

— Хм?

— Магия и алхимия, алхимия и магия... Алхимия и есть магия, но как бы с изнанки, с другой стороны! Это искусство подправить природу и вместе они дают эффект, усиливая друг друга... А естественная окраска так проста, что... Я не знаю, как создать простоту!

— Ох. Похоже, Мишелю придется жить с этой расцветкой всю оставшуюся жизнь.

Она тяжело вздохнула и кивнула:

— Нет способа восстановить старую окраску, я могу только заменить ее на новую... Я могла бы сделать цвета более близкие к естественным, я, наверное даже смогу перекрасить ему шкуру в черный цвет, но...

— Ты можешь сделать его черным, не так ли? Я имею в виду, совсем, — сказал тигр, нежно проводя тыльной стороной ладони по ее фиолетовому носу.

Она вздохнула:

— Да, наверное.

— Мишель.

— Ох. Опять ты.

— У меня есть кое-какие результаты.

Мишель фыркнул:

— Ну, говори, что уж там.

— Для начала кое-что, что тебе не понравится. Я не могу вернуть тебе естественный окрас.

— И почему я не удивлен?

— Но я могу сделать твою кожу полностью черной. Может даже не совсем черной, а скорее темно-коричневой, почти как раньше, не совсем, но все-таки.

— А мех?

— Я могу попробовать сделать его черным. Без гарантии, но я уверена...

— Совсем черный?! Это что, как болотная крыса?!

— Это все что я могу сделать сейчас и быстро. Разумеется, если ты не предпочтешь быть красным или розовым или... а что на счет черной кожи и белого меха? Это будет смотреться неплохо...

— Хватит! Нет! Я останусь как есть. Весь целиком. Хватит с меня твоих зелий и колдовства... Не хочу рисковать больше.

— Понятно. Но может перекрасить хотя бы кожу?

— В черный цвет? Это будет неправильный черный, ты сама сказала. Она будет такой же черной, как эти черные квадраты?

— Да.

— Тогда нет. Я не хочу выглядеть как болотная крыса!

— Ты уверен? Не передумаешь?

— Нет. Не передумаю.

— Ясно. Пожалуйста, скажи мне, если все же передумаешь... ты знаешь, где меня найти...

Она глубоко вздохнула, и повернулась, чтобы уйти.

— Паскаль.

— Да.

— Спасибо за попытку, — выдавил из себя Мишель. — Я... я знаю, тебя не переделаешь.

Паскаль вздохнула, позволяя фиолетовой накидке соскользнуть на спину, показывая каскады светло- и темно-фиолетовых иголок.

— Я такая, какая есть... рассеянная, игривая, взбалмошная... Подходим ли мы друг другу? Или то было просто случайное сродство желаний и душ?

— Я не знаю, Паскаль, — вздохнул он, поправляя стянутую лубками ногу. — Действительно не знаю. С тобой рядом никогда не бывает скучно. С тобой было весело, грустно, я злился, восторгался, мне хотелось то придушить тебя, то носить на лапах... Но провести с тобой жизнь? Я не знаю... не уверен.

Она вздохнула и, закутавшись в переливчатую фиолетовую ткань по самые глаза, шагнула к двери. Потом обернулась через плечо:

— То были чувства, которым не должно было случиться.

— Что ж, тогда пусть это будет просто дружба, — выдохнул он.

Она вздохнула еще раз и тихо ушла.

Перевод — Claw Lyne.

Литературная правка — Дремлющий

¹¹ «Королевская печать» — в данном случае — синяк под глазом, каковые лорд Хассан раздает нерадивым подчиненным с приличествующей его положению щедростью. В некоторых случаях «КП» также именуются мелкие, но весьма дорогостоящие сувениры, чаще всего золотые монеты с квадратным отверстием, раздаваемые им же подчиненным, за дело радеющим. Кстати, золотой, под настроение лорда полученный Скрэчем, примерно равен годовой зарплате Мишеля.

Год 706 AC, середина февраля

«Моя дорогая Элизабет!

Прошло уже больше пяти лет, с тер пор как мы виделись в последний раз, и я действительно очень скучаю по тебе...»

Михась рыкнул и смятый лист дорогущей (4 звезды за листочек!¹²) новомодной бумаги полетел в камин. На стол лег следующий лист, вот только лис-морф лишь взглянул на его белизну, но так и не поднял брошенного на дубовую столешницу пера. Некоторое время лис сидел, ухватив голову лапами, невидяще глядя куда-то вдаль... потом встал и, подойдя к камину, уставился на горящую бумагу.

Воспоминания, горькая, болезненная память ушедших лет, оставившая метки на теле и в душе... Даже спустя пять лет они напоминали о себе — неотрывно глядя на пламя в камине, Михась непроизвольно сдвинул левый манжет, открыв тонкий шрам, опоясавший запястье. Шрам уже давным-давно не ощущался, но он был, был... и сейчас когтистые пальцы правой лапы сами собой гладили скрытый под мехом след давней боли, как будто пытались сгладить черные воспоминания, залегшие глубоко в сердце...

«Даже если я напишу самое лучшее, самое проникновенное письмо, захочет ли она прочесть его? — думал лис. — Элли наверняка разорвет его, даже не читая!»

Михась в очередной раз посмотрел на идеально белый лист, контрастно выделявшийся на черно-коричневом дубе столешницы.

— Да чтоб тебе лутин в суп насрал, сестричка! — наконец воскликнул он. — Что же ты сделаешь, получив мое письмо?! Я не видел семью и не писал вам пять лет! И я... я скучаю по тебе, сестренка!

Лис-морф в который уже раз подумал о встрече с семьей, но их реакция на изменение была однозначна и очевидна — он опять взглянул на левое запястье...