Должен сказать, ситуация была редкой, почти уникальной. Впервые за всю известную мне магическую практику, я закреплял заклинания, контролирующие погоду над Цитаделью так рано — всего лишь через четыре месяца после прошлого раза. Да, по традиции мы проверяли и подновляли магические связки всякий раз, как складывались необходимые условия, но четыре месяца... К счастью, в следующий раз эти условия возникнут не скоро — почти через полтора года.

Пол часа полета — и я приземлился на едва заметный даже сверху фундамент старой фермы. Поля давным-давно поделены между соседями, сложенная из булыжников изгородь исчезла, остатки глинобитных стен размыло дождями, обгоревшие обломки жердей сгнили без следа, лишь контур фундамента, и регулярно подновляемые могилы, еще виднелись над сугробами. Да, двадцать лет прошли-пролетели...

Я остановился там, где когда-то была дверь дома. Могилы, могилы... Последние пристанища моих братьев, сестры, родителей. Медленно подойдя ближе, я осторожно погладил растрескавшийся камень, укрывший останки матушки... и воспоминания нахлынули так, будто все произошло не двадцать лет назад, а вчера, нет сегодня, сейчас, только что!

Вот я играю в двух шагах от крыльца. Вот мама выходит на ступени, крича, чтобы я бежал в лес, за братьями и отцом...

— Счас, ма! — крикнул Сарош, несясь по тропинке со всех ног.

Уже забегая в лес, он услышал топот лошадей, со стороны тракта, и подумал: наверное вернулась та самая леди из Метамора. Настоящая магичка, не то что фокусники на ярмарке! На той неделе она останавливалась в их доме, по дороге к горе Биггл, и рассказывала страшные, но такие притягательные истории о жизни в стенах Цитадели, о нашествиях с севера, о странных животных, чудищах и магах, приходящих из страны вечных снегов.

Сарош улыбнулся, вспоминая, как леди взъерошила ему волосы, когда он спросил: зачем она отправилась так далеко от дома?

— Я часто пытаюсь выйти за пределы доступного и возможного... — тут она подмигнула Сарошу. — А может мне просто стало скучно сидеть среди серого камня день за днем и захотелось взглянуть на чудесные южные земли!

Лично Сарош в их маленькой долине, в фермах, и огороженных стенками из нетесаного камня полях, ничего чудесного не находил. Таинственная и загадочная Цитадель, по его мнению, была куда как удивительнее, но не спорить же с леди-магичкой... и он, как и положено солидному мужчине, промолчал.

А следующим утром она, и ее охранники, уехали куда-то по тропинке и теперь мальчик, еще слишком маленький для работы в поле со старшими, тщательно готовился к отражению атаки лутинов в чащобе, возле дома.

— Пап! Ужин готов! — крикнул он, вбегая в уединенную стайку, которую отец и братья подновляли, готовясь к зиме.

— О-о-х! — простонал отец, распрямляясь и откладывая инструмент. — Уже? Отлично! Идем к матушке, покуда не простыло!

Потом он с молодецким хеканием посадил смеющегося Сароша на плечи и позвал старших сыновей, работавших в глубине стайки:

— Сыне! Ужин ждет!

Да так с младшим на плечах и пошел по тропе, вокруг леска, через холм, домой.

— Пап, а что это так дымится? — спросил Сарош, показывая на темный дым, появившийся над склоном.

— Та-ак. — отец заметно напрягся и ускорил шаг. — Не знаю сынок, но мне...

Пронзительный женский крик разнесся над холмами, перекрывая голос отца. И внезапно осекся. Крик и тишина... Отец бросился бегом, братья припустили следом. Они выскочили на вершину холма и замерли, как вкопанные.

Пламя пожирало соломенную крышу их дома. Отец тут же спустил Сароша с плеч, но мальчик еще успел увидеть мужчину в черном, догоняющего одну из сестренок.

Отец вздрогнул, услышав еще один пресекшийся крик, и встал на колени перед мальчиком:

— Беги в лес, так быстро, как еще не бегал. Спрячься... Под упавшим деревом лисы по весне разрыли нору, там и спрячься. И пока мы не придем за тобой, из норы ни ногой, понял?!

Сарош молча кивнул.

— Будь умницей. А теперь беги! — отец подтолкнул его к лесу и мальчик изо всех сил припустил к выворотню.

Перепуганный до полусмерти, он не посмел остановиться, пока не скрылся в остро пахнущей норе, под спутанными ветвями лежащего дерева. Там он сжался в комочек, забившись в самый дальний отнорок, прислушиваясь к едва доносящимся отзвукам, принюхиваясь к едва ощутимому запаху дыма. Он так и просидел там, пока не сгустились сумерки...

Луч света, холод и голод разбудили его ранним утром. Сарош потянулся, чихнул, вспоминая, где он и почему это спит не дома, с братьями... Потом вспомнил вчерашние слова отца, мужчину в черном, преследовавшего сестру и снова спрятался в глубь норы. Вжавшись в землю, он ждал, пытаясь не обращать внимания на бурчащий живот, но, в конце концов, голод победил, и мальчик вылез из-под засохшего дерева.

Он осторожно пробрался к краю перелеска, прислушиваясь к каждому шороху и всматриваясь в каждое движение и колебание ветки. Остановившись на опушке, Сарош увидел уже совсем тонкий дымок, идущий откуда-то со стороны дома. Напрягая слух, он уловил чирикание птиц и шуршание веток, колыхаемых ветром. И больше ничего...

Он постоял еще немного, не решаясь нарушить слова отца, и думая: почему же за ним так долго никто не идет? Именно голод в очередной раз заставил Сароша забыть об отцовском наказе. Мальчик, обойдя стороной страшное, выгоревшее на корню поле, потащился к дому. Еще раз он остановился перед вершиной холма, колеблясь и никак не решаясь — ни пойти вперед, ни вернуться назад. Потом он все же рискнул выглянуть и застыл на месте. Прогоревшая крыша их дома провалилась, стены частично обрушились и почернели от огня. Сараи и стайки прогорели, уцелевшая скотина разбрелась по грядкам...

Забыв о голоде и давясь слезами, Сарош добежал до лежащих на земле тел отца и матушки. Холодных, неподвижных... Прижавшись к телу мамы, он зарыдал, не замечая ничего вокруг — ни низких облаков, быстро собравшихся почти над головой, ни теплого дождя, смешавшегося со слезами и затушившего последние тлеющие головешки...

— Получилось!!! Я справилась!! Сама! Сама! Я! Смотрите все! Я!! Все!! Сделала!! Сама!!!

Закрепление Якорного заклятья — дело настолько экстатическое и возбуждающее, что Электра не удержалась от радостного вопля. Тем более, что были к тому и дополнительные причины: впервые она сделала все действительно сама, одна, без наставника, без присмотра, без указующих взоров старших коллег. Ее охранники, наблюдавшие за процессом с безопасного места под краем каменной площадки, только заулыбались глядя на ее веселые размахивания руками и слушая радостные вопли.

Каких-нибудь три или четыре часа спустя и несколькими милями ниже и восточнее, они уже не очень-то улыбались, досыта наслушавшись ее непрерывной болтовни, восторженных воплей и восклицаний. Вообще-то они помрачнели и напряглись почти полчаса назад, просто Электра, переполненная подпитанным магией чувством экстатического восторга, этого упорно не замечала. Пока идущий впереди молодой наемник по прозвищу Скрэч, не поднял руку:

— Твое... то есть ваше магичество... Электра! Помолчи чуток!

Он несколько мгновений внюхивался в дующий навстречу ветер и всматривался в клубящийся на горизонте дым.

— Не нравится мне этот запах. Походу, что-то случилось на той ферме, где мы останавливались. Давайте-ка ходу прибавим. И твое магичество, это... молнии там свои приготовь, а?

Электра усилием воли стряхнула расслабляющий восторг и тоже внюхалась в напитанный сыростью и едким дымом ветер:

— Ты прав. Что-то там не так! — она всмотрелась в громоздящиеся на горизонте тучи. — Чтоб мне век одной спать! Да не могут тучи так на одном месте торчать! При таком ветре, да еще так низко! Эй, парни! Подстегните лошадей!