«Нет, нет» – говорила Ая одними губами, звуки тоже вязли, не достигали ушей. Она не хотела, упиралась, барахталась изо всех сил. Все тщетно, ее утягивало…

Краски сгустились вместе с воздухом. Ая очнулась в темноте. Вздохнула с облегчением, никакого болота, просто привиделось.

Что-то подсказывало: нужно идти. Но Ая не знала, в какую сторону, никаких опознавательных знаков, и темно, слишком темно.

Что-то сзади пробежало холодом по плечам. Ая обернулась: никого. И тут ее обхватили. Ая задергалась, прошептала: «Отпусти». Но ее держали, не властно, нет, просто поддерживали. Почему?

Ая опустила глаза и увидела: под ногами зияла пропасть. Она была чернее, много чернее всего вокруг. Голодная, пульсирующая, она жаждала свою добычу.

Нельзя было двигаться, нельзя падать! Ая часто дышала, а кто-то все еще сжимал ее, казалось, сейчас сломает, раскрошит на куски. Но вместо этого ледяные пальцы стали медленно стекать по плечам, застывая восковыми каплями.

Кожу обожгло. Ая вскрикнула.

Это был просто кошмар. Она лежала на земле, взгляд упирался в ночное небо – это уже больше походило на правду. Но почему она на улице? И где?

И само небо смущало, оно казалось каким-то неправильным, звезды походили на пыльцу, прилипшую к глади воды. В этой зеркальной поверхности плыла бледная тень. Не зная зачем, Ая попыталась поймать, коснуться ее. Слишком легко оказалось дотянуться до прохладного тумана с очертаниями девушки.

Глаза отраженья открылись. Огненная синева стягивала плотным кольцом два черных тоннеля. Появилось отчетливое желание войти. Погрузиться глубже, еще глубже. И это тоже было неправильно. Ая не хотела, но взгляд сам собой упал внутрь знакомых зрачков.

Там, на дне, змеилось множество лестниц, сломанных, искореженных, пустых. Ржавый метал не выдерживал шага и с жутким треском расходился, стремясь заглотить… Ая застыла, держась за перила, и в тревоге обернулась: ее снова нашли!

«Магия может убить» – громом раскатилось по угнетающе высоким бетонным скалам.

Ая проснулась, все плыло, кругом одинаковые комнаты, погруженные в полумрак. Кажется, в глазах троилось. И она была такой уставшей, словно бежала очень, очень давно. В теле совсем не было сил, невозможно даже подняться. И что-то придавливало к стене, мешало уйти. Ведь Ая просто хотела уйти, она все рассчитала, не должна была попасться. Почему так получилось? Почему приходилось играть в эти игры?..

Ее запястья обреченно висели. Она смотрела на обвивающие их ручейки вен, представляла, как из них уходит жизнь. Как рука становится белой, словно снег, и течет, течет, превращаясь в реку…

Что-то вспыхнуло. По голубым дорожкам пробежало такое же пламя, будто кто-то поднес спичку к разлитому бензину. В руках заискрилась жизнь.

Реки действительно могли течь.

Ая в изумлении подняла голову. В небе над зубастыми руинами загорелась бледно-голубая полоска растущей луны.

Пришлось моргнуть несколько раз, чтобы понять: это всего лишь тусклое сияние лампы. В холле больницы царил полумрак, только несколько прямоугольников на потолке излучало слабый холодный свет. Видимо, было уже совсем поздно. Но это все то же место, пахнущее уколами и стерильными перчатками. Слишком обычное.

Теперь Ая точно проснулась. Тело было не то чтобы радо подобранному местечку – она свернулась комочком на одном из сидений и дремала, зарывшись в кофту. Видимо, упала в сон глубже, чем планировала. Губы и левая половина лица онемели, выползшие из капюшона волосы обвивали лицо, а ноги, поджатые под подлокотник, уже, казалось, не разогнутся.

Знакомое зудящее чувство заставило поскрести руку. Ая поняла, что делала это бессознательно, даже когда отключилась. Кожа уже по-настоящему болела от невротических побуждений. Появилась злость, будто невидимые следы виноваты: отравили ее, вызывая мучительные сны!

«Ничего там нет, нужно себя контролировать! Чертова Гадюка» – Ая заставила себя прекратить и встала. Рядом посапывала Наиль. Никого больше, наверное, все разошлись. А он?

Медленно, чувствуя себя побитым псом, Ая побрела по коридору. Она могла бы слепо тыкаться в палаты, но знала, куда нужно.

Заглянула.

Из окна падал свет ночной улицы, в нем мужчина был лишь темным силуэтом. Но все же часть скулы и подбородка охватывало лиловое пятно, это был живой человек, не тень. И положив руку на матрас, он смотрел на безвольно лежащую фигурку под одеялом. Только смотрел.

На какое-то время Ая так и зависла, ожидая, вдруг что-то произойдет. Может, она станет свидетелем преступления? Но Левин даже не поднимал головы, будто спал или был жутко сосредоточен.

Что-то заставило двинуться. Осторожно, словно кошка, Ая тихо ступала, боясь то ли разбудить мальчика, то ли обратить на себя внимание мориона.

С каждым шагом она понимала, что уже не повернет назад, слишком близко, деваться некуда. Поэтому неминуемо оказалась с другой стороны больничной койки. Стоять стало как-то неловко, и Ая опустилась на пол, аккуратно положила руки на край одеяла.

Недвижимый Левин все смотрел на больного, и Ая тоже глянула: даже в полумраке лицо мальчика выглядело живее, чем тогда. Но все же он явно был истощен, будто давно не ел. Или что-то давно поглощало его.

Внешность пациента не отличалась прозаичностью, теперь в чистоте больницы это стало ясно. То, что Ая приняла за грязь, оказалось темным пигментом. Пятно расползлось по левой половине лица от нижней челюсти почти до скулы. В кучерявых волосах виднелся скоп серых прядей. Можно подумать, мальчик страдал из-за внешности, но Ая догадывалась, что причина крылась глубже.

Не прошло и суток с тех пор, как его достали живым из брюха завода. Левин тогда стал не похож на себя, сначала бросился говорить с врачами, потом ушел вместе с Гадюкой. Ая только смотрела им вслед, пытаясь понять, что происходит. Вадим позвал ее, они нашли ребят, а потом все ждали в фургоне. После возвращения босса поехали в больницу, настигая машину медиков.

Там морионы постоянно куда-то пропадали, а Жан рыком пресекал попытки обсуждать что-либо и поддерживал атмосферу мрачного молчания. Но все же шепотки слухов и догадок между Линдой и Наиль сводились к использованию эсперов для выкачки энергии.

Ая удивилась, как сама не додумалась до такого? Вспомнила, что слышала на заводе что-то про «объекты» и силу, но слишком сосредоточилась на своих собственных мыслях. Ей казалось, там спрятано что-то запрещенное, но явно не живое. Но все складывалось так, будто там действительно держали людей. Нет, эсперов.

Дальнейшие мысли уводили к слишком шатким дорожкам, и Ая не решалась на них ступить, все еще не отойдя от потрясения. Она не боялась смерти, ее не слишком пугало насилие, но все же вид этого полуживого мальчика выкрутил внутри что-то. Каждая клеточка хотела выть: то, что Ая увидела, неправильно! Это безвольное тело среди хлама, красивое лицо в пыли, бледное, тусклое, такое невинное. И почему-то Ая сразу поняла, мальчик одаренный.

И вот Левин находился с ним, не причинял вреда, хотя бы видимого. Будто охранял. Но он же торопился на завод – знал, что там ожидало, Ая была уверена. Торопился, чтобы спасти или добить? Задать этот вопрос было сложно, даже внутри себя.

Она поняла, что уже какое-то время сидела на полу, положив голову на руки, и наблюдала за морионом. Зрачки мужчины рассеянно блуждали.

– Где его родители?

Левин слегка повернулся и посмотрел на Аю так, словно хотел сказать что-то грубое, но потом отвел взгляд:

– Их нет.

Не было смысла выпытывать подробности. Не так важно, что с ними, она поняла главное: ребенок никому не нужен.

– Единственную родственницу убили, когда выкрадывали его.

Выкрадывали. Догадки становились правдивее.

– Он ведь эспер, да?

Левин снова перевел взгляд на Аю. Его лицо было непривычное, не такое холодное как обычно, но и не теплое. Может быть, это просто ночь так влияла и тянущиеся медленно от голубого к малиновому цвета вывески за окном.