— Там пол каменный, уважаемый десятник, — Одной простой фразой обрубил предложение Уру, — Вы не сможете его расковырять.

— Чем вы все так заняты, отребье, что нашли время молоть языком, но не нашли — выставить хотя бы двух дозорных вокруг моего тела. Вы знаете, сколько я успел повстречать демонов скоростного типа. И сколько им нужно времени, чтобы намертво вцепиться в конечность? — Ксин зашипел рассерженной змеей. Когда он успел раскрыть глаза, беззвучно встать и нависнуть над новобранцами — никто не понял.

"Кажется, ему очень хочется нас ударить, но он не может снижать боеспособность отряда. Но так ли уж мы виноваты? Обступили-то кругом именно его. Пусть и спинами. Все равно любая опасность автоматом била в первую очередь по нам, а уже потом по императорскому гвардейцу".

— Я почувствовал сразу несколько возмущений в пространстве. Ближайшее — семь шагов от дороги.

— Это ловушки или хризалиды, гунцзы (господин)? — Спросил у него десятник.

— Непонятно. Слишком маленькие возмущения, чтобы я мог чувствовать нюансы, — Бросил Ксин и кивнул головой в нужном направлении, — Идите вперед. Не забывайте, отбросы, что здесь все еще где-то прячутся демоны.

— Кто еще такие эти нюансы? Никогда не слышал о таком роде монстров, — Шепотом осведомился Кань у Юлвея, чем заставил куратора позади слегка поморщиться.

— Чжэнь лао сянь-шен, а вы могли почувствовать не все бомбы или хризалид? — Стас задал вопрос с самым раболепным выражением лица, на которое оказался способен и с самой осторожной формулировкой из всех лаконичных. Потому, что другие куратор не терпел. И все равно этого оказалось недостаточно.

— Ты сомневаешься в моих словах, смерд? — Стас беспомощным кутенком болтался в руке Ксина, которой он сжал его шею. Ни о каком сопротивлении даже речи не шло. Куратор сдавливал умело: почти полностью перекрыл кислород и ухватился пальцами так, чтобы без проблем свернуть тощую подростковую шею. Вряд ли осознанно — слишком разный уровень для подобных ухищрений. Просто еще одна вбитая привычка.

— Я…Только…Здесь был бой… — Прохрипел Стас. Ксин слегка приподнял брови, ослабил хватку, отчего мелкий подопечный шлепнулся на задницу, натужно захрипел, закашлялся, начал инстинктивно отползать от своего начальника.

— Думаю, даже твоим скудоумным соседям по казарме понятно, что здесь произошел бой, — Грубый тон, однако сам оттенок сарказма в голосе тонок, почти не заметен. Лишь тем, кто привык к подобной интонации и смотрит в первую очередь на нее, а не на слова.

— Здесь все пропитано смертью, господин, — Все еще хриплым тоном отозвался Стас, — Даже я ощущаю гниль и гарь на языке. Вы говорили, что ощущение от коконов и бомб очень тонкое, не могут ли, м-м-м, посторонние шумы заби… слегка затуманить ваше восприятие?

— Да, могут. Удивительное наблюдение для существа твоего класса, возраста, воспитания и уровня развития, — С неприкрытым удивлением сказал ему Чжэнь после короткой паузы, — Однако я действительно могу не заметить несколько бомб, если они закопаны на глубине. Это не важно, потому что они не активируются нажатием. Только духовной энергией. У вас, бездарностей, нет даже тех капель, которые взводят ловушку. А сам я почую ее, как только окажусь рядом, без наступания в сам капкан.

"Ты-то почувствуешь, а вот я — нихрена. И никто не даст гарантии, что они взрываются только из-за духовной энергии. Как-то же прошлые защитники их активировали? В смысле, дистанционно, как пультом. А то, что активировали — это вне всяких сомнений. Смысл закапывать их на последней линии обороны, если туда предполагается отступать и заманивать? Причем на главной дороге и рядом. То есть на собственном же маршруте. Зачем? Чтобы самим на этом минном поле и подорваться? Нет, в этих бомбах что-то посложнее простой связки стимул-реакция".

— Господин десятник! Здесь еще тело, — Подал голос Вань, после того, как они дошли до указанного куратором места.

Второй труп защитников выглядел совершенно нетронутым: только аккуратная дырка под лопаткой да брызги крови на крыльце чудом уцелевшего домика свидетельствовали о насильственной смерти. Даже печень не съели, что само по себе удивительно.

Строение, которое и охранял неведомый защитник, также выделялось среди своих соседей отменной сохранностью. Здание имело лишь несколько царапин от когтей, а также провалившуюся крышу. Но основная коробка выглядела неуместно живой, почти нетронутой остальной разрухой вокруг.

— Заходим? — Спросил десятника идущий в авангарде Камей. Новобранцы начали переглядываться друг с другом, переминаться с ноги на ногу. В общем, демонстрировать свою неуверенность. Уже ученый десятник хотел снова кинуть жребий, но тут вмешался куратор и взмахом руки направил в дом ближайшего солдата.

Им случайно оказался Уру. Бывший чиновник вздрогнул, явственно побледнел, после чего медленно пошел вперед. Причем, самый большой страх у него почему-то вызвало крыльцо рядом с трупом. Он сначала внимательно осмотрелся, чуть ли не обнюхал три кое-как обтесанных булыжника, что заменяли собой ступеньки, а затем осторожно поставил на один из них ногу. Камень выдержал.

Ничего опасного не произошло. Не разверзлась земля, не восстали мертвецы. Даже не подпрыгнул на полметра вверх до БОЛИ знакомый Стасу глиняный шарик. А затем Уру осторожно взялся за ручку двери и потянул ее на себя. Та со скрипом стала отворяться, а затем словно махнула рукой — просто и незатейливо рухнула на испуганно вскрикнувшего чиновника. Тот моментально отбросил кусок дерева в сторону, после чего резво отскочил к остальным новобранцам.

Те сначала тоже напряглись, но затем принялись шепотом подшучивать над снобом-перестраховщиком. Уру терпеть не стал, повернулся, сверкая глазами, однако наткнулся уже на лицо куратора и как-то сразу сдулся, поник головой, отбросил в сторону ненужную теперь дверь…

— В сторону! — Заорал Стас, бросился вперед, отбрасывая товарища в сторону. Из главного входа начали вылетать огромные летучие мыши, с агрессивным писком и тяжелыми хлопками крыльев набросились на отряд, принялись орудовать острыми загнутыми когтями по краю каждого крыла и на задних ногах.

Их оказалось не больше трех-четырех дюжин, однако они мало что смогли сделать слаженной группе. Первоначально, мыши внесли в отряд настоящее опустошение. Новобранцы моментально получили несколько царапин, тычков, а у Каня даже умудрились отнять пращу. Вот только на этом все их подвиги закончились.

Лучше всех сработали дубинки в руках Ваня и Ма, а также ятаган Юлвея. Хуже всего — тяжелые и неприспособленные для клинча пехотные копья остальных. Кистень Стаса, а также, внезапно, ножик Юншэна оказались где-то посередине: кистенем было долго размахиваться, поэтому Стас лишь уворачивался и бил только древком. Благо, силы хватало. А фармацевт на диво умело орудовал ножиком, так что быстро создал вокруг себя пустое пространство.

— А это еще что за сволочи?

— Пятая или шестая волна с конца, — Отозвался тяжело дышащий Акургаль. Его цзянь оказался мало приспособлен для тупого махания по куче вертких целей. Впрочем, сам десятник справился на отлично. Чего сложно было сказать об остальных.

— Я не понимаю, как вы сумели победить хорнов. Женщины из черноногих с вязанками хвороста двигаются изящнее твоих воинов, десятник. Если гуй бианфу причинили вам столько неудобств, то может стоит отказаться от почетного звания воинов Первого отряда и сделать себя носильщиками Первого отряда? Или прачками, чистильщиками выгребных ям, проститутками, чем вы там еще занимались, пока не пошли против законов Императора?

"Блин, а ведь в его словах, как ни печально, есть доля истины. Эти летучие мыши настолько слабые, что от пары штук даже женщина или ребенок смогут отмахаться палкой. А мы, вон, все в царапинах и ссадинах от пары-тройки десятков. А если бы они были ядовитые? Вот и не осталось бы отряда — вайпнулся в полном составе. Черт, а ведь это реальная дыра в обороне. У нас нет нормального противодействия против мобильных, вертких и многочисленных противников. Сделают нам зерг-раш каких-нибудь азиатских шершней и все, аля-улю. Ни я со своим кистенем, ни Юлвей с Акургалем со своими клинками не отмашутся".