Дальше требовалось сконцентрировать энергию чистого, обновленного тела в даньтяне и повторять, пока там не появится сердце, но подробностей его друг не знал. Банально не дошел до этапа непосредственного формирования ядра культивации.

Вот на этапе выжигания ненужной дряни в собственном теле Юншэн и посыпался. Не смог сделать это с первого раза, пришлось выпить пилюлю поддержки для того промежуточного результата, которого он все же достиг. Однако последующее за ним зелье обернуло прогресс в кошмар.

После того рокового дня, Юншэн не мог больше использовать семейную технику прорыва, а также пользоваться собственной Ци. То есть и варить составы с духовной составляющей, пусть и такой мизерной, он тоже оказался не в состоянии. Его тело буквально отторгало собственную энергию.

Помочь могло лишь облучение сильной дозой Ци. Но вот незадача: солнечная Ци могла излечить духовного калеку, но обязательно травмировала бы уже в своем стиле, просто из-за слишком сильной концентрации энергии, так как пострадавший не являлся практиком. Другие виды Ци тоже либо не подходили, либо считались слишком агрессивными, либо о них никто ничего не знал. В итоге, на непутевого родственника просто махнули рукой.

А между тем, дар Юншэна стал выходить из-под контроля. Ведь алхимия с самого детства являлась его страстью, его жизнью. Она была его даром и его талантом. Парень просто не мог не варить зелья, размышлять о совместимости ингредиентов и делать еще тысячу подобных вещей. Он выл от боли, но упорно добавлял свою духовную составляющую в приготовленные снадобья.

Дед неодобрительно качал головой, отец замахивался палкой, мать просто смотрела сквозь, как на пустое место. Однако мало помалу остальные родственники признали и его талант, и упорство. Особенно, когда он нашел ошибку в огромной таблице совместимости, которая висела на стене в главном здании рода. И тогда его семья даже стала оттаивать, наставники снова принялись учить его и выдавать задания…

Пока из-за примесей и нарушенной системы в теле, с боем забранная из собственного тела Ци не приняла свойства миазмов. В тот день от его зелья погиб малолетний внук городского головы и его любимая дочь. Все, что смогли сделать родственники — это заплатить огромный штраф, а также выдать преступника на расправу чиновнику.

Никто даже не думал о том, чтобы прикрыть своего родственника или дать ему сбежать. Благополучие рода всегда важнее жизни одного человека. Тем более — такого. Калека с сумрачным разумом — духовной болезнью алхимиков. Двойная отработка, диковина, полезная только из-за своих теоретических знаний, таланта и отсутствием особых проблем.Так что выдали его без проблем, даже разрешили применение пыток.

Однако Юншэну повезло — в город как раз приехал представитель Императора. Он, словно в издевку над погруженным в горе городским головой, решил взять суд на себя и приговорил фармацевта к заключению в Облачном Форте, вместо смерти под пытками на площади. Так алхимик и оказался в отряде Акургаля. Сломленный, потерявший мечту и веру в людей, однако все еще обуреваемый пылающей страстью к своему ремеслу.

— То зелье. Против. Демонов. Я сварил его, еще. Когда мог выжать. Из себя Ци. Пусть даже. Ущербную. Сейчас. Не могу. Это медленный. Яд. Тело. Разрушается. Слишком тяжело. Махать оружием. Прости. Что не трениру. Юсь вместе. С тобой. Больно даже. Так. Я слабый. Не могу. Терпеть…

Стас только покачал головой, глядя на скупые слезы приятеля. Тот все же не выдержал и показал эмоции, в своей странной, не то сдержанной, не то безразличной манере. Соленые капли на инфантильном, безучастном лице. Только искривленная линия рта выдавала обуревающие его чувства.

Зато теперь, после правдивого рассказа, часть странностей Юншэна обретала свой мрачный смысл. Вот только что теперь делать с его затыком? Тратить ли силы на помощь? Даже если не брать узы дружбы, которые стали появляться между ними, то наличие опытного практика в их отряде могло сильно облегчить дальнейшую службу. К тому же, сам Юншэн оказался кладезем интересных, пусть и весьма специфических знаний.

"Могу ли я попробовать выжечь дрянь в его теле собранной энергией лунного, то есть отраженного солнечного света? Сейчас — точно нет. Я только научился принимать в себя Лунную Ци. Не идет и речи, чтобы выплескивать ее… Гм, кстати, интересная идея! В следующий раз попытаюсь выплеснуть ее во время сбора. Не отвлекайся! Ладно, допустим, я смогу найти способ. Стоит ли раскрываться перед ним? Стоит", — Твердо ответил себе Стас.

"Можно предложить обмен на ту технику избавления от примесей каплей собственной Ци, но я помогу Юншэну, даже если он откажется. "Друга в горы тяни, рискни…" А ведь он помог мне не просто в сложной ситуации. Он защищал мое бездыханное тело от демонов, хотя сам был им на один зуб. Разве могу я проигнорировать такую самоотверженность?".

— Я подумаю, что можно сделать, Юншэн, — Сказал Саргон своему другу и тот расцвел. Несмело улыбнулся, поднял взгляд и вдруг с благодарностью поклонился в искреннем порыве.

— Перестань, ну перестань, а? — Смеясь, пытался Стас выпрямить спину своего немногословного товарища. Тот упирался, но тоже не всерьез, так как расслаблялся все больше и больше.

— Я все же не всесилен, Юншэн, — Вздохнул попаданец, — Но обязательно что-нибудь придумаю, — Быстро добавил он, опасаясь снова вернуть друга в черную меланхолию. Напрасно. Юншэн слишком верил в гений тринадцатилетнего мальчишки перед собой. Он не сомневался: уж Саргон точно что-нибудь придумает, сделает, найдет способ. И это знание, эта слепая вера легко читалась в его сияющих глазах.

"Черт, как же… бодрит, страшит и мотивирует подобное доверие. Не помню, чтобы в прошлой жизни хоть кто-нибудь надеялся и верил в меня так, как делает сейчас Юншэн. Эх, что же ты делаешь, друг, сто книг Карнеги тебе на заднее сиденье! Я ж теперь готов в лепешку расшибиться, но найти способ провести сеанс очищения лунной Ци!"

— Скоро полдень. Нам пора, — Мягко сказал ему фармацевт и слегка отстранился, сделал шаг вперед, робко подергал товарища за рукав, а потом уже сам повел Стаса вглубь казармы.

"Иногда он проявляет прямо-таки пугающую проницательность и деликатность. Хотел разгрузить мне мозги? Не хотел, чтобы на меня давило его ожидание и надежда? Пытался сгладить неловкость? Что-то третье? Гм, вот не производит он впечатления опытного политика. Наверняка это бессознательные реакции. Тогда отдаю должное его инстинктам: не знаю, насколько они нужны в алхимии, но вот в выживании среди демонов Юншэн себя определенно проявит".

Стас в очередной раз не успел дойти до заветной таблички с Правилом Денежной Жабы. Прежде, чем несчастный попаданец сумел узнать точную сумму своих облачных юаней и просто попялиться на местный аналог герменевтики виртуальности, как на середину помещения вышел бледный и трясущийся Акургаль.

Десятник лязнул мечом по ножнам, привлекая взимание, гаркнул пару слов, которые Стас толком не услышал, а затем погнал их строиться возле казармы. Близился полдень, а значит — и визит их нового куратора.

— О, нам же должны представить носильщиков, — Плотоядно усмехнулся Камей, когда они все заняли место в строю, — Я слышал, что лучшему отряду дают по одному, а то и двух на каждого. Хе! Повезло, что мы завалили ту фиолетовую жуть. Так бы дали парочку на отряд — и е… крутись, как хочешь.

— Ага. Носильщиков приставляют только Первому Отряду. А теперь это мы! Говорят, там только баб и держат! — Чуть ли не с другого конца шеренги отозвался Ма, — Будут помогать, значит, настоящим воинам не тратить силы на женскую придурь. А тратить их на кое-что другое, — Подергал он бровями, — А то дожили! Сами стираем, сами хавчик готовим, сами пол в бараке метем и стелем. Да я даже в детстве сам свою одежду не стирал! — Попутно возмутился он произволу десятника.

Акургаль заставлял новобранцев раз в два дня вычищать свою одежду, а также искать вшей или блох в чужих шевелюрах. Благо, в таком климате они могли быть только привозными и быстро дохли. Разве что какой из новобранцев мог оказаться общительным и везучим, если сразу получал место в теплом бараке и культивировал в тепле вместо энергии Ци — кожных паразитов. Такие случаи десятник и пресекал.