— Ээээ… вы… эээ… у меня? Я не знал. Я… О боже.

— Узнал, да? Вот и хорошо, что узнал. И к черту церемонии. Давай сразу к делу. Когда ты собирался уехать?

— Никуда я не еду, я… Что за странная информация. У меня обыкновенный рейс в Закарпатье.

— Заткнись. Я все знаю. И куда едешь, и почему, и кто товар заберет, и когда. Мне надо на твоем фургоне вместе с детьми в Дагестан выехать. Так, чтоб не знал никто. А ты именно туда и собрался. Мне надо, чтоб ни одна живая душа не узнала, что я уехала.

Лев в ужасе посмотрел на женщину. Да она с ума сошла. Чтобы он вывез ее, а потом без башки остался? Все понимали, чтобы случилось, если про это прознает Зверь. Он же с него кожу живьем снимет.

— Не бойся. Никто ничего не пронюхает. Ты можешь мне доверять. Вот, держи.

Она сунула ему в руки сверток. Деньги. Несомненно, деньги. И немалые.

— Аванс. Получишь больше, когда пересечем границу. Не пожалеешь. Обещаю.

И Лев побледнел еще сильнее. Отрицательно качнул головой. А что, если это провокация?

— Я не знаю, о чем вы говорите. Понятия не имею. Я никуда не еду. И никакого товара у меня нет. Вас кто-то ввел в заблуждение.

Голубые глаза молодой женщины потемнели.

— Знаешь. Все ты прекрасно знаешь. И я знаю. Вывези меня отсюда. Никто ничего не пронюхает. Если не вывезешь — я сообщу Воронам, сколько ты провез наркоты и сколько денег за это получил, и тогда ты по-настоящему узнаешь, что такое страх. И не только страх. Ты узнаешь, как пахнет паленным твоя собственная задница.

Лев попятился назад и в нерешительности остановился. Он смотрел на эту женщину, и она пугала его не меньше, чем ее чокнутый муж, которого боялись абсолютно все, даже чечены. Может, она от него убегает. Если тот по следу пойдет и Леву поймает, то это будет самая страшная смерть из всех, что можно себе представить.

— А если я сделаю то, о чем вы просите, ваш муж сдерет с меня кожу живьем.

— Мой муж ничего тебе не сделает, так же, как и мой брат. Но если ты не поможешь мне, то я солью тебя им без сожаления, и сама позабочусь, чтобы с тебя содрали кожу живьем.

Женщина сделала шаг к нему, и Лев почувствовал, как каждый волосок на его теле становится дыбом. В голове нарастала яростная пульсация ужаса.

— Решайся. Либо мы вместе выезжаем отсюда, и я потом отблагодарю тебя, либо по тебе отыграют панихидку через пару дней, а точнее, по тем частям тела, что от тебя останутся. Если вообще что-то останется.

Лев мысленно выругался матом. На кой хрен он задержался? Чертова ведьма вынуждает его идти на преступление, после которого Льва найдут где угодно, даже в Аду. И он прекрасно это понимает, но также боится, что, отказавшись, наживет себе еще больше неприятностей. Откуда она свалилась на его голову. Это ведь кто-то навел. Кто-то из своих, кто знает, что Лев удрать собрался и куда.

— Давай. Думай быстрее. Как ты считаешь, через сколько за тобой придут? Через сколько после того, как я сообщу, что это ты провез наркоту? Ты не успеешь моргнуть, как превратишься в кусок мяса. Разве ты не знаешь, что перед смертью тебя будут пытать? Два дня мне дашь на сборы. Обещаю, что за эти два дня тебя никто не тронет и никто о тебе не узнает.

Черт с ней, с этой сукой. Хочет, чтоб он ее вывез — он вывезет. Надо было записать их разговор, да он не подумал. Записать и потом, если что, мужу ее под нос сунуть, если тот вдруг искать соберется. Дрожащими руками достал мобильный и набрал номер своего помощника.

— Лева это. Ты где? Тормози там. Выезжаю не сегодня, а в четверг. Да. Так вышло. Да плевать мне. Пробей, чтоб менты не дергали. Я в долгу не останусь. И Руслану сообщи, чтоб встречали меня не сегодня, а в четверг ночью.

Он посмотрел на бледную женщину и снова судорожно сглотнул. Такая же ненормальная, как и ее муж. Хотя кто знает, может быть, и правда, надо ей выехать, и Зверь об этом знает. Только Льву от этого не легче. Он теперь точно вне закона будет. Особенно, если она таки от семейки своей удрать решила. Люди Вороновых найдут его в два счета. Поднимут на ноги всех, в том числе и полицию.

— Какие у меня гарантии, что со мной ничего не случится за то, что я вас вывезу?

— Никаких, кроме моего слова и твоей собственной осторожности. Но если спалишься, я за тебя заступлюсь, и в живых останешься, да еще и при деньгах.

— Ладно. В четверг встретимся. Только не здесь. На окружной ждать вас буду. На попутках добирайтесь. Возле заправки красной с белым стоять буду час. Если не появитесь, уеду.

— Появлюсь. Но если не появишься ты — я сделаю все, чтоб тебя похоронили, — ее ангельское личико при этом не выражало ни одной отрицательной эмоции, — на какой-нибудь свалке. Слышал о страшной смерти дочери макаронника? Ты можешь узнать на личном опыте, каково это — сдохнуть живьем в ящике под землей.

Я отключил очередной звонок и нервно хлебнул коньяк. Еще один квест, который мне подсунул Макс. Чтоб его. Неожиданный, такой гадский квест без всяких подсказок, шансов и попыток. Я ощущал себя тупицей, младенцем, который тыкается и не поймет, какого черта происходит вокруг. И все это вершина. Задницей чувствую, просто вершина огромного айсберга, который может потопить всех нас. Когда-то это уже было. Нечто похожее, когда мы подсунули Ахмеду левую компанию с похожим названием. В тот раз все понарошку, а в этот все по-настоящему. Компания продана, и едва я это понял, как меня током прострелило.

Притом ладно б сам мне сказал, предупредил, но нееет. Куда там. Сделал и свалил, оставил самого расхлебывать все это дерьмо.

Ощутил себя полным идиотом. Мне сверху позвонили и спросили, с каких пор за моей спиной начали наркоту и стволы провозить, или у меня теперь новая политика. Зарецкий, сука, звонил. Лично. В нашу последнюю встречу я отказался работать с ним, а теперь он был дьявольски зол, что я работаю с кем-то другим. И пронюхал, падаль, раньше, чем я узнал. Опасная, скользкая тварь, способная на что угодно, лишь бы свое получить. Когда-то отец предупреждал меня, чтоб я держался от него подальше.

"Осторожен будь, сын. Эта падла по головам пойдет ради своей цели и бабла. У него знакомств много, еще когда Союз не развалился, он в Грозном торчал, дела там какие-то вертел, поставки налаживал. Перед войной еще. А потом, как все там завертелось, вроде как не при делах был… но у меня сведения есть, что у него там связи остались".

Мои люди бросились все проверять, там документы в норме, все те же шестьдесят процентов, только в этот раз и счета, и обороты денег, и документация настоящие. Я несколько раз проверил. Потому что понять не мог, что это на самом деле происходит. Что мне не мерещатся автографы брата, которые он щедро напихал на каждой странице договора.

Я в очередной раз все же верил, что Макс не мог. Что это какая-то очередная фикция, что слово отца, его дело имело значение для нас обоих. Так лицемерить нельзя. Я же видел, как все это было важно для нас обоих такое долгое время.

И еще один тяжелый период. Период полного непонимания и отчуждения между нами. Вроде только семью собрали из ошметков, зажили нормально, Даша в себя пришла, а она, эта семья, оказывается, держалась на честном слове.

Да даже не на слове, а на самой Даше и держалась. После того, как шанс Максу второй дала, переступила через все, перепрыгнула через пропасть к нему навстречу. Вспомнил, как впервые ее увидел… Рядом с ним. Даже сестру свою я узнал благодаря этому засранцу.