К. Бэр посетил и Манычскую долину, о которой имел «самые противоречивые сведения». Интерес к ней объясняется тем, что тогда существовал проект соединения Каспия с Азовским морем через долину Маныча, а карта всей долины отсутствовала. Правда, в 20-х гг. была заснята долина Западного Маныча, нижнего левого притока Дона, который кажется значительной рекой, так как принимает слева Большой Егорлык, стекающий со Ставропольской возвышенности. Но долина Восточного Маныча[17] оставалась совершенно неизученной из-за недостатка в пресной воде.

На картах фигурировал один Маныч, текущий на запад, к нижнему Дону. Очевидцы же рассказывали К. Бэру, что Маныч течет на восток, вопреки картам. Заинтересованный таким «капризным» поведением реки, К. Бэр лично обследовал почти всю широкую полосу между низовьями Кумы и Дона и назвал ее Манычской низменностью, выделив в этом районе Манычскую долину и проследив речное русло. Низменность, по К. Бэру, только в центре стеснена предгорьями Кавказа и Ергенями. К востоку и западу от Ергений она расширяется, включает весь западный берег Каспийского моря до Кавказа и до нижних частей Волги, «хотя обыкновенно ей и не приписывают такой обширности».

Манычская долина, по К. Бэру, — резко обозначенная равнина, разделяющаяся на две ветви; южная (главная) направляется к низменности р. Кумы и имеет несколько озероподобных углублений. Потока, который начинается близ Каспия и впадает в Дон, нет: в западной части Манычской долины протекает река, образующаяся из небольших речек, — Западный Маныч. По восточной, меньшей части этой долины также течет вода, но лишь весной и поздней осенью. Итак, в долине Маныча, по К. Бэру, необходимо различать две реки с течением в прямо противоположных направлениях. «Обе бывают в начале весны довольно странным образом соединены между собой при истоках»[18].

К. Бэр доказал, что высшая точка дна долины Маныча лежит не близ Каспия, а почти посередине между ним и Азовским морем и, следовательно, проект канала по этой долине совершенно нерентабелен и уступает проекту Волга — Дон.

В 1860—1861 гг. научное и «хозяйственно-статистическое» исследование Калмыцкой степи провела военно-топографическая Кумо-Манычская экспедиция под начальством Капитона Ивановича Костенкова. Один из сотрудников — межевой инженер Иван Степанович Крыжин впервые закартировал все Ергени (длина около 350 км).

Другой участник экспедиции — геолог Николай Павлович Барбот де Марни описал их: Ергени — не горный хребет, а скорее плоская возвышенность, протягивающаяся в меридиональном направлении от Маныча за Царицын. Ергени служат водоразделом левых притоков Дона, речек, исчезающих в степи, и (севернее Царицына) небольших правых притоков Волги. Восточный склон Ергеней быстро спускается к низменной степи в виде крутых, округлых скатов, изрезанных лощинами. Поэтому с Бостока они кажутся настоящими горами; западный же склон их совершенно полог.

Барбот де Марни установил, что вместо большой р. Сарпы, якобы берущей начало в центре Калмыцкой степи, существует система горько-соленых Сарпинских озер, впервые им описанных. (Рекой Сарпой теперь называют заполняющиеся весенней талой водой протоки между озерами; длина ее — около 160 км.)

Низменное пространство, ограниченное Ергенями, Волгой, Каспием и Ставропольской возвышенностью, т. е. юго-западная часть Прикаспийской низменности, по Н. Барботу де Марни, состоит из бесчисленных возвышений, небольших озерных впадин и бугров сыпучего песка. Системой Сарпинских озер она делится на две части — северо-восточную, изобилующую сенокосами, без озер, и юго-западную, содержащую очень много пресных и соленых озер, солончаков, местами совершенно лишенную растительности.

В конце XIX в. для характеристики рельефа Прикаспия, как отмечал С. Никитин, почти не было точных цифр. И в 1891–1893 гг. он с одним сотрудником определил высоту многих пунктов между Волгой и Уралом, а также в зауральских степях. Вопреки прежним взглядам, эта территория, хотя и представляет собой низменность, не везде отрицательная и далеко не абсолютно ровная. С. Никитин установил, что высоты Общего Сырта в 150—200 м имеют крутые южные склоны только между нижним Уралом и верхним участком Большого Узеня. Западнее его Общий Сырт распадается на ряд сравнительно высоких плоских увалов, пересеченных широкими, неясно выраженными долинами рек Большого и Малого Узеня, Еруслана и их притоков. Здешние реки, даже самые крупные, летом обыкновенно прекращают течение вовсе, распадаясь на отдельные замкнутые котловины.

Южнее линии Камышин — Уральск С. Никитин выделил три области. Западная, относительно ровная, возвышающаяся на 30—40 м над долиной Волги, с отдельными горными массивами, почти безводна, лишена рек и постоянных водотоков, богата солеными озерами и сорами. Средняя (часть Рын-песков) пересечена несколькими песчаными увалами северо-западного простирания с солончаками между ними. Восточная, область разливов Узеней, Чижей[19], Кушума и Урала, — почти совершенно низменная равнина с весьма крутым склоном к юго-востоку, но не замкнутым в особую котловину Камыш-Самарских озер, как предполагалось до его исследований.

С. Никитин обнаружил, что равнина ниже уровня океана имеет очень ограниченные размеры: на западе к ней относится только узкая полоса собственно Волжской долины и котловины озер Эльтон и Баскунчак. В средней части отрицательные отметки высот «проникают» в глубь Рын-песков километров на 85 к северу, а вдоль Ахтубы — на 160. В восточной части они доходят до низовых разливов обоих Узеней. Лишь южнее начинается область сплошных отрицательных отметок.

В конце XVIII в. расспросные сведения о Предкавказье стал собирать чиновник Иван Васильевич Ровинский. Дополнив их собственными наблюдениями, он создал большой труд, опубликованный в год его смерти (1809 г.). В этом первом описании Ставрополья И. Ровинский дал краткую характеристику рельефа края. Он выяснил, что от устья Подкумка (44°15' с.ш.), правого притока Кумы, начинается возвышенность, продолжающаяся к северу почти до 45° 30' с.ш. С запада на восток она простирается по вершинам рек Егорлыка и Калауса до Кумы. И. Ровинский не имел ясных представлений о рельефе региона, но довольно верно определил границы возвышенности, позже названной Ставропольской, и точно указал истоки Егорлыка.

В 1837 г. военный топограф Александр Александрович Александров снял на карту среднюю Кубань, а затем большую часть Ставрополья (1838–1841 гг.). По-видимому, преимущественно по его материалам Н.Д. Салацкий в 1866 г. выделил плоскую возвышенность и назвал Ставропольской, правда, сильно преувеличив ее площадь и несколько преуменьшив высоту[20]. По Н. Салацкому, от города Ставрополя она понижается во все стороны и незаметно сливается с низменными равнинами, состоит из очень плоских продолговатых холмов различной величины, отделенных друг от друга балками, по которым стекают притоки Кубани, Маныча и Кумы. Холмы эти, соединяясь, образуют плоские невысокие кряжи. По возвышенности проходит часть водораздела между Каспием и Азовским морем.

К северо-западу от возвышенности, между Кубанью, Азовским морем и озером Маныч-Гудило, Салацкий впервые описал обширную (около 100 тыс. км²) «Ставропольско-Азовскую» низменность (теперь она называется Кубанско-Приазовской). Совершенно плоская к востоку, она постепенно суживается и склоняется к северо-западу. Одни лишь речные балки и впадины, наполненные водой и образующие лиманы, относятся к неровностям местности. Их очень много… Между лиманами, многочисленными в юго-западной части низменности, обширные пространства занимают болота и камыш.