Ребята так и сделали и в основном выполнили своё исследование за два выходных в комнате отдыха в подвале дома Аннет. В той самой, где умерла Джан, что Аннет посчитала укрепляющим решимость и символически верным. Эрик успокоил встревоженных родителей Аннет субботним вечером, когда Рей отвел его в сторону во время ужина и нерешительно намекнул на презервативы.

— Не в этом дело, сэр, — сказал Эрик. — А если даже и так, то я могу купить сколько угодно презервативов в школьных автоматах. — Нет, мы с Аннет просто проводим вместе как можно больше времени, пытаясь снова прийти в себя, ну, вы понимаете, о чём я говорю. Просто смотрим телевизор и разговариваем.

— В…. этой комнате? — нерешительно заметила Лоррейн Риджуэй.

— Да, я понимаю, и сначала это меня немного беспокоило, но я думаю, что Аннет хочет пережить и справиться с этим прямо там, — ответил ей Эрик. — Слушайте, народ, надеюсь, вы понимаете, что я не сделаю Аннет ничего плохого. С неё уже достаточно горя.

— Мы знаем это, Эрик, — благодарно проговорил Рей. — Я очень рад, что у неё есть ты, её же возраста, чтобы помочь ей пройти через всё это.

— По-моему, если вы дадите нам некоторое место и время, она успокоится и придёт в себя, — проговорил Эрик с искренней заботой. — Мы работаем, так сказать, над некоторыми проблемами гнева.

— Спасибо, Эрик, — с облегчением улыбнулась мать Аннет.

К счастью, никто из родителей не входил к ним и не узнал, что именно они смотрели и какие делали заметки. В понедельник утром диски с сериалами преступлений попали в мусорные баки по всему городу, и в тот же день Эрик и Аннет встретились в школьной библиотеке, чтобы сравнить заметки.

— Так что мы получили из всего этого кроме двадцати трех часов политкорректности и, может, часа стоящей информации? — спросила Аннет.

— Пара мыслей пришла на ум, — ответил Эрик. — Прежде всего, желательно убивать вне помещения, а не внутри, лучше всего где-нибудь в лесу. На открытом месте группе судмедэкспертов гораздо труднее работать, и намного больше шансов, что погода, животные и тому подобное повредят улики. При убийстве в помещении всё слишком замкнуто. Почти все улики эксперты могут найти там в одном месте.

— Принято, — деловито проговорила Аннет. — Во-вторых, обязательно нужно избавиться от пистолета. Хороший адвокат может отбить почти всё, за исключением ДНК и привязки к орудию убийства.

— Это слабое место, — подчеркнул Эрик. — Может, нам не использовать один из пистолетов твоего отца, а попробовать достать откуда-нибудь свой? Я знаю пару нарков которые, возможно, смогут свести меня с Бабом.

— Ну, не думаю, что так до сих пор называют нелегальных торговцев оружием, — возразила Аннет. — А если когда-нибудь и называли, то это было в Нью-Йорке. И по телевизору, как ты помнишь. Но если мы и купим пистолет, то это сделает нас зависимыми от человека, у которого мы его получим, и он сможет опознать любого из нас. Мой папа не тупой и если узнает, что мы сделали, то озвереет, но полиции нас не сдаст.

— Да, всё правильно, — вздохнул Эрик. — Какой из пистолетов мы заберём? Сколько пистолетов у твоего папы?

— Четыре, — ответила Аннет. — Ещё пара дробовиков, винтовка калибра 5,6 мм и винтовка для охоты на оленей. Он купил их несколько лет назад, до того как стало нужно подписываться собственной кровью и предоставлять всю свою биографию, начиная с детсада, на бланке БАТФЕ, чтобы владеть огнестрельным оружием на законных основаниях. Я не знаю, зарегистрировано или нет это оружие в полиции или правительственных агентствах. У него револьвер «Ругер» калибра 5,6 мм, «Магнум» с укороченным стволом калибра 9 мм, ковбойский револьвер калибра 11 мм и немецкий «Люгер», который, по его словам, мой прадед привёз на память со Второй мировой войны. Какой из них ты хочешь?

— Опытные убийцы-бандиты и люди Добрармии, очевидно, всё время применяют пистолеты калибра 5,6 мм и с близкого расстояния, но я — не опытный убийца. Фламмус — здоровенный ниггер, и мне нужна такая штука, что свалит его с одного выстрела, а вторым я его прикончу. Не хочется, чтобы раненый скот бросился на меня. А каким из пистолетов твой отец меньше всего пользуется? — спросил Эрик.

— Он часто берёт с собой в поездки револьвер 9-ти миллиметрового калибра. И получил специальное разрешение на него, потому что такой богач, как он, и такое важное лицо в банковском деле, может стать целью террористов. Не знаю, есть ли у нас патроны для «Люгера», ведь он старый, и вообще может не выстрелить. А 11 мм ковбойский револьвер не подойдёт? Папа говорил мне как-то, что он называется «Кольт-миротворец». Это точная копия старого револьвера с Дикого Запада, и я помню, что у нас есть к нему коробка патронов калибра 11 мм. Не знаю, как часто папа следит за ним. Некоторое время он не хватится револьвера. А когда хватится, то догадается и никогда не будет доверять мне и относиться как прежде, но не донесёт на меня. И не скажет маме.

— Тебя это устраивает? — с любопытством спросил Эрик.

— У меня нет выбора, — пожала она плечами. — Нам нужно повременить с кражей пистолета до последней минуты, чтобы папа не обнаружил пропажу слишком рано. Но мы должны ещё проверить бой и убедиться, что он работает.

— И тогда «Иппи ки и яй»! — издал ковбойский клич Эрик. — После дела нам придётся выбросить пистоль в реку.

— Не в реку, — поправила Аннет. — Полицейские тралят реки вдоль берегов и под мостами вокруг Портленда в поисках оружия Добрармии примерно раз в неделю, вверх и вниз по берегам Колумбии до Лонгвью и Даллеса. У них металлоискатели и всё такое. И там они будут искать в первую очередь.

— Верно, я и забыл. Хорошо, понятно. Потом я заберу пистолет домой в мастерскую моего отца в подвале. У него есть там всё, в том числе лазерный резак по металлу. Я отрежу ствол, а затем порежу его на кольца размером с прокладку в кране, так что баллистики никак не смогут сделать контрольный выстрел и сравнить с пулями, убившими Фламмуса. Потом разрежу сам револьвер на четыре-пять неузнаваемых частей и разбросаю эти части по разным мусорным бакам по всему городу. Мне понадобится почти весь вечер, но мои родичи привыкли, что я часами мастерю там разные вещицы. Так мы избавимся от револьвера.

— Принято, — сказала Аннет. — Раз ты собираешься стрелять, то надень одноразовые перчатки, рубашку с длинными рукавами, чтобы задержать любую пыль от вспышки, и нельзя было найти остатки пороха на твоих руках с помощью парафина. Перчатки и рубашку тоже нужно будет уничтожить.

— Принято, — сказал Эрик. — Таким образом, после всего этого нам, похоже, осталось заманить Фламмуса в парк или куда-нибудь в лес.

— Я беру это на себя, — повторила Аннет.

— Ты знаешь, мне до сих пор это не нравится, — нахмурился Эрик. — Ладно-ладно, не будем снова к этому возвращаться. Ты выманишь его в какие-нибудь кусты, я его подкараулю, застрелю, потом мы разбежимся в разные стороны, а я избавлюсь от револьвера, рубашки и перчаток. Но смотри, чтобы тебя не увидели с ним, потому что тогда ты будешь первой, к кому потом нагрянет полиция. Наверное, тебя всё равно допросят, из-за Джан, так что тебе тоже нужно алиби. Если кто-то увидит вас вдвоём, это будет означать, что придётся отказаться от этого плана и придумать другой.

— Согласна, — кивнула Аннет. — Я решилась на это, Эрик, но было бы гораздо приятнее, чтобы в результате я не вышла из тюрьмы с головой, белой, как снег, если вообще вышла. Как мы застанем его одного? Просто любое место не подходит, оно должно быть довольно близко, чтобы, я могла выманить его туда к тебе, и сделать всё это, не садясь с ним в машину. Каждый раз, садясь в машину, оставляешь что-то своё, что умные судмедэксперты могут найти. Для них твоё нахождение в машине жертвы или жертвы — в твоей, почти так же хорошо, как и поимка тебя со стволом.

Эрик вздохнул.

— Да. Вот проблемка. Фламмус почти никогда не бывает один, только ночью в своей комнате в общаге, да и то половину времени с кем-нибудь в компании. Знаешь, когда он приехал сюда, то потребовал себе комнату без соседа, чтобы можно было «водить сук», как он выразился? И в Эшдауне ему без звука дали комнату. По-моему, эта чёртова школа почти так же виновна в смерти Джан, как и сам Фламмус.